Настал, в конце концов, такой день, когда Бидху уже не мог выйти из дома. Его дхоти сделалось слишком грязным, а единственная смена белья была в стирке. Бидху послал Шему к Рамдхону. Нужно же ему получить чистую одежду, чтобы мог он выйти из дому и достать какую-нибудь еду.

Когда прачешник Рамдхон вошел в дом, он прежде всего увидел Промоду и на минуту замешкался.

— Рамдхон, чье это белье? — спросила Промода.

— Младшего господина. Дхоти его стало слишком грязным, он не может выйти из дома. Вот я и выстирал ему поскорее дхоти и чадор[25] и принес, — ответил Рамдхон.

— Не может выйти, у него уже нет белья! Если и дальше так будет продолжаться, любезный, чем же это кончится? — злорадно засмеялась Промода.

— Не знаю, мое дело маленькое.

— А сколько он платит тебе за стирку, Рамдхон?

— Договорились, что будет платить пять рупий в год.

— Договорились! А пока еще не платил?

— Какое там! Да уже год минул, как договорились. А нынче рис стал дешевым. Если бы я получил деньги, мог бы и рису купить побольше да и еще кое-чего. Пойду-ка опять спрошу, посмотрю, что скажут.

— А если не заплатят?

— Что ж поделаешь. Как я буду требовать?

— Хочешь, научу? Сделаешь, как скажу, обязательно заплатят.

— Научите, госпожа. Сделаю по-вашему.

— Прежде чем отдать белье, потребуй: «Если сегодня не заплатите, белья не отдам!». Заплатят — хорошо, не заплатят — скажешь ему: «Чего же ты разыгрываешь из себя господина, коли пайсы за стирку уплатить не можешь?!».

— А вдруг он рассердится?

— А тебе чего бояться? Если не получишь от них денег, зайди ко мне, и я тут же дам тебе две рупии в долг.

Сперва Рамдхон колебался, но убедительный тон Промоды рассеял все его сомнения. Он человек бедный, а тут возможность получить сразу две рупии!

Рамдхон прошел в другую половину дома и увидел Шоролу, сидящую у двери.

— Я принес белье, — обратился он к ней, — но не отдам, пока не заплатите за прежнюю стирку.

Шорола стала спокойно ему объяснять:

— Не могу заплатить тебе сейчас, Рамдхон. Сегодня муж пойдет в контору и там, конечно, что-нибудь получит. Приходи завтра, кое-что дам на расходы.

— Мне деньги сегодня нужны!

— Рамдхон, поверь, нет у меня сейчас. Мы с утра ничего не ели. Неужели ты думаешь, что я обманываю тебя?

На руках у Шоролы сверкали два медных браслета. Рамдхон, введенный в заблуждение их блеском, сказал:

— Жалуетесь, что есть нечего, а на руках — золотые браслеты.

Глаза Шоролы наполнились слезами, но, улыбнувшись, она сказала:

— Помолись, Рамдхон, чтоб они стали золотыми. Разве это золото? Золото уже продано, а браслеты эти медные.

Не в силах сдержать слезы, Шорола вытерла глаза концом сари.

Тяжело вздохнув, Рамдхон положил белье и тихо вышел из дома, так и не зайдя к Промоде.

Только Рамдхон ушел, как от соседей прибежала Шема.

— Эй, хозяйка! Чем ты занята?

— Ты уж совсем ничего не соображаешь, Шема! Что так кричишь? Гопала разбудишь!

— Пускай просыпается. Нечего днем спать.

— Как ты не можешь понять, что если он проснется, опять будет просить есть, а что я ему дам?

— А я кое-что принесла ему. — И Шема вынула из кармана несколько бананов и огурцов.

— Где же ты достала? — спросила Шорола.

— Не твоя забота.

Бывало, что в доме ничего не оставалось съестного. Тогда Шема шла к соседям, помогала им по хозяйству, и они платили ей как могли, а Шема на заработанные деньги что-нибудь покупала. Таким образом, даже когда в доме Бидхубхушона есть было нечего, Гопалу не приходилось голодать. А иногда Шема приносила еду не только для Гопала, но и для всех. Если же ей не удавалось ничего заработать, она брала понемножку из своих сбережений.

Шорола была глубоко тронута любовью Шемы к Гопалу.

— Это ты, Шема, настоящая мать Гопалу, — сказала она.

— В таком случае, ты кто? Его тетка? — спросила Шема.

— Да, конечно, родила его я, но воспитала ты! — улыбнулась сквозь слезы Шорола.

