В связи со слабой подготовкой второго экипажа и его недобросовестным отношением к матчасти от выхода на боевую службу с этим экипажем по различным причинам уклонились мичман Бобровников, капитан 3-го ранга Боровский, майор медицинской службы А. Д. Улитовский. Еще до выхода они имели мнение, что на боевую службу со вторым экипажем они ни в коем случае не пойдут, и приняли все меры, чтобы не пойти.

Мичман Ткач идти на боевую службу в этот поход также не желал и договаривался, чтобы его подменил мичман Полухин, но капитан 1-го ранга Ванин настоял, и Ткач на боевую службу 28 февраля 1989 г. пошел.

Свидетель В. В. Геращенко по этому вопросу дал показания, что еще до выхода он слышал от майора медицинской службы Улитовского, что многие просто боятся идти на боевую службу с их экипажем. Сам Улитовский говорил, что он ни под каким предлогом не пойдет на боевую службу. Мичман Бобровников так и сказал: «Только самоубийцы могут идти с вами на боевую службу. Я с вами не пойду».

Свидетель А. Д. Улитовский, начальник медицинской службы первого экипажа К-278, показал, что такая взаимная неуверенность друг в друге явилась главной причиной многочисленных отказов офицеров и мичманов второго экипажа идти на боевую службу. Искали всякие причины, чтобы уклониться от нее. Например, капитан 3-го ранга Боровский просто уперся, сказав, что болен и по состоянию здоровья не может идти в море, и не пошел на боевую службу.

На контрольном выходе К-278 со вторым экипажем перед боевой службой из-за повышения содержания кислорода в атмосфере VII отсека (не менее 30 %) была создана пожароопасная обстановка. Данное обстоятельство подтверждается показаниями свидетелей А. Д. Улитовского, В. Т. Тарасенко и В. А. Грегулева.

В. Т. Тарасенко:

Из показаний свидетеля В. Т. Тарасенко следует, что в феврале 1989 г. в составе второго экипажа на К-278 он выходил на контрольный выход в качестве специалиста-трюмного и нес вахту в VII отсеке.

Во время одной из вахт он обнаружил, что в отсеке повышено процентное содержание кислорода. При замере содержания кислорода в атмосфере отсека с помощью переносного газоанализатора, он обнаружил, что кислорода в VII отсеке больше положенной нормы.

Ручка реохорда не позволяла точно определить содержание кислорода в отсеке, т. к. с помощью переносного анализатора возможно произвести замер кислорода только до 30 %, а в данном случае оно превышало 30 %.

Он сначала не поверил этим показаниям прибора и решил произвести проверочный замер в смежном VI отсеке. Произведя замер, убедился, что прибор исправен и процентное содержание кислорода в VI отсеке в норме. Тогда он вернулся в VII отсек и еще раз произвел замер. Газоанализатор опять показывал повышенное содержание кислорода более 30 %.

Свидетель А. Д. Утитовский показал, что на контрольном выходе в течение трех суток из четырех он лично докладывал на подведении итогов в ЦП капитану 1-го ранга Ванину о повышенном содержании кислорода в VII отсеке, доходившем до 29–30 %.

Такое содержание кислорода в кормовом отсеке было практически постоянно.

А. В. Зайцев:

Свидетель А. В. Зайцев заявил, что на контрольном выходе в море перед боевой службой вахтенными VII отсека отмечалось повышение содержания кислорода в этом отсеке до 30 %. Он помнит, как при нем на контрольном выходе капитан 2-го ранга Бабенко возмущенно говорил, что Грегулев «накачал» кислорода в VII отсек больше нормы.

В. А. Грегулев:

Свидетель В. А. Грегулев сообщил, что причина большого процентного содержания кислорода в VII отсеке состояла в том, что на К-278 раздача кислорода по отсекам производилась путем открывания клапана на коллекторе раздачи кислорода, расположенного во II отсеке.

Конкретно по этому вопросу свидетель пояснил: во время контрольного выхода ему лично пришлось возиться с системой автоматики «Сорбент» и поэтому на то, что было с кислородом в VII отсеке, он тогда не обратил внимания. На контрольном выходе в феврале 1989 г. он был просто задерган командованием и пропустил повышение кислорода в VII отсеке.

