Передвигаю диски настройки аппарата, и побережье исчезает. Теперь кругом расстилается безбрежная водная гладь Продолжаю вращать диски. На экране внезапно вырисовывается неведомый материк или огромный остров. Югд, тихо переговаривавшийся в это время с оператором, с быстротой молнии бросается к пульту и рывком выключает аппарат. Я успеваю заметить лишь высокие пальмовидные деревья, цепь красноватых гор за ними и какую-то необычную серебристо-голубую гору огромной высоты в форме шара.

Резко оборачиваюсь, чтобы узнать, почему он выключил аппарат. Всегда уравновешенный Югд взволнован и смотрит на меня враждебным взглядом.

- Нельзя… - произносит он. Металл так и звенит в его голосе.

- Почему?! - изумлённо спрашиваю я.

Грианин молчит, он явно не хочет отвечать. Очевидно, мы краем глаза заглянули в какую-то тайну. Медленно протягиваю руку снова к диску включения и жду, что будет делать Югд. Самойлов предостерегающе берёт меня за локоть.

- Оставь, - мягко говорит он, косясь на Югда. - Вероятно, у него есть причины так поступать.

- Нет, вы видели, Пётр Михайлович! Колоссальная гора правильной геометрической формы! А какой чистый серебристо-голубой цвет!. Что бы это могло быть?…

- Я думаю, мы это вскоре узнаем, - отвечает академик, понизив голос. Югд подозрительно вслушивается в наш разговор, но, ничего не поняв (мы говорим на русском диалекте геовосточного языка), выходит в соседний зал, бросив оператору какое-то приказание. Оператор отключает телеаппарат.

Присматриваемся к оператору. На первый взгляд он ничем не отличается от тех гриан, которых мы встречали до этого, но при более внимательном наблюдении я замечаю, что, в отличие от Элца и Югда, которые держат себя высокомерно и уверенно, в поведении оператора чувствуется какая-то подавленность, а в глазах не горит тот огонь знания, который так красит уродливые лица гриан. Внимательно смотрю оператору прямо в глаза. Он быстро опускает их. Глаза у него, как у ребёнка: чистые и ясные. Впечатление такое, что по развитию он недалеко ушёл от новорождённого младенца. Оператор отворачивается к пульту и продолжает работать с поразительной быстротой, словно автомат, безошибочно ориентируясь в путанице приборов и деталей сложной радиосхемы. Его движения кажутся заученными, неосмысленными. Вероятно, это результат многолетней, однообразно повторяющейся практики.

- Друг, - говорю я, - нельзя ли снова включить телеприёмник?

Оператор пугливо осматривается по сторонам и отрицательно качает головой. Мы уже довольно свободно объясняемся с грианами с помощью маленьких аппаратов, сразу преобразующих слова геовосточного языка в грианские фразы. Я продолжаю допытываться:

- Почему нельзя?

Оператор смотрит на дверь зала, куда только что вышел Югд, и тихо роняет непонятные слова:

- Я не знаю почему… Мы, как в темноте. Нельзя нарушать великий распорядок жизни… иначе - ледяные пустыни Желсы…

- Что за великий распорядок жизни? - удивлённо спрашивает академик. - Какие ледяные пустыни?

Оператор молчит.

- А какой у вас общественный строй? - продолжает допытываться Пётр Михайлович.

- Я не знаю, что такое общественный строй, - бесстрастно отвечает оператор.

- Кто у вас управляет? - поясняю я вопрос академика. - Кому принадлежит власть?…

В это время в зал быстро входят Элц, Югд и несколько гриан. Они, вероятно, слышали последнюю фразу. Элц подозрительно смотрит то на меня, то на оператора. Последний дрожит от страха: я вижу, как побелело его лицо

- О чём он тебя спрашивал?

Югд берёт оператора за руку и пристально всматривается в его младенчески-невинные глаза.

Оператор ещё сильнее бледнеет и бессмысленно бормочет, тряся головой.

- О чём же?!

- Я не понял… не знаю… Какой-то общественный строй…

- Да-да, - вмешался я. - Я хотел спросить, какой общественный строй на Гриаде.

Элц подаёт знак, и Югд оставляет в покое несчастного оператора.

