– Я чувствую себя немного виноватым перед ним, – сказал Серж.

– А я нет, – ответила Елен. – Он делает это так редко, а я не решаюсь его торопить, в его возрасте этом может быть небезопасно.

– Так он это еще делает? – удивился Серж.

На выезде их Лондон из Хитроу Серж увидел Православный храм. Это была небольшая, белая, с золотыми куполами церковь, словно перенесенная откуда-нибудь из Подмосковья.

– Это что? – спросил он, поворачивая голову.

– Uspensky cathedral, построили русские эмигранты, – сказала Елен.

– Успенский собор? – спросил Серж.

– Да.

В Хитроу четыре терминала, они соединены подземной железной дорогой наподобие метро, но Мэри обязательно хотела проводить Сержа до самолета. Они долго петляли там, пока не нашли нужный. Она с сожалением чмокнула его в щеку, и ушла, несколько раз обернувшись, и, маша ему рукой.

Его паспорт, который он заранее приготовил, никого не заинтересовал. Ему устроили тщательный осмотр, без которого нынче не пустят в самолет нигде, но не более того.

Он долго ходил по залам, рассматривая в дьюти-фри виски «Глинливет» и портвейн «Сэндиман». Но так и не решился ничего купить. Наконец объявили посадку.

Соседом Сержа по креслу оказался иракец. Узнав. Что Серж француз он ему шепотом рассказал анекдот, который очевидно сам недавно услышал:

«Разговаривают по телефону Буш с Хусейном.

Саддам говорит: Я видел во сне Нью-Йорк. Много красивых плакатов с надписями: «Да здравствует Саддам Хусейн!»

Буш отвечает: А я видел Багдад, отстроенный, красивый с яркими витринами и множеством красочных надписей.

«И что же там написано»,– спрашивает Хусейн.

«Не знаю, – отвечает Буш,– я не читаю на иврите».

– Иншаалла (на все божья воля), – сказал Серж политкорректно.

Примерно через час Сергей заснул под гудение двигателей и проснулся только от яркого солнца, светившего в иллюминатор. Они летели на восток. Прямо к Солнцу – ближайшей к Земле звезде – старому и вечно новому Светилу, оно – не только новое каждый день, но вечно и непрерывно новое.

Если человек имеет возможность созерцать солнце, луну и звезды, и наслаждаться дарами земли – он не одинок и не беспомощен. Хотя поколения приходят и уходят, а Земля пребывает вовеки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит…

«Пусть наш разум, как солнце златое, сверкает с высот, он загадкам судьбы разрешенья вовек не найдет» – вспомнил Серж арабский стих. И почему-то сквозь сон Серж начал вспоминать: на каком расстоянии они от Солнца? Земля движется в пространстве вокруг него по орбите со средним расстоянием в 150 миллионов километров, совершая полный оборот приблизительно за 365 суток. Оно имеет диаметр почти полтора миллиона километров и массу, в 700 раз превышающую вес всех планет. Самое короткое расстояние от Земли до Солнца как ни странно – в январе, когда в северном полушарии зима, а в южном – лето. Наибольшее расстояние – в июле.

В мифологии Древней Греции Гелиос – бог Солнца, сын титанов Гипериона и Фейи, брат Селены и Эоса, своей волей дарует жизнь и наказывает слепотой преступников. Мифы указывают на плодовитость Гелиоса, потомство которого отличалось дерзостным нравом. В эллинистическо-римской мифологии Гелиос отождествлялся со своим отцом и был, таким образом, сыном Урана и Геи, в поздней античности – с олимпийским богом Аполлоном и стал сыном Зевса и Лето, братом Артемиды, что позволяло покровительствовать героям, целителям, прорицателям, пастухам, певцам и музыкантам. А вместе с Афиной Гелиос покровитель отцов и учителей.

В восточной традиции солнцепоклонников ему соответствует Йазад по имени Хвар Хшайта Хваршат, или Хуршед, или Кхоршид, или Кхур, а также древнейшее божество индоиранского пантеона – Митра, которому посвящены гимны в Ригведе.

Но ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор.

– Кажется, подлетаем, сказал его пробудившийся сосед, перегнувшись через Сержа и заглядывая в иллюминатор. – Аэропорт имени Саддама.

