— Кто вы? — спросила экономка, открывая шкаф. Когда Софи объяснила, как попала на работу, женщина кивнула: — Вы пришли вовремя. Вчера за воровство уволили девушку, так что вы заняли ее место. Я насыплю соль, а потом вы отнесете солонки.

Софи смотрела на светящиеся солонки, боясь, что они могут соскользнуть с подноса, когда она понесет их в столовую. Осторожно направившись к выходу, она неожиданно наткнулась на незнакомца. Подняв глаза, она увидела красивого высокого широкоплечего мужчину с каштановыми волосами, уложенными по моде. Софи невольно заговорила с ним по-французски:

— Прошу прощения, месье!

Его серые глаза по-доброму смотрели на нее. Она торопливо отпрянула назад и увидела за его спиной мистера Хикса, который разъяренно смотрел на девушку. В одно мгновенье она поняла, что перед ней сам принц Уэльский! Она присела в глубоком реверансе, как того требовал французский этикет в присутствии королевских особ дома Бурбонов. Принц тотчас же наклонился, чтобы поддержать поднос, и заговорил по-французски.

— Так вы одна из тех беженцев, которые нашли спасение на этом берегу, — сочувственно проговорил он. — И как давно вы в Англии?

Георг очаровательно улыбнулся. Софи улыбнулась в ответ, понимая, что принц не сердится на нее.

— Я приплыла из Франции несколько недель назад, но в Брайтоне пока не пробыла и дня.

— Вот как? — он удивленно поднял брови. — И уже нашли работу! Такое усердие похвально. — Затем добавил по-английски: — Когда приедут французские эмигранты, вы можете обслуживать их, мадемуазель. Должно быть, вам будет приятно снова слышать родной язык.

Он прошел вперед и остановился. Мистер Хикс сдержанно кивнул Софи и проследовал за принцем, который хотел в ожидании приезда миссис Фицхерберт выпить бокал вина.

От неожиданного появления принца Полли оживилась:

— Вот здорово! Тебе бы не позволили обслуживать столики, если бы он не заговорил с тобой!

— Никто из французских знатных особ не поступил бы так! — произнесла Софи, вспомнив надменность, с которой она и ее отец сталкивались много раз.

Эмигранты расположились в соседнем с рестораном зале, где им предложили аперитив, пока принц произносил речь в честь их прибытия; потом гостей пригласили на обед. Софи вместе с Полли и другими официантками стояла у стены, ожидая, когда миссис Фицхерберт проведет приехавших в столовую.

У супруги принца была изумительная кожа оттенка слоновой кости; ясные глаза в обрамлении длинных ресниц сверкали, словно топазы, а улыбка казалась ослепительной. Она излучала спокойствие и любезность, и это было необходимо, чтобы поддержать эмигрантов после всего, что им пришлось пережить. Среди приехавших были герцог с герцогиней и двумя дочерьми, которых она хорошо знала. Наконец Софи увидела принца, который беседовал с герцогом. Георг был хорошо сложен, элегантен, и в его движениях чувствовалась легкость. Сколько раз Софи доводилось встречать людей его круга, обладавших властью! Они были капризны, и им в голову не приходило, что от этого страдали окружающие. А принц обошелся с ней очень любезно, и девушка никогда этого не забудет. И еще Софи не могла не уважать его за то, что, рискуя всем, он женился по зову сердца.

В их любви с Марией невозможно было усомниться, да и никакая другая женщина не могла быть более великодушной, любящей и преданной женой, чем она.

Мария привлекла внимание Георга сразу же, когда он впервые увидел ее с ныне покойным мужем, а полюбил, когда несчастная овдовела и они однажды встретились в опере. Ему тогда было двадцать два, а ей двадцать восемь. Она стала страстью всей его жизни и могла считать себя самой счастливой женщиной на свете, потому что более преданного и верного мужа было не найти.

Разлив по бокалам мадеру тем, кто желал выпить вина, Софи перевела дух. Остальные ее задания не требовали особого умения. За время обеда она несколько раз бегала на кухню, чтобы отнести грязную посуду и вернуться с чистыми тарелками. Поздно вечером она вернулась в свой новый дом. Девушка устала, но была счастлива, потому что экономка сообщила Софи, что она принята на постоянную работу в гостиницу. Пока она возвращалась, свежий ветер немного развеял усталость. Когда Софи пришла, Антуан сидел за столом вместе с Билли, и они ужинали. Увидев ее, он столько всего хотел рассказать, но решили, что сначала она уложит его в постель.

