Мы всегда думаем, исходя из прошлого. Так реагирует каждый. В этом смысл реакции. В этом состоит разница между реакцией и ответом. Ответ заключается в том, чтобы видеть, что ситуация столь нова, что вы не можете исходить из прошлого опыта; увидев это, вы отвечаете на ситуацию. Вы справляетесь с ситуацией, вы не думаете о прошлом. Если вы думаете о прошлом и если вы вносите своё прошлое в это, то вы разрушаете возможность роста и поступаете по старому образцу, по старой привычке. Вот что происходит.
Вы были христианином, вы были индусом, а теперь вы боитесь быть санньясином. Вы думаете, что это ещё одна церковь. Это не так! Вы думаете, что это опять становится частью системы верования. Это не так! Вы встречаете что-то совершенно новое. Но, естественно, вы действуете, исходя из прошлого. Вы думаете: «Я был христианином, и какой теперь смысл становиться санньясином?».
Это случается каждый день. Буддийский монах пришёл и сказал: «Я сыт своим монашеством, поэтому я не хочу становиться санньясином». Я ответил: «Но это не означает быть монахом. Мои санньясины — не монахи!»
Слово «монах» обозначает того, кто живёт один, в одиночестве. «Монастырь» — того же корня. «Монах» — человек, который отрекается от мира и живёт один. Слово «монополия» имеет тот же корень, и «моногамия» происходит также от него. Они все обозначают «один» — один муж для одной жены, моногамия. «Монополия» обозначает, что один человек обладает властью над всей вещью.
Мои санньясины — не монахи, они — «не-монахи». Мои санньясинки — не монашки. Я не разрушаю людей. Монашка — это крушение женщины. Монах — это карикатура на мужчину. Я расширяю их человечность, я расширяю их жизнь и их любовь. Но, естественно, когда приходит буддийский монах, он думает, когда приходит католический монах, он думает: «Какой смысл?».
Как раз несколько дней назад здесь был католический монах. Прожив в католическом монастыре двенадцать или тринадцать лет, он как-то сбежал оттуда. Теперь он напуган. Он сказал: «Теперь я очень напуган! Я боюсь вас, Бхагаван, потому что вы так призываете меня, что я боюсь, что могу стать санньясином. Я только что бежал и я не хочу снова войти в какую-нибудь другую систему».
Это — естественно, вы понимаете, но естественное не всегда обязательно истинно. Бывают ситуации, когда вы встречаетесь с чем-то совершенно новым, с тем, с чем вы никогда не сталкивались раньше, но ваши глаза полны прошлым. Они интерпретируют старыми, гнилыми способами.
Точно так же, как он пересёк другие препятствия...
Он пересёк горы, он пересёк равнины, он пересёк долины. Поток пересёк многое, очень многое. Придя из высоких гор, из некоего неизвестного источника, он путешествовал долго, он совершал великое паломничество. Он имеет большой опыт, как преодолевать твёрдые скалы; он всегда выходил победителем. Теперь весь этот опыт становится барьером.
...поток попытался пересечь и это, но обнаружил, что бежит в песок, что его воды исчезают.
Возникла новая ситуация. Мудрость состоит в том, чтобы, встречаясь с новым явлением, не обращаться к старому. Когда ситуация новая, будь новым! Будь изобретательным! Просто откинь прошлое! Взгляни по-новому! Пусть ваше сознание отвечает на новое. Отражайте его! И не бойтесь ошибок и упущений, потому что в новой ситуации единственной непростительной ошибкой будет использование того, что было полезным в какой-то другой ситуации — единственной ошибкой, которая не может быть прощена! Все другие ошибки и упущения особенно хороши, с ними всё в порядке; вы учитесь на них.
Он был убеждён, однако, что его назначение — пересечь пустыню, но не было пути.
Слово «убеждение» используется у суфиев очень странным образом.
