Я вижу это. Это пиджак от костюма.

Прим снимает его с вешалки, дает мне и говорит:

— Хорошая вещь. Швы вполне крепкие, и вообще. Простенько, но со вкусом. Давай примерь.

Я качаю головой.

— Нет, — говорю. — Он не синий.

— А, ну да. Этот твой интригующий фетиш. — Прим говорит: — Тогда примерь вот этот.

Прим нашла мне пиджак, который синий. То есть по- настоящему синий. Без дураков. Синий пиджак в тонкую белую полоску. Как у настоящего солидного дяденьки- бизнесмена, который сидит на толчке в туалете, и делает по-большому, читая газету, и не разговаривает со своей женой. Я рассматриваю пиджак. Расстегиваю все пуговицы. Их четыре. Четыре пуговицы и четыре петли. Ну, чтобы застегивать. А под пиджаком — еще брюки. На той же вешалке, на перекладине. Я снимаю пиджак с вешалки. Надеваю его на себя. Примеряю. Вполне подходящий пиджак. Для того парня, которым я стану уже в скором времени.

Я трясусь, как молочный коктейль, когда его взбивают в этой специальной штуке, ну, которая для взбивания коктейлей. У меня бизнес-встреча с одним человеком, с которым мы будем делать дела, то есть бизнес. Но есть одно «но». Его что-то нет, этого человека, с которым у меня встреча.

Я его жду, а он все не идет.

Я сижу на каменном ограждении, на улице, рядом с большим магазином, где много тетенек и девчонок, они покупают одежду, улыбаются, и болтают друг с другом, и гордо прохаживаются по залу в новой одежде, которую примеряют, а потом покупают, ну или не покупают, они все очень довольны собой; здесь, в магазине, продается женская одежда, и он называется «Мисс эгоистка». Там много тетенек и девчонок, которые не принимают таблетки. Им они не нужны, таблетки, у них мозги так устроены, по-особому, что им не нужны никакие таблетки. А мне таблетки нужны. Очень даже.

Вот прямо сейчас и нужны.

Но у меня нет таблеток.

Я сижу на каменном ограждении и жду человека.

У меня все болит, руки, ноги и шея, вообще все болит, но я сижу — жду человека и думаю о таблетках. О том, как мне хочется съесть таблеток. Сейчас придет человек, мы с ним сделаем дело, как и положено двум бизнесменам, заработаем денег, часть из которых заплатят мне, а я отдам их Коробку, и он даст мне таблетки, я их съем, они шибанут мне по мозгам, и мозги замолчат. А то в последнее время они постоянно шумят, ну, мозги. Как сосед сверху, который как слон. А может быть, он и есть настоящий слон. Вечно шумит, не дает мне спать. Я стучу в потолок шваброй и кричу: «Слышишь, слон? Хватит шуметь!» И он прекращает шуметь. И мозги у меня в голове тоже не будут шуметь, когда я съем таблетки. Таблетки их утихомирят, ну, как мои крики и швабра, стучащая в потолок, утихомиривают соседа-слона. Мозги у меня в голове — они тоже кричат. Они кричат: «Слышишь, Ствол? Где таблетки? Они нам нужны! Очень-очень нужны! Достань нам таблеток, Ствол. Это мы, твои мозги. Ты нас слушай, мы знаем, что делать. Сейчас придет человек. Мы — мозги, мы не сможем все сделать сами, потому что у нас нет ни рук, ни ног, у мозгов не бывает ни рук, ни ног и вообще ничего не бывает. Кроме мозгов. Но мы знаем, что делать. Тебе надо достать таблетки и сразу закинуться, так чтобы проняло до самых мозгов». Это так говорят мне мои мозги. Они вообще любят командовать — страшное дело.

Хотя нет, конечно. На самом деле они со мной не разговаривают, ну, мозги. Это я просто шучу. Ну, чтобы было чем заняться, пока я жду этого человека, с которым мы будем делать бизнес. Пока я сижу на каменном ограждении рядом с магазином «Мисс эгоистка» и трясусь, как полосатый молочный коктейль, в своем синем костюме в белую полоску, который я купил специально для деловых встреч и ведения бизнеса, он потому что солидный и элегантный, и я непременно произведу благоприятное впечатление.

Дяденька, который меня разбудил, говорит:

— Э...

Я смотрю на него. Это, наверное, и есть человек, которого я ждал.

Дяденька говорит:

— Простите, вы... э...