Гриане холодно рассматривают меня с ног до головы, словно видят в первый раз. Элц что-то говорит своим спутникам. Они забирают оператора и быстро уходят Остаёмся вчетвером: мы с Самойловым, Элц и Югд.

- Общественный строй? - медленно переспрашивает старик, думая о своём. - Кто у власти?…

Он кивает Югду, и тот включает экран, на котором возникает огромный сводчатый зал с роскошными ложами. В зале не менее трёх сотен таких же облезлых стариков, как Элц.

- Вот кто! - Элц выбрасывает указательный палец в сторону экрана.

- Избранники народа? - пытается уточнить Самойлов.

- Это Познаватели, потомки Хранителей Знаний, - отвечает Элц, и в глубине ею зрачков вдруг загорается злорадство.

- Объясните, пожалуйста, кого вы имеете в виду, - деликатно просит Пётр Михайлович. - Насколько мне известно, люди науки, как правило, далеки от административного честолюбия. У нас на Земле управление поручено специальным людям - избранникам трудового человечества. У вас же, по-видимому, техническая автократия?

Теперь недоумевает Элц.

- Гриада выполняет распоряжения Познавателей, - говорит он через некоторое время - Понятие “общественный строй” сохранилось лишь в нижних слоях информария *.

Я что-то ничего не понимаю.

- Это же просто… - академик напряжённо размышляет над словами Элца. - В ответе грианина заложен большой смысл… Скажите, нельзя ли побывать в вашем информарии? - обращается он к Элцу.

Грианин колеблется, но потом соглашается допустить нас в информарии.

- Только после того, как вас проверят в Секторе Биопсихологии, - добавляет он, обмениваясь с Югдом многозначительными взглядами.

Чувствую какой-то подвох, но Пётр Михайлович ничего не подозревает. Он уже загорелся желанием побывать в информарии.

- А эти гриане тоже потомки Хранителей Знаний? - спрашиваю я, указывая на молчаливых операторов, работающих в верхних ярусах Телецентра.

- А эти - поддерживает мой вопрос Самойлов, кивая головой на прозрачный просвет стены, где на дальнем конце “арены” видны фигурки гриан, монтирующих какое-то причудливое сооружение, напоминающее гигантского паука.

Элц враждебно меряет нас взглядом и ничего не отвечает.

…Ясно ощущаю, как незримо рассеивается мираж золотого века на Гриаде, который мы создали сами.

Опьянённый свежим воздухом, ароматом диковинных цветов и деревьев, я спал так крепко, что никак не мог пробудиться, хотя сквозь сон слышал, как Самойлов тормошит меня.

Невероятным усилием воли открываю слипающиеся веки к слышу негодующий голос академика:

- Проснись, наконец!

Я окончательно просыпаюсь. Три часа назад мы прибыли сюда, в этот громадный сад, окружающий Энергетический Центр Гриады. Ехали мы подземным туннелем, по которому стремительно мчатся длинные рыбообразные аппараты. Они не имеют колёс, а скользят по своеобразным желобам. Энергетический Центр - это целый комплекс сооружений. Размеры Центра поистине грандиозные: его диаметр превышает десяток километров, высота - более пятисот метров. Из середины овального здания, пронзая прозрачную крышу, взмывает в небо цилиндрическая колонна-волновод около километра в поперечнике.

Пётр Михайлович с трудом добился у Элца разрешения в ближайшее время передать сообщение землянам о результатах нашего полёта и прибытии на Гриаду.

Нас неотступно сопровождает Югд. Внешне мы пользуемся полной свободой. Однако после памятного разговора с Элцом в Телецентре Югд, кажется, выполняет при нас обязанности не то гида, не то соглядатая. Смертельно надоела его отталкивающая физиономия. Вот и сейчас долговязый грианин сидит поодаль, делая вид, что изучает листву деревьев.

- Где-то сейчас наша “Урания”? - говорю я. - Разобрали, вероятно, на составные части… Хотя всё равно в ней кончился запас гравитонов. Не нравится мне что-то здесь… Была бы возможность - сейчас же вернулся бы на матушку-Землю. Всё-таки, как вы ни говорите, а Земля - лучший из миров.