Король стал думать об иных путях решения возникших разногласий, и через несколько дней российское министерство иностранных дел было информировано о том, что возражения против прибытия в Англию императора и императрицы России были настолько сильны, что присланное ранее приглашение отзывается.

Герцог, как и многие английские аристократы того времени, считал чрезвычайно подлым подобное поведение Англии. которое должно было вызвать глубокую обиду русских аристократов.

– Нет, – сказал князь Иван, – я не могу вам довериться. Вы пообещаете помочь, а потом, оказавшись в безопасности на своей яхте, не захотите связываться с нами и бросите нас на произвол судьбы.

– Если вы не верите моим словам, что я хочу помочь вам, – сказал герцог, – каким же образом вы решили бежать?

– Княжна, – отвечал князь Иван, – видела вашу яхту и предложила, чтобы я держал вас здесь в качестве заложника, пока Великий князь не окажется на борту, а затем мы отпустим вас. Но имейте в виду, ваше сердце будет под прицелом моего револьвера до тех пор, пока яхта не выйдет из турецких вод.

– Чрезвычайно разумный план! – признал герцог. – Но вы говорите, что за вами следят, поэтому согласитесь, если большевистские агенты наблюдают за яхтой, то они заметят, как на ее борт поднимаются чужие, нищенски одетые люди.

Наступило молчание, и герцог увидел, что его слова убедили князя. Он продолжил:

– Кроме того, пройдет какое-то время, пока мое письмо, которое вы, очевидно, заставите меня написать, будет доставлено капитану, а любой стрелок будет снимать каждую из своих жертв по мере того, как они будут появляться на палубе.

Князь тяжело вздохнул, опустил свой револьвер и, взглянув на княжну, сказал:

– Я говорил вам, что это безнадежная идея. Какая разница, перестреляют они нас здесь или на причале? Мы все равно пойманы, как крысы в ловушке!

Она издала звук, похожий на приглушенное рыдание, после чего герцог сказал:

– Теперь послушайте меня!

Русские обернулись к нему, и он понял, что завоевал их внимание и доверие.

– Я полностью готов, – сказал он, – помочь Великому князю. Прежде чем мы обсудим, как нам быть дальше, я хотел бы сказать, что лично как англичанин глубоко осуждаю то, как обошелся король Георг с императором и императрицей!

– Это не возвратит им жизни и не сотрет из памяти того, какая страшная смерть была им уготована, – сказала княжна Милица.

– Согласен, – ответил герцог, – но для них мы уже ничего не можем сделать. Но насколько это в человеческих силах, я хотел бы спасти Великого князя и вас. Однако для достижения нашей цели мы должны проявить исключительное благоразумие.

Князь приблизился к герцогу, «княжна же осталась на своем месте.

– Мне нужно все тщательно взвесить, – сказал герцог. – Пока же мне лучше нанять автомобиль (думаю, что это возможно), и я объявлю, что еду прокатиться.

Он говорил не спеша, словно планировал каждый свой шаг. Гарри видел его таким не раз, когда он разрабатывал очередную военную кампанию в пустыне.

– Нет ли здесь поблизости леса? – неожиданно спросил он.

– Да, – ответил князь, – есть небольшой лесок невдалеке от этого дома. Через него проходит дорога, которая ответвляется от шоссе, и ее вплотную обступают деревья.

– Отлично! – воскликнул герцог. – Вам надо будет только доставить его императорское высочество к этому лесу.

– Он очень болен, – тихо произнесла княжна. – Его нельзя перемещать.

– Нам придется сделать это, – резко возразил князь Иван.

Она вновь погрузилась в молчание, и герцог продолжил:

– Я привезу в автомобиле моих друзей, среди них будут две женщины. Я высажу и оставлю их прогуливаться в городе.

На обратном пути я заберу вас в автомобиле. Когда я привезу вас всех на яхту, то любой, наблюдающий за нами, увидит, что с яхты отъехали пятеро и столько же возвратились. Будем надеяться, они не заметят, что женщин стало на одну меньше.

