Итак, Данжи, не углубляясь в проблему воздействия потоков солнечного вещества на магнитосферу, предположил, что она решена, и пошел дальше. Это позволило ему блестяще объяснить строение околоземного пространства и изменения в нем. Он не распутал гордиев узел современной космофизики — явления в Х-точке, он решительно разрубил его. Но проблема, которую Данжи обошел, настолько важна, что разобраться с Х-точкой необходимо. Гордиев узел еще предстоит распутать.

Аудитория физфака МГУ. В глубине амфитеатра — длинный массивный стол, за ним — две доски во всю стену. Если нажать кнопку, полотно доски с шуршанием уходит вверх, поднимая только что написанные формулы и открывая место для новых.

Высокий плотный человек расхаживает там, внизу, читая нам, студентам, лекцию. Подняв в очередной раз глаза от конспекта, я вдруг понимаю, что он исчез. Легкий шок. Аудитория еще наполнена его голосом, сверху прекрасно обозревается место, где он должен быть и где теперь его нет. Знакомый голос:

— Вы меня слышите?

Я растерянно, вместе со всеми:

— Слышим…

— А видите?

— Нет!

Бог ты мой! Его голова показывается над столом, и он с торжеством заканчивает:

— А все потому, что световая волна короче звуковой!

Где же он там мог спрятаться? Как-то неуловимо быстро все возвращается на свои места, крупная фигура профессора снова стоит во весь рост, лекция продолжается:

— Стол не был препятствием для звуковой, более финной, волны и оказался препятствием для световой, более короткой. Вообще волны взаимодействуют лишь с теми объектами, размеры которых сравнимы с длиной волны или превышают ее…

Столько лет прошло, а вот ощущаешь какую-то неловкость, рассказывая об этом эпизоде, словно выставляешь напоказ рабочий момент нашей "внутрицеховой" жизни, когда о впечатлении, которое ты можешь произвести на людей посторонних, не думаешь, потому что нет их, посторонних. Мы чувствовали, что собрались вместе делать одно дело. Это ощущение создавал профессор. Он читал истово, непосредственно, как работают одаренные по-настоящему художники.

Недавно я видела, как в большом московском книжном магазине люди деловито раскупали его книгу — вузовский учебник по очередному разделу физики… Впрочем, все это — лирика. Физика здесь — лишь утверждение: волны взаимодействуют только с теми объектами, размеры которых сравнимы с длиной волны или превышают ее.

К XX веку это было хорошо известно ученым. Мягко говоря, безнадежной казалась им затея молодого итальянского инженера Гульельмо Маркони установить радиосвязь через Атлантический океан. Передатчик в Англии, приемное устройство далеко за горизонтом, в Северной Америке. Стоит сопоставить ширину океана, радиус Земли и длину волны, которую может послать передатчик, как вся нелепость предприятия выступает наружу. Выпуклость Земли — непреодолимое препятствие для этих волн. Ученые не скрывали своего мнения и всячески пытались урезонить энтузиаста.

Маркони же, не обращая внимания на резонные возражения и советы, деятельно готовился к эксперименту. Во время своих опытов по еще недалекой радиосвязи ему удавалось добиваться распространения радиоволн на все большие расстояния, и он предположил, что с чувствительным приемником и достаточно мощным передатчиком можно попытаться передать сигнал через океан.

Как известно, в 1901 году его дерзость увенчалась полнейшим успехом: и выпуклость земного шара не помешала, и величина сигнала, принятого в Америке, оказалась неожиданно большой. Специалистам пришлось срочно искать объяснение этому чуду.

Появилась гипотеза, что над планетой существует отражатель радиоволн, проводящее "зеркало", отправляющее радиоволны туда, за горизонт. Мы называем теперь такой электропроводящий слой, сильно влияющий на распространение радиоволн, ионосферой. Уже через год после эксперимента Маркони американский инженер-электрик А. Кеннели и английский физик О. Хевисайд предположили его существование.

Мало сказать, что гипотеза эта была встречена недоверчиво. Известно, что авторитетный научный журнал "Электричество" в то время не принял к печати статью на эту тему, объявив саму идею существования ионосферы вздорной. "Иногда достаточно обругать человека, чтобы не быть им обманутым!" — так считал, видимо, не один наш Козьма Прутков.

Впрочем, гипотеза о наличии в атмосфере проводящего слоя высказывалась и раньше. Ее содержала вышедшая в 1882 году работа шотландского физика и метеоролога В. Стюарта. Автор ее пришел к выводу, что электрические токи, текущие в этом слое, могут отвечать за магнитные возмущения на поверхности Земли. Время подтвердило это предположение: мы теперь знаем, что многие возмущения магнитного поля действительно связаны с ионосферными токами. Заметим, что появление работы Стюарта совпало с проведением в 1882–1883 годах Первого Международного полярного года, столетие которого только что отмечалось, — действительно первой попытки согласованных геофизических наблюдений, выполненных учеными разных стран на широкой сети наблюдательных станций. Вряд ли это было совпадением: Полярный год привлек внимание исследователей к проблемам геофизики.

"Идея была. А веры ей не было, — пишет о гипотезе существования ионосферы советский геофизик Э. С. Казимировский в своей научно-популярной книге "Волшебное зеркало планеты". — Новые представления, тем более столь радикально меняющие наши взгляды на проблему, далеко не сразу становятся общепринятыми. Долгое время предположения о наличии в верхней атмосфере электропроводящего слоя, способного отражать радиоволны, считались недоказанными".

Несмотря на замечательный успех эксперимента Маркони, к выпуклости Земли по-прежнему относились как к непреодолимому препятствию для радиоволн. Ретроспективно это выглядит довольно комично. Стремясь установить дальнюю радиосвязь, старались использовать длинные волны, ибо, как мы знаем, волны взаимодействуют лишь с теми объектами, размеры которых сравнимы с длиной волны или превышают ее, и длинным волнам легче преодолеть препятствие — выпуклость Земли. Но связь на длинных волнах оказывается очень дорогой: по законам радиотехники длинную волну излучает длинная антенна, поэтому приходилось строить огромные антенные системы и мощные передатчики, занимающие целые здания и потребляющие очень много энергии. Это вполне могло служить декорацией к фильмам о торжестве науки и техники — масштабы впечатляют, но толку от всего этого было мало.

Есть еще один диапазон волн — короткие. Но ими пренебрегали именно потому, что, используя их, не было надежды преодолеть выпуклость Земли. Кроме того, распространяясь вдоль земной поверхности, короткие волны затухают быстрее длинных: чем радиоволна короче, тем больше она тратит энергии, создавая электрические токи в толще Земли. Казимировский рассказывает: "На короткие волны серьезные связисты сначала и внимания-то не обращали. Этот диапазон оставили для развлечения радиолюбителей, которые сами строили маломощные радиостанции с небольшими антеннами (волны-то короткие!) и устанавливали радиосвязь друг с другом".

По его словам, в отношении специалистов к гипотезе существования радиозеркала, ионосферы, "коренной перелом наступил тогда, когда стало известно, что коротковолновики-радиолюбители бьют все рекорды дальней связи… Уже в 1922 году радиолюбители установили уверенную двустороннюю связь между Европой и Америкой. Специалисты были потрясены. Самодельные маломощные передатчики оказались более дальнодействующими, чем длинноволновые правительственные радиостанции, обладавшие большой мощностью и крупногабаритными антеннами, мачтами и башнями".