Трижды прогудел сигнальный робот, установленный на шпиле Стартовой Башни. Без единого звука, даже без шороха огромный, длиной около двух километров, звездолет медленно заскользил то эстакаде. Ни один квант света не оторвался от параболоидного зеркала “России”. Таня не удивилась этому: она знала о великом достижении техники пятого тысячелетия - умении “высверливать” в гравитационном поле Земли туннели свободного пространства; по такому туннелю, на создание которого расходовались биллионы киловатт энергии, вырабатываемой северо-восточной группой термоядерных электростанций, “Россия”, словно шар с водородом, поднимется на высоту десяти земных радиусов, потом на ионных двигателях за шесть суток дойдет до орбиты Плутона и, наконец, уж там включит генераторы микроэнергии, реактивная тяга которых в несколько недель разгонит звездолет до скорости в двенадцать девяток после нуля, то есть до чудовищной скорости, всего лишь на три миллиметра в секунду меньше скорости света.

Она тщетно всматривалась в вершину пика - туда, где в сиянии неба почти растворялась выходная арка эстакады. Она не могла понять, прошел ли звездолет арку или еще движется где-то между серединой горы и ее вершиной. Бесшумный старт корабля- сбивал ее с толку. Наконец ей на 1миг показалось, что по небу прочертилась темная линия, точно след гигантского карандаша. Вероятно, то был звездолет.

Чешенко вошел в Централь Управления, протирая засланные глаза.

- Сколько времени мы уже в полете? - обратился он к Варену, второму пилоту “России”.

Бронзовый атлет, вечно (Мурлыкавший себе под нос песенку, взглянул на экран Счетчика относительного времени, пощелкал ручным интегратором:

- Два месяца в собственном времени звездолета, или сто двенадцать лет то часам Земли. Корабль прошел тридцать четыре шарсека пути… До Голубой Цефеиды осталось всего пять световых лет, которые мы покроем за полтора дня,

Андрей взглянул на голубую звезду; она ярко горела в правом квадранте экрана астротелевизора… Он знал, что вокруг этой долгопериодической Цефеиды обращаются двенадцать больших и сотни малых планет. И среди них - чудо, о котором рассказали в Совете звездолетчики Южноамериканского Космоцентра; они отправились в экспедицию к Голубой Цефеиде в конце четвертого тысячелетия, а возвратились в Коомоцентр спустя двести лет после старта. По заданию Академии Всеобщего Мезополя они изучали там пространство: дело в том, что приемники излучений, установленные Академией на Плутоне, отметили присутствие около Цефеиды больших скоплений праматерии. Той самой таинственной субстанции, из которой рождаются все частицы и поля, кванты тяготения и света, атомы пространства-времени, Праматерия!… При этом слове бледнели от волнения все физики. Над разгадкой природы праматерии напряженно трудились великие умы всех эпох - Ганета, Самойлов, Конст…

- К сожалению, южноамериканские звездолетчики не смогли выяснить причину образования этих скоплений, - вслух оказал он.

- Но что же все-таки они видели там? - поинтересовался Варен. Он не был на памятном заседании Совета, когда докладывали южноамериканцы.

- Почти что ничего… Какие-то туманные, причудливые сооружения вокруг шестой от звезды планеты. Эти сооружения на мгновение вырисовывались перед ними из плотного фиолетового облака. Когда они хотели приблизиться к сооружениям, у них с катастрофической быстротой стали исчезать запасы микроэнергии. Потом их отбросило к двенадцатой планете. Они предприняли еще одну попытку достичь загадочных сооружений, едва не лишились всех запасов топлива и… возвратились к Солнцу.

- Странные, непонятные явления… - помолчав, продолжал Андрей. - Послушаем-ка Ибаньеса.

Варен вызвал из салона физика Ибаньеса, коренастого, широкоплечего брюнета с серо-голубыми глазами. Это был один из участников предыдущей экспедиции к Голубой Цефеиде.

Андрей спросил его, что он знает о природе загадочных сооружений.