Князь ожидал дальнейших разъяснений, и герцог сказал:

– Я привезу с собой в автомобиле фуражку для Великого князя, такую же, какую я всегда надеваю на яхте, и пальто, чтобы укрыть его. Он займет в автомобиле место моего друга сэра Гарольда Нантона, которого вы видите здесь. Княжну мы обеспечим шляпой, шарфом и пальто, и если она быстро взойдет на яхту, ее примут за одну из моих гостий. Я привезу одежду и для вас, и для князя Александра.

Все слушали с напряженным вниманием, и герцог продолжал:

– Гарри тоже будет с гостями, а затем все они возвратятся на яхту на лодке. Вы, все четверо, уже будете в безопасности на яхте, прежде чем Гарри с остальными моими гостями заберутся на борт по веревочной лестнице со стороны яхты, обращенной к морю. С берега их трудно будет заметить, а если даже кто-либо и увидит их, то уже ничего не успеет сделать!

Он взглянул на Гарри, прежде чем добавить:

– Если в кого-либо из моих гостей, британских подданных, будут стрелять, я уверяю вас, что это вызовет международный скандал, – Идея превосходная, ваша светлость, – сказал князь, – но для этого нам придется отпустить вас, поверив, что вы вернетесь.

– Я могу лишь дать вам мое слово, – ответил герцог, – что буду с вами завтра утром, скажем, около одиннадцати часов. Думаю, что, действуя слишком рано или слишком поздно, можно привлечь больше внимания, чем в самое оживленное время дня.

Князь Иван кивнул, и герцог поднялся на ноги.

– А теперь, – сказал он, – я хотел бы встретиться с Великим князем. Мне почему-то кажется, что, несмотря на скептицизм вас троих, он доверится мне.

Он двинулся к двери, которую загораживала княжна.

В первый момент она не двинулась с места, и герцогу показалось, что она не хочет позволить ему увидеть ее отца.:

Но когда их взгляды встретились, она сдалась и отошла 9 сторону.

Герцог открыл дверь и вошел в комнату, которая оказалась почти такой же большой, как и первая, и такой же пустой. На полу на куче мешков и соломы лежал пожилой мужчина.

Трудно было узнать в нем Великого князя, которого герцог видел в последний раз на балу в Зимнем дворце, где он был во всем великолепии, в блестящем мундире фельдмаршала, сверкавшем орденами.

Внушительный, более чем двухметрового роста, он привлекал всеобщее внимание не только восхищавшихся им женщин, но и мужчин, которыми командовал.

Теперь же он выглядел каким-то иссохшим, весь поседел, на осунувшемся лице заострились высокие скулы. Но в нем все еще сохранились следы привлекательности, и в отличие от своих молодых сограждан он внушал к себе уважение и держался с достоинством, невзирая на лохмотья и тряпье, на котором лежал.

Герцог приблизился к нему и протянул руку.

.. – Я помню вас, ваша светлость, – проговорил он слабым голосом, – правда, встречались мы при совершенно иных обстоятельствах. ;, – Да, ваше императорское высочество, – согласился герцог. – У меня есть план, о котором я рассказал князю Ивану и вашей дочери, и он поможет нам доставить вас на борт моей яхты и перевезти в безопасное место.

Рука Великого князя была очень холодной, словно над ним уже нависла тень смерти, но отвечал он с теплотой в голосе.

– Благодарю вас, – сказал он. – Я беспокоюсь, не о себе, а о моей дочери. Она молода, а наши страдания в эти последние три года были почти невыносимыми.

– Я могу понять ваши чувства, – ответил герцог, – но я верю, ваше императорское высочество, что худшее теперь позади, и вы должны поверить, что я смогу поскорее увезти вас отсюда.

Герцог знал, как для русских важно, что ответит Великий князь.

– Я доверяю вам, Бакминстер, – сказал он, – не только мою жизнь, которая не так важна, но и жизни этих трех молодых людей.

Герцог склонил голову, как это подобает перед членами императорской семьи.

Глаза Великого князя закрылись, видимо, от чрезмерной усталости, и герцог повернулся и вышел в первую комнату.

– Его императорское высочество доверяет мне, – сказал он после того, как княжна закрыла дверь, – надеюсь, что вы последуете его примеру.