Вы говорите: «Я убеждённый христианин», или «Я убеждённый индуист» — это не имеет значения, суфийского значения. Суфии считают, что убеждение означает то, что исходит из глубин сердца, а не извне. Например, каждый ищет счастья — это убеждение. Это естественно. Никто не внушал вам: ищите счастья — это стремление, присущее вам самим; каждый ищет и желает его. Никто не говорил вам, что счастье возможно. Фактически, многие философы говорят, что счастье невозможно. Фрейд говорит, что счастье невозможно. Ницше говорит, что счастье невозможно — оно никогда не случалось и не случится. Этого не может случиться по самой природе вещей; это невозможно». И всё же — кому есть дело до Фрейда и Ницше? Люди продолжают искать. Даже Ницше всю жизнь искал счастье, даже Фрейд искал его. В свои философские моменты он знал, что это невозможно, но были и нефилософские моменты, когда он был просто человеческим созданием, а не психоаналитиком, не основателем психоанализа, а отцом, мужем, любовником, другом. Тогда и он принимался искать счастье, хотя и знал, что это невозможно. Но это знание остаётся поверхностным.
Убеждение — это то, что присуще вам, встроено в вас. Птица, вьющая гнездо на дереве, убеждена в чём-то, чего она не знает. В прошлом она никогда не делала гнёзд, в прошлом она никогда не высиживала птенцов — всё это в первый раз, — и она никогда ни в какой школе не училась вить гнёзда. Никто не рассказывал ей, никто не учил её — и вдруг появилось убеждение. В тот момент, когда птица созрела, из некоей неизвестной глубины приходит убеждение, что гнездо должно быть построено, — не столько из головы, но из самого её существа. Она начинает действовать. Надо сделать тысячу вещей, и к появлению потомства гнездо готово. У неё нет никакой идеи о детях, какие они бывают, какие бывают гнёзда, но всё происходит как надо. Это — убеждение в суфийском смысле слова.
Суфии используют слова по-своему. Они крутят и вертят языком. Они подгоняют язык к своему собственному видению. И я чувствую, что их использование слова «убеждение» точно такое, каким оно должно быть.
Он был убеждён, однако...
...Вопреки всякому знанию, вопреки всякому опыту. Поток видел, что он исчезает в пустыне, но у него всё же было убеждение, что его назначение — пересечь эту пустыню.
Нет ли этого убеждения в вас тоже? Не убеждены ли вы «во всяком случае»? Нет ли глубоко в недрах вашего существа убеждения, что это существование — не ваш дом, что вам нужно найти ваш дом, что вы здесь как бы только прохожий, что жизнь, которую вы ведёте, как-то поверхностна — в вашем предназначении должно быть нечто большее, — что ваша жизнь, это не та жизнь, что была вам предназначена? Это убеждение — внутри вас; отсюда поиск, риск, отсюда продолжение поиска здесь и там, в этом направлении, в том направлении... Где-то должен быть путь поиска для исполнения вашего предназначения.
Кто сказал вам, что это не ваш дом? Кто сказал вам, что есть ещё нечто большее, чем эта жизнь? Кто сказал вам, что существует некая жизнь за порогом смерти? Никто не возвращался из мёртвых, никто не рассказывал: «Я выжил!» Никакой Будда, никакой Махавира, никакой Кришна не возвратились из мёртвых, но всё же есть тонкое убеждение, непоколебимое убеждение, что как-то вы продолжите жизнь. Это тело уйдёт, эта жизнь уйдёт, но жизнь продолжится, жизнь с большой буквы.
Он был убеждён, однако, что его назначение — пересечь пустыню, но не было пути. В этот момент тайный голос, исходящий из самой пустыни, прошептал: «Ветер пересекает пустыню, это же может и поток».
Теперь взгляните с величайшим расположением на этот рассказ. В нём содержится великий завет для вас.
Он говорит, что «пустыня сама прошептала». Что это значит? Это значит, что если вы вслушаетесь в ситуацию, в проблему, которая перед вами, в кризис, через который вы проходите, если вы вслушиваетесь молчаливо в сам кризис, вы найдёте ключ, чтобы открыть дверь. В самой проблеме заключено её решение: в этом смысл. В болезни скрыто лекарство, лечение. Если вы можете входить в проблему без каких-либо готовых ответов, проблема будет шептать вам, как она может быть решена.