- Мы долго ломали голову… - Ибаньес на мгновение задумался. - Но не могли прийти к определенному выводу. Слишком все это было нереально… Может быть, нам просто показалось? Но это было грандиозно! - воскликнул он с внезапным воодушевлением. - Представьте себе: непроницаемая фиолетовая материя! Кажется, что весь космос заполнен ею. Бесконечной чередой набегают ослепительные зеленые волны. Потом картина неожиданно меняется, фиолетовый покров раздергивается, проступают колоссальные выгнутые к планете конструкции. Сквозь них просвечивает диск планеты, окутанный мерцающими вихрями… И снова фиолетовая завеса. Главный пилот нашего звездолета Амад пытался провести корабль через фиолетовое облако, но нас отбросило в пространство на целый миллипарсек. И неизвестно, куда исчезла половина запасов античастиц!

- Но все же у тебя есть какая-нибудь гипотеза? - продолжал допытываться Андрей. - И какие уроки извлекла из вашей экспедиции Академия Всеобщего Мезополя?

- Я думаю… - с сомнением в голосе начал Ибаньес. - Мне кажется, - продолжал он более уверенно, - что виденные нами сооружения являются энергостанциями, вероятно, их построили разумные существа, возможно, жители шестой планеты. Такого “мнения и Академия; которая предложила для предотвращения утечки микроэнергии создать вокруг “России” мезоэкран. Насколько это будет эффективно, “покажет практика…

- М-да… - задумчиво лроговорил Андрей. - Чрезвычайно скудные сведения. Но мы все-таки должны разгадать тайну этих сооружений!

Прошли восьмую внешнюю планету, - сообщил Андрею астроном Жемайт, оторвавшись от экрана стереотелескопа. - Следующая планета, - он указал на оранжевую звездочку в левом углу экрана, - по сообщению “Скандия” (он имел в виду звездолет Амада), имеет атмосферу, близкую по составу к земной. Может быть, там есть растительная жизнь, животные…

- Вот как! - удовлетворенно откликнулся Варен. - Тогда в случае необходимости мы можем совершить здесь посадку. Уточни координаты планеты.

“Россия” оставила в стороне Оранжевую Планету, как окрестил ее астроном, и на минимальной скорости приближалась к Цефеиде.

- Цефеида начинает разгораться! - воскликнул Жемайт.

Голубоватый диск звезды увеличивался в размерах. Еще час тому назад Цефеида была ярко-белой, а теперь все голубела и голубела, оправдывая свое название. Призрачные тени лежали на лицах космонавтов, на приборах, на стенах салона. Спектрограф показал, что в максимуме блеска звезда стала “горячее” на тысячу градусов.

Жмурясь от сияния, отбрасываемого экранами, Андрей включил преобразователи излучений, и сразу ослепительный свет экранов померк, приобрел спокойные, желтоватые тона.

Вдруг экраны заволокло дымкой.

- Фиолетовая материя! - воскликнул Ибаньес. Он беспокойно оглянулся на Чешенко и Варена, которые молча наблюдали за эволюциями корабля. - До шестой планеты осталось два “миллиона километров. Отсюда мы начинали вторую попытку пробиться к планете…

Андрей шагнул к пульту и быстрым движением руки повернул большой черный круг в центре табло. Погасли экраны, зато как будто растаяла толща корпуса звездолета впереди пульта. Астронавты оказались как бы на краю обрыва: перед ними распахнулась необъятная ширь космоса. Звезды по границам сферы обзора светили холодным, немерцающим светом. Прямо же по курсу корабля горела Цефеида, раскинув необъятные крылья своей короны; в ее сиянии совершенно потонули звезды центральной части обзора.

Внезапно Цефеида стала тускнеть, гаснуть и наконец скрылась в облаках фиолетового тумана.

Андрей напряженно подался вперед. Фиолетовая материя заволокла, казалось, все (пространство, поглотила все звезды, ближние и дальние. Звездолет, вероятно, вплотную подошел к окраине фиолетового облака.

- Пора включать генераторы защитного мезополя, - напомнил Ибаньес. - Может быть, мезоэкран действительно предотвратит утечку микроэнергии? А вообще я советовал бы повернуть на девяносто градусов вправо и попытаться исследовать облако, двигаясь вокруг него по эллипсу.

- Нет, это не годится, - хмуро возразил Андрей. - Так мы ничего не узнаем…