Долли наконец-то дождалась того, чего жаждала: она глазела, раскрыв рот, на алмаз весом в 86 карат, на рубины, жемчуга, кофейные чашки, усыпанные бриллиантами, и изумруды четыре дюйма в длину и четыре дюйма в ширину.

Изумруды были и вправду фантастическими, но герцог и Гарри, потрясенные, глядели на одну из самых поразительных реликвий Константинополя: мощи, которые, как полагали, были правой дланью святого Иоанна Крестителя.

Долли взяла герцога под руку.

– Пойдем, взгляни на эти изумруды. Бак, – умоляла она. – Я так надеялась их найти. Это именно то, что я хочу.

– Сомневаюсь, что они возьмут любую сумму, даже самую баснословную, за меч султана или за изумруды, которые он носил на своей чалме»– сухо ответил герцог.

– Какой от них прок, когда они тут заперты, никто даже не смотрит на них?

– Они будут привлекать туристов, – сказал Гарри»– и я совершенно уверен, что Мустафа Кемаль рассчитывает на то, что туристы принесут в страну иностранную валюту, которая сейчас так ему необходима.

Долли не слушала и лишь бегло осмотрела остальные части дворца.

Она сразу согласилась с предложением Гарри выпить где-нибудь кофе или вина.

Гид отвез их в ресторан, довольно обшарпанный, но сказал, что лучшего ресторана в городе не найти.

Они сели за столик, и герцог сразу заметил, что официанты в ресторане были не турками, но по сравнению с посетителями принадлежали к людям высшего класса. Они сновали от столика к столику с подносами в руках и старательно обслуживали клиентов, постоянно жаловавшихся на обслуживание и еду.

Нэнси тоже наблюдала за ними и тихо сказала герцогу:

– Мне кажется, для них сохранить работу – вопрос жизни и смерти.

– Я тоже подумал об этом, – ответил он.

В этот момент молодой официант уронил банан из чаши с фруктами.

На его лице появилось выражение настоящего ужаса, и другой официант быстро накрыл банан салфеткой и унес его как раз вовремя, поскольку из-за большой ширмы, отделявшей зал от кухни, вышел владелец ресторана.

Это был дородный турок с большим животом и острыми черными глазами, не сулившими ничего хорошего тому, кто в чем-либо провинился бы.

Герцог заказал кофе и бутылку вина, но никто не смог пить ни» того, ни другого.

Гарри пригляделся к тому, что пили другие, и сказал:

– Знаете, что нам следовало бы заказать?

– Что? – спросила Нэнси.

– Шербет. Я где-то читал, что это особый напиток, приготовляемый турками.

– Из чего его готовят? – спросила Нэнси.

– Они делают его из лимона, сахара и многих других ингредиентов, но он может показаться нам не очень вкусным.

– Лично я не намереваюсь его пробовать, – твердо заявил герцог. – Вернемся-ка лучше на яхту. Нас ведь предупреждали ничего не есть и не пить в Константинополе, так что нам некого будет винить, если мы заболеем.

Его глаза встретились со взглядом Гарри, и они оба поняли, что им следует быть в форме сегодня вечером.

Долли и Нэнси не были против возвращения, и на обратном пути в экипаже воцарилось всеобщее молчание, словно увиденное за день ввергло их в уныние.

Когда они вновь проезжали по мосту над сверкающими водами Золотого Рога и увидели тонкие изящные минареты, вырисовывавшиеся на фоне голубого неба, то поразились контрасту между красотой Жемчужины Востока и удручающим состоянием ее жителей.

– Может быть, в будущем все изменится к лучшему, – сказала с надеждой Нэнси, когда они поднимались на борт яхты.

– Во всяком случае, к худшему изменяться уже некуда! – заметил герцог.

Они поздно сели обедать, поэтому продолжать экскурсию уже не было смысла.

Они поиграли немного в карты, и после чая герцог сказал, что собирается поработать и просит не отвлекать его.

– А я отвлекаю тебя? – спросила Долли ласковым тоном. – А я этим и хотела заняться!

Герцог не отвечал, и она продолжала:

– Если тебе хочется побыть одному, я пойду лягу и почитаю.

Я взяла с собой потрясающий новый роман Мишеля Арлена.