Серж посмотрел туда, куда он указывал и увидел вдали крошечные буквы:

– Слышали анекдот? – спросил сосед, – Саддаму все-таки удалось создать ядерную ракету. Взлетая, она начинает все на своем пути обстреливать чугунными ядрами.

– Слышал, – отозвался Серж. – Но в том варианте фигурировал Мао Цзе Дун.

Самолет, сделав разворот, стал снижаться. Серж пристегнул ремень и инстинктивно прижался к спинке кресла. Колеса коснулись бетона и через пять минут двигатели остановились. «Гробница доблестных, – проворчал Серж, – вся земля».

– Дамы и господа, наш самолет совершил посадку для дозаправки, – объявил стюард индус. – Господа Аль-Зейдан и Хацинский приглашаются на выход.

Оказывается в Багдаде сходили только двое: Сергей и его сосед – знаток анекдотов. Они спустились по трапу. Багдад встретил их жарой, которая явно мешает днем мечтать. Вокруг самолета как обычно суетились техники. Серж попрощался со стюардами, поблагодарил их и направился к зданию аэропорта.

На проходной Серж с попутчиком сначала вежливо попререкались кому идти первому, но потом оказалось, что пограничников хватит на всех. Паспорт араба проверяли долго, но поставили печать и пропустили на территорию страны:

– Хаза карти – протянул он на прощанье Сержу свою визитную карточку.

А Сержа задержали:

– Цель вашего визита? – поинтересовался у него военный.

– Работа в библиотеке, – ответил Серж. Он вдруг вспомнил Советский Союз, в котором только для печали была граница, а для страха – никакой, и все трудности с проникновением в такого рода страны.

– У вас нет визы и приглашения, – сказал пограничник. – Нам ничего про вас не сообщили.

– Что же мне делать? – спросил Серж – Аунни (помогите мне).

– Боюсь, что вам придется лететь в Дели на вашем самолете, – ответил военный.

– Алещь (почему) – спросил Серж. Но он подумал, что это, наверное, единственно возможный вариант. Но тут за стеклом метрах в десяти он заметил какого-то смуглого человека в очках, который делал ему знаки.

– Возможно, принесли мое приглашение, – предположил Серж. Это действительно оказался третий секретарь британского посольства. Вскоре Сержа пригласили в другую дверцу.

– Извините за опоздание, – сказал дипломат, я Боб Ас-Сумам, – вам разрешено оформить транзитную визу сроком на тридцать дней.

– Бляш? (бесплатно) поинтересовался Серж.

– Мия (сто), – ответил пограничник несколько смущенно.

– Дафаа зияда? (дополнительная плата) – спросил Серж. Военный пожал плечами. Серж вытащил сто потом еще десять долларов. Пограничник немного повеселел.

– Тарих аль-вусуль (дата прибытия), тарих аль-сэфар дата отъезда (дата убытия) поставил он две печати. Ахлен уа сахлен. Добро пожаловать.

Они прошли здание аэропорта насквозь и остановились на другой стороне.

– Вот из-за этой колымаги я чуть было не опоздал к вам, – сказал Боб, показывая на такси. Серж с удивлением увидел старую «Волгу» Газ-24 и сказал:

– Тогда понятно.

Они сели в машину и Боб сказал:

Мин фадлик, фундук (пожалуйста, отель).

Мы не будем проезжать мимо Национального музея? – спросил тоже по-арабски Серж, – мне хочется туда заехать и сразу на поезд в Басру, если мое присутствие в посольстве не обязательно. А в гостиницу пока не нужно.

– Нет, совершенно не обязательно, – ответил Боб, – посла в стране нут.

Они подъехали к музею, Серж предложил Бобу подождать и зашел внутрь. Фатима была на службе, но найти ее оказалось трудно. Наконец он заметил идущую по коридору женщину в мусульманском платке. Она была небольшого роста, в очках. Фатима никогда не была особенно приветлива, но, узнав его, улыбнулась, он пошел к ней навстречу, поцеловал руку:

Это не запрещено? – спросил он.

Но мы же светское государство, это в Иране за это могут наказать, а на нас к тому же сейчас никто не смотрит.

Они не виделись около двадцати лет, из скромной миловидной девушки Фатима превратилась в серьезную несколько желчную женщину с желтоватым лицом.