Для того чтобы в дальнейшем избежать перенасыщения VII отсека кислородом, он составил график подачи туда кислорода. Как только вахтенные VI отсека докладывали ему или в ЦП о том, что в отсеке превышение кислорода, иногда доходившее до 30 %, он немедленно отключал подачу кислорода в VII отсек и принимал меры по нормализации газового состава воздуха в кормовых отсеках (путем его перемешивания в отсеках).

Следствием установлено, что вахтенными VII отсека второго экипажа допускалось небрежное отношение к замерам газового состава воздуха в отсеке. Так, несмотря на повышение процентного содержания кислорода в VII отсеке во время контрольного выхода, вахтенными Бухникашвили и Козловым данный факт обнаружен не был. Подтверждением этому служат показания самого Козлова.

Свидетель Козлов сообщл, что во время контрольного выхода он самостоятельно вахту в VII не нес, т. к. в то время был дублером вахтенного VII отсека. Вахту нес матрос Н. Бухникашвили, он же делал замеры содержания кислорода и докладывал результаты в ЦП. Что-либо о повышении содержания кислорода в VII отсеке на контрольном выходе свидетель не слышал. Во время контрольного выхода на корабле находился майор медицинской службы Улитовский, который неоднократно приходил в отсек и делал контрольные замеры. О результатах замеров Улитовский свидетелю не говорил. Говорил ли он что-либо матросу Бухникашвили, свидетель не знает.

8.2. Автоматический газоанализатор-дозатор кислорода VII отсека

Произведенный по акту № 510/46 от 18 октября 1988 г. ремонт газоанализатора по объему не соответствует его фактическому дефекту, и газоанализатор был отключен лейтенантом А. В. Зайцевым перед боевой службой. Представленная в Правительственную комиссию химслужбой Северного флота «Выписка из журнала поверочных работ», в которой значится, что газоанализаторы К-278 прошли поверку 5 мая 1988 г., является подложной, т. к. количество и завод-ские номера указанных в ней газоанализаторов не соответствуют количеству и заводским номерам газоанализаторов, установленных заводом-строителем.

Из этого следует вывод, что К-278 вышла на боевую службу с газоанализаторами, не прошедшими поверку. Кроме того, ресурс работы этих газоанализаторов был полностью израсходован (наработка более 14 тыс. ч при ресурсе 12 ООО ч).

Следствием установлено, что 28 февраля 1989 г. К-278 вышла на боевую службу с неисправным датчиком кислородного автоматического газоанализатора в VII отсеке.

8.3. Телевизионный комплекс

Обследование затонувшей К-278 в 1991–1992 гг. глубоководными аппаратами «Мир» выявило отсутствие одной наружной телекамеры телевизионного комплекса, демонтированной в базе.

Установлено, что телекамеры наблюдения за обстановкой в VII, VI и V отсеках также не работали.

Следовательно, АПЛ вышла на боевую службу с неисправным телевизионным комплексом. Это подтверждается показаниями свидетелей В. В. Арипова, В. А. Грегулева, А. В. Зайцева, А. Д. Улитовского и ведомостью работ межпоходового ремонта К-278.

8.4. Переносной газоанализатор по кислороду

Свидетель Л. А. Заяц, врач второго экипажа, показан, что во время боевой службы у техника-химика С. И. Черникова наблюдалось ухудшение состояния здоровья. 6 апреля 1989 г. (дату он запомнил хорошо). Примерно в 19 часов Черников обратился к нему с жалобами на неритмичную работу сердца. Из анамнеза заболевания стало известно, что аналогичные приступы у него наблюдались ранее, последние год-полтора. После снятия ЭКГ стало ясно, что у него заболевание сердца — пароксизмальная тахикардия, о чем было тут же доложено командиру АПЛ. Этот приступ, по словам Черникова, мог быть вызван физической перегрузкой. Из его слов было известно, что 5 апреля 1989 г. ему пришлось долго над чем-то работать (но над чем именно, свидетель не помнит). После доклада командиру свидетель ввел Черникову медикаментозные антиаритмические препараты и с разрешения командира АПЛ направил его отдыхать.