Софи поужинала вместе с Кларой, и рассказ о встрече с принцем особенно впечатлил ее. Она отказалась от помощи Софи вымыть посуду, сказав, что девушка и так устала за день от грязных тарелок, и Софи была рада, что наконец ляжет спать. Кровать уже оказалась постеленной, и девушке понравился запах лаванды, исходивший от простыни. В такой удобной постели она не спала с самого отъезда из Парижа.

Ее разбудили крики, и Софи спрыгнула с кровати, решив, что это Антуан. Но с кухни доносились сердитые голоса.

— Почему я не могу сдать комнату, кому хочу? — защищалась Клара. — Она француженка и к тому же беженка. Тебе нечего бояться!

Софи прикрыла дверь и снова легла, не желая подслушивать. Очевидно, что к миссис Ренфью пришел любовник, и это никого не касалось, кроме самой Клары. Софи укрылась с головой одеялом и скоро заснула.

Работая на кухне, Софи надеялась, что рано или поздно ей удастся получить должность кондитера. Нынешний кондитер работал в этой гостинице последние пятнадцать лет, и они с помощником очень дорожили местом.

Гарри, ответственный за сладкие пудинги, был более дружелюбен, и они с Софи часто болтали. Он с интересом узнавал особенности французской кухни. После того как девушка рассказала ему рецепт приготовления лимонного сиропа, по цвету напоминавшего солнце, у него вошло в привычку собирать рецепты. Также по ее совету он начал добавлять коньяк в шоколадный соус.

Обязанности официантки отнимали у Софи почти все время, так как она начинала работу в шесть часов утра. Многие гости, останавливавшиеся в гостинице, спешили на ранний завтрак, чтобы успеть на ежеутренний поезд в Лондон. Днем работы не становилось меньше, потому что прибывал поезд из столицы, а еще приходилось накрывать столики на улице для тех, кто хотел наблюдать за учениями Королевского военно-морского флота, готовящегося вступить в сражение с Францией. В такие дни Софи вместе с другими девушками-официантками приходилось бегать туда-обратно через дорогу с подносами в руках, но самим было некогда смотреть на учения кораблей в море.

Иногда Софи работала в гостиничном баре. Таверна в «Олд-Шип» появилась еще в шестнадцатом веке, и многие местные чиновники заходили сюда выпить пива, как это делали их предшественники.

— Моя бабушка помнит те времена, когда Брайтон был всего лишь маленькой рыбацкой деревушкой, — рассказала как-то Полли Софи. — А потом доктор Рассел совершил настоящий переворот! Сюда начали приезжать со всей округи, чтобы купаться и пить лечебную воду! Ты и сейчас непременно встретишь таких посетителей, которые попросят тебя добавить соленой воды в молоко. Кстати, принц Уэльский страдает частыми ангинами и поэтому тоже приезжает сюда на отдых, чтобы совместить его с лечением. К тому времени, как он впервые появился здесь, знатные особы уже построили дома, обжились тут, но только с приездом принца здесь все устроилось на широкую ногу.

Среди многочисленных гостей Софи бывали и эмигранты.

Как-то утром девушка разговорилась с лакеем, служившим во французском замке.

— Аристократы понятия не имеют, как обращаться с деньгами, — сказал он, качая головой. — Во Франции они никогда не работали, как мы с вами. Они совершенно не приспособлены к жизни, и для многих ситуация, в которой они оказались сейчас, кажется нереальной.

Софи присела на противоположный край столика.

— Мне рассказывали, что они осаждают банки, пытаясь выручить деньги за свою собственность, оставшуюся во Франции.

Лакей кивнул.

— Они не могут себе представить, что лишились всего: замков, земель, которые поколениями принадлежали их семьям. Британское правительство назначило им пенсии, на которые мы с вами могли бы очень неплохо устроиться и даже позволить себе держать слуг, но они потратили деньги в первый же день. Если бы не я, — добавил он, ударив себя в грудь кулаком, — и другие, тогда бы сотни аристократов просили милостыню на улицах.