– Дай мне почитать, когда закончишь, – сказала Нэнси. – Я обожаю, как он пишет!

Они ушли в свои каюты, Джордж последовал за своей женой, и герцог остался наедине с Гарри.

– Который час? – спросил он. – Если мы выйдем слишком рано, мы можем обнаружить себя.

– Сейчас без четверти шесть, – ответил Гарри. – Если ты не хочешь, чтобы тебя заметили, то лучше надень темное пальто.

Он взглянул на белые брюки герцога, в которых он обычно прогуливался на яхте.

– Я так и собирался сделать, – ответил герцог, – тем более что вечером нам, не обойтись без пальто. Когда солнце садится, здесь становится очень холодно.

Он говорил обычные вещи, но по его тону Гарри понял, что герцог, предчувствуя приключение, уже не ощущает прежней скуки, от какой страдал буквально вчера, до получения письма.

– Надеюсь, мы не разочаруемся, – сказал Гарри, – если вдруг все это окажется лишь ловким трюком для выманивания денег за какое-нибудь дешевое украшение.

– Я бы удивился, если бы князь Иван не дал нам нечто, стоящее наших денег, – ответил герцог. – Между прочим, я не беру с собой слишком много денег, на случай если нас пригласят на прогулку.

– Очень разумная предосторожность, – заметил одобрительно Гарри.

Подождав еще немного, они без трех минут шесть надели пальто и нарочито медленно вышли на палубу будто бы прогуляться.

Возле трапа дежурил один матрос из команды герцога, и, проходя мимо него, герцог сказал:

– Мы с сэром Гарольдом идем прогуляться. Если кто-нибудь спросит меня, скажи, что я буду через час.

– Слушаю, ваша светлость, – ответил вахтенный.

Они сошли на пустынную набережную.

Когда они шли по талому снегу булыжной мостовой, Гарри думал, а не ведется ли сейчас за ними слежка.

Они дошли до конца набережной, и герцог, не видя никакого экипажа, подумал, что женщина не сдержала слово.

Но тут же он заметил какую-то повозку на другой стороне дороги. Гарри тоже увидел ее, и они молча направились к ней.

В старый крытый экипаж была впряжена тощая лошаденка с торчавшими ребрами. Кучер скорчился на козлах, словно задремал, безразличный к тому, сможет ли он что-нибудь подзаработать или нет.

Когда они приблизились к экипажу, его дверца открылась, хотя никого рядом не было видно.

Герцог шагнул вперед, чтобы заглянуть в экипаж, и услышал вдруг резкий голос:

– Быстро! Садитесь быстро!

Это был приказ. Герцог повиновался, и вслед за ним в экипаж вскочил Гарри, захлопнув за собой дверцу.

Лошадь сразу тронулась с места, – За вами никто не шел?

Женщина спросила шепотом, будто боясь, что ее могут услышать.

– Не думаю, – ответил герцог. – Кажется, никого не было.

Женщина повернулась назад и встала коленями на сиденье, глядя в маленькое заднее окошечко экипажа.

Стекло потрескалось в нескольких местах, но женщина все-таки вглядывалась в него, и через несколько секунд, облегченно вздохнув, она вновь уселась на сиденье.

Герцог сказал:

– Позвольте представить моего друга сэра Гарольда Нантона. Вчера, после того как вы ушли, я вспомнил, что вы не назвали мне вашего имени.

– Сейчас это не важно, – сказала женщина тем же холодным, отчужденным голосом, который запомнился ему, д – Может быть, вы скажете, куда мы едем? – спросил герцог.

– В этом тоже нет необходимости. – ответила она. – Если ваша светлость наберется терпения, все объяснится со временем.

По ее тону герцог донял, что она не хочет говорить с ним.

Устроившись поудобнее, насколько это было возможно, в углу плохо обитого экипажа на слишком жестких рессорах, он погрузился в молчание.

Герцог хотел бы знать, что думает сидящий напротив него на маленьком сиденье Гарри.

Он был уверен, что тот пытается разглядеть их спутницу, вглядываясь в потемки экипажа.

Улицы, по которым они ехали, были освещены очень слабо, и, хотя они проезжали по мосту Галата, герцог не смог запомнить каких-либо других ориентиров или рассмотреть женщину, сидящую с ними.