Доброе сердце Шемы совсем растаяло. И обе они, растроганные, пошли будить Гопала.

Тем временем Бидхубхушон, надев чистое дхоти, направился в контору. Оказалось, что бабу, который обещал Бидху помочь, отдыхал после обеда.

Напрасно Бидху обращался ко всем слугам, прося их сообщить о его приходе. Никто не решался разбудить господина. Был среди них слуга по имени Рама. Бидхубхушону он показался симпатичнее других, и Бидху попросил его:

— Рама, мне сегодня совсем нечего есть. Ты окажешь мне большую услугу, если доложишь обо мне хозяину.

— Ах, скажите, какой важный господин! Верно, ты разгневаешься, если я не доложу, может, прибьешь даже? — с усмешкой ответил ему Рама.

— Мне сегодня нечего есть! — повторил Бидхубхушон.

— Ну и что же?! Сколько людей жалуются, что им нечего есть, а заведется пайса, так тут же бегут за вином.

— Да как ты смеешь! Ты еще скажешь, что я и опиум курю? — вспылил Бидхубхушон.

— Почем знать? Вот что, тхакур. Не валяй дурака, перестань шуметь. Лучше садись и жди. Бабу проснется, тогда и поговорим. И помни: здесь горячих не любят, а прислуживать тебе никто не обязан.

От столь «любезных» слов у Бидху даже слезы выступили на глаза. Но он понял, что теперь ему не до обид, сел на скамейку в дальнем углу и стал ждать. Не обращая на него внимания, Рама и другие слуги улеглись отдыхать.

Незаметно подошел вечер. Стало быстро темнеть. Контора находилась далеко от дома Бидхубхушона, и он уже подумывал, что пора возвращаться домой, как вдруг из-за стенки донеслось: «Рама, Рама!».

Это проснулся бабу. Бидхубхушон решил еще подождать. Рама спал. Но другой слуга уже вскочил на ноги, и когда Рама не откликнулся на вторичный зов, этот слуга разбудил Раму, ущипнув его.

— Иду, иду! — воскликнул Рама и вскочил, протирая глаза.

Бидхубхушон напомнил ему:

— Рама, теперь-то ты скажешь обо мне бабу?

Рама заглянул в комнату.

— Ты все еще здесь, тхакур? — удивился он и пошел к своему господину, так ничего и не пообещав Бидху.

А бабу начал отдавать распоряжения Раме:

— Помни, сегодня суббота. Придут Шем-бабу, Чондро-бабу и остальные. Вино в доме есть?

— Вино? Бутылка портвейна и бутылка виски.

— Как так? Почему только одна бутылка виски? Помнится, их было три.

(Конечно, Рама две бутылки выпил сам, но бабу даже не подозревал об этом.)

— Всегда я говорю, что не хочу отвечать за ваше вино. Тогда пять бутылок выпили. Вы сами счет им потеряли! — обиделся Рама.

— Пя-ять? — удивился бабу.

— Сколько вы мне велели принести, столько я и принес.

— Так. А ведь Шем-бабу много не пьет. Он все отца слушает и боится согрешить, чтоб не пришлось потом ходить с бритой головой. Ну да ладно!

После этого бабу заглянул в гостиную через окно в перегородке и спросил:

— А это еще кто?

— Это один тхакур пришел, — ответил Рама. — Говорит, что вы обещали ему помочь. А сегодня будто бы у них есть нечего.

— Пускай уходит. Скажи, что я занят. Пусть придет завтра после обеда.

Раме даже не пришлось передавать эти слова, Бидхубхушон и так все слышал. Он сразу же ушел. Вот уж не предполагал он, что бабу так быстро забудет свое обещание. После этого Бидху совершенно упал духом. Расстроенный, вернулся он домой и рассказал все Шороле. Она расплакалась.

А Промода каким-то образом узнала, что в тот день в семье Бидху не топили плиту. Под вечер она вышла на террасу и спросила у Шемы:

— Что у вас готовили сегодня, Шема?

— Что судьба послала, то и готовили!

— Ах вот как! Что ж, старшей хозяйке нельзя даже пошутить слегка? Тебе бы следовало быть терпеливее в разговоре со мной.

— Мне терпеть нечего, а вот вы еще натерпитесь, если судьба захочет.

— Что такое, Шема? С кем ты там разговариваешь? — донесся голос Бидху.

— Да вот, старшая хозяйка спрашивает, что мы готовили сегодня.