Я киваю. Это он, человек, с которым я должен встретиться. У нас бизнес-встреча. И он бизнесмен. Сразу видно, что он бизнесмен. На нем сияющие ботинки. Широкий галстук. Коричневый костюм в тонкую белую полоску: пиджак и брюки. И еще он улыбается. И еще у него усы. Я тоже когда-то пытался отрастить усы. Но у этого дяденьки они аккуратные, чуть рыжеватые. А у меня были дурацкие. Совершенно дурацкие. Я сразу их сбрил и больше уже не носил никаких усов. Для меня это все в новинку, мне предстоит еще много чего узнать, в смысле, как делать бизнес, и этот дяденька, ну, бизнесмен, он и будет меня учить. Он настоящий бизнесмен, солидный дяденька средних лет, и у него дома сломалась стиральная машина, и он не может ее починить, потому что он не умеет ничего чинить, и ему нужен кто-то, кто это умеет, ему и его жене. Собственно, так всегда и бывает. Если ты не умеешь чего-то делать, надо найти человека, который умеет.

— Вы — тот самый парень...

Я киваю.

— Ну здравствуй. — Он сразу же переходит на «ты», жмет мне руку и называет себя: — Ральф Эггертон.

— Ствол.

— Ствол. А дальше?

— Что дальше?

— Э... — Ральф Эггертон говорит: — Как тебя по фамилии?

— А, — говорю. — Стволер.

— Стволер.

— Ага.

— Ствол Стволер.

— Нет, — говорю. — Томас Стволер. Том Стволер. Хотя Ствол Стволер звучит прикольно. Мне нравится.

Дяденька, который Ральф Эггертон, хлопает ладонью о ладонь и говорит:

— Ну ладно, Том...

— Ствол.

— Прошу прощения?

— Называйте меня просто Ствол. Меня все так называют.

— А, ну хорошо. Ствол. — Ральф Эггертон берет свой портфель, который он поставил на землю, когда жал мне руку. — Так что, Ствол, ты готов совершить со мной маленькое путешествие по железной дороге?

— Куда? — говорю. — В офис?

— Э... Нет. Не совсем.

— А куда?

— В Реддинг.

— Реддинг, — говорю. — Это какое-то место?

— Это такой небольшой городок. — Ральф Эггертон говорит: — У меня там номер в гостинице.

— А, ну, тогда хорошо.

— Да, замечательно. — Ральф Эггертон переминается с ноги на ногу. — Сейчас сядем в поезд, и...

— Будем делать бизнес.

Ральф Эггертон улыбается и говорит:

— Вот именно.

— Хорошо. — Я иду следом за Ральфом Эггертоном. — Только вы меня научите. Я никогда раньше ничего такого не делал.

— Да неужели? — Ральф Эггертон спускается по ступенькам к входу на станцию подземки. Ну, где подземные поезда. — Неужели?

Я сижу на сиденье в поезде, который подземный. Сиденье ужасно воняет, как будто там сидел парень в вонючих носках, и клал ноги в вонючих носках на сиденье, и еще там как будто стошнило младенца, и описалась какая-нибудь бабулька. И туда явно клали жирный гамбургер, и кто-то пролил туда пиво, и еще кто-то выплюнул на сиденье жвачку, и она прилипла теперь к моим брюкам, которые синие. Ральф Эггертон подстелил себе на сиденье газету и сидит на газете, потому что не хочет пачкать свой элегантный коричневый костюм. Ну, который в белую полоску. Который жена выгладила ему утром.

— Э... Ствол. Давай проведем небольшую проверку. — Ральф Эггертон щелкает пальцами, которые короткие и толстые. Как раз такие, каким и положено быть пальцам солидного дяденьки-бизнесмена в возрасте средних лет. — Представь себе веточку. Крупным планом. По веточке ползут две гусеницы.

Я делаю умное лицо. Какой смешной дяденька. При чем тут какие-то гусеницы...

— А вверху пролетает бабочка.

Я поднимаю глаза. Никакой бабочки там нет. Есть только лампочка на потолке, которая пластиковая и мигает, ну, как будто она неисправна. Никакой бабочки нет. Наверное, дяденька просто рассказывает историю. Про двух гусениц и бабочку.

— Бабочка. Пролетает вверху. — Ральф Эггертон потирает руку. Он рассказывает мне историю. Теперь я понял. — Одна гусеница поворачивается к другой и говорит: «Я бы в жизни не села в такую штуковину».

И все. Это конец истории. Какая-то очень короткая история, правда? Я думал, там будет что-то еще. Ну, какое-нибудь продолжение. Но это все. Ничего больше не будет. Ральф смотрит на меня с довольным видом, как будто он только что рассказал мне историю, но это только кусочек истории, самое начало. Потому что иначе она получается незаконченной.