– Вот я гляжу на вас, замечательных молодых людей, приехавшим к нам набираться знаний, чтобы потом бескорыстно и преданно служить своему народу, лечить больных, облегчать страдания детей и стариков. Уже несколько лет вы живёте вдали от своей родины, от своих близких и мне по человечески понятны ваши трудности. Я хочу обратить внимание присутствующих: какие они все худые и мне абсолютно ясно, что причина их недовольства – недостаточно хорошие бытовые условия. Главное же, что переполнило чашу их терпения – плохое питание, в чём виноват и за что ответит Абрамович. – С этими словами Мария Ивановна бросила угрожающий взгляд в сторону Абрамовича. Тот весь сжался, неуклюже прикрывая свой упитанный животик руками. Сделав паузу, Мария Ивановна продолжала:

– Но мы всё это исправим. Мы сделаем всё необходимое для улучшения ваших бытовых условий, наши дорогие иностранные студенты, чтобы конфликт был исчерпан. А виновных мы непременно накажем.

Испепеляющий взгляд Марии Ивановны теперь был обращен не только на Абрамовича, но и на Гунтмахера.

“Как эта баба всё повернула! – в ужасе подумал Абрамович. – По сути дела получается, что и “овцы целы и волки сыты”. Вот и найдены козлы отпущения и, конечно, это евреи. Всем хорошо, просто замечательно”.

Между тем Мария Ивановна обвела присутствующих работников института победным взглядом. В нём можно было прочесть: вот как надо работать – быстро, напористо, не размазывая найти и устранить причину конфликта.

Ректор с восхищением взглянул на Марию Ивановну и начал думать, как завершить совещание. Пожалуй, оставалось только получить заверение студентов, что они удовлетворены, прекратят забастовку и завтра приступят к занятиям. Поэтому он с удовольствием предоставил слово худому индийцу, которого прервала Мария Ивановна.

– Уважаемая госпожа, простите я не знаю, как вас называть, заблуждается. Причина нашего недовольства, принявшего столь крайние, но вполне принятые в цивилизованном мире формы, не в плохом питании. Мы с полным основанием можем утверждать, что в нашем институте питание значительно лучше, чем в других. Пища вкуснее и калорийнее. За что мы очень благодарны господину Абрамовичу. Да и общежитием мы довольны. Дело в другом. Как правильно сказала уважаемая госпожа, мы приехали сюда учиться, учиться медицине, чтобы стать врачами, которых так не хватает в наших странах. А что мы имеем? В наших учебных программах огромное время отведено изучению истории КПСС, классиков марксизма-ленинизма, политэкономии. Именно это и вызывает протест. Наши страны платят вам золотом, чтобы из нас готовили не коммунистических агитаторов, а врачей. Нам не интересны и чужды история становления КПСС, большевики, меньшевики и прочее. Перестаньте засорять наши головы этими бесполезными для нас предметами, которые отвлекают нас от получения нужных нам знаний в области медицины. Мы не прекратим нашу забастовку, пока не получим заверения, что будем избавлены от изучения бесполезных для нас дисциплин.

Застигнутый врасплох таким оборотом событий, ректор с ужасом взглянул на Марию Ивановну. Её лицо покрылось красными пятнами, лоб взмок.

– Отпустите этих, – Мария Ивановна сделала жест в сторону Абрамовича и Гунтмахера.

– Если к Абрамовичу и Гунтмахеру нет вопросов, то они могут быть свободны, – неуверенно произнёс ректор и устало опустился в кресло. Предстоял долгий и трудный разговор.

Дома Абрамович, тяжело дыша, стал привычно облачаться в пижаму. Его жена молча стояла рядом, терпеливо ожидая, когда муж начнёт говорить. Когда процедура переодевания была закончена, Абрамович заговорил:

– Знаешь, Сарочка! Я сегодня мог запросто вылететь с работы и загреметь под суд, хотя не имел к делу никакого отношения. Я с горечью думаю, что в этой стране, что бы ни случилось, всегда будут виноваты люди с моей фамилией. Так было, так есть и так, наверное, будет всегда.

2000 г

Как бросить курить

Николай возвращался из длительной командировки. Работа там была нервной и изматывающей. Перспектива отдохнуть, выспаться стала реальностью, когда удалось достать билет в спальный вагон. “Только бы соседом по купе была не дама или любитель выпивки, – подумал Николай. – Сейчас не хотелось ни интрижек, ни возлияний”. И вот повезло: его попутчиком оказался пожилой мужчина приятной наружности. Как это обычно бывает, разговорились. В 1993 году в разгар приватизации было о чём поговорить.

Из-за напряжённой работы Николай стал курить ещё больше. Часто выходил из купе, чтобы выкурить очередную сигарету. Когда, в который уж раз, он достал сигареты и, извинившись, хотел покинуть купе, сосед попросил его остаться.

– Вы очень много курите. Думаю, излишне говорить вам, как это вредно. К сожалению, мы начинаем думать о своём здоровье, когда оно уже потеряно. Хотите расскажу вам, как я бросил курить? – и новый знакомый посмотрел на Николая каким-то странным испытующим взглядом. Николай в этот момент почувствовал, что желание закурить прошло, и спрятал сигареты.

Дело было довольно давно. В ту пору я был ещё молодым человеком. После окончания аспирантуры и защиты диссертации у меня от переутомления возникли боли в сердце. Вскоре я попал на отдых в Кисловодск. Через неделю мой лечащий врач категорически заявил, что никакое лечение мне не поможет, если я не брошу курить. А курил я, действительно, много. В основном сигареты “Дукат”, в маленьких оранжевых пачках. Были они, естественно, без фильтра. Пальцы, которыми держат сигарету, всегда были желтыми и пахли никотином. Поскольку я сказал врачу, что бросить курить не смогу, он решил послать меня на прием к гипнотизёру.

К гипнозу я относился скептически ещё со студенческих лет в медвузе, где учился на хирурга. У нас состоялся долгий и довольно нелицеприятный разговор. Знаете, когда спорят два врача (хотя тут я был пациентом) – это всегда ужасно. Я дошел до того, что назвал все эти психотерапевтические штучки чуть ли не шарлатанством. В ответ в деликатной форме мне указали, что я невежда. В конечном итоге, скрипя зубами, будучи в полной уверенности в бесполезности, я согласился попробовать.

На следующий день, думая, что напрасно теряю время, я постучался в дверь кабинета врача. Из-за стола поднялся и пошел мне навстречу очень пожилой человек. Его приятное интеллигентное лицо украшала профессорская бородка и усы. Пышные седые волосы венчала белая медицинская шапочка. В вырезе белого халата виднелся идеально накрахмаленный воротничок рубашки и элегантно завязанный красивый галстук. Приятно улыбаясь, старик протянул мне руку для приветствия. Это было неожиданно. Я никогда не видел, чтобы так встречали пациентов.

Тем не менее, агрессивно настроенный, я тотчас выложил доктору всё, что думал о психотерапии”.Кроме того я совершенно уверен, что не поддаюсь гипнозу, так что вся эта затея бесполезна,” – выпалил я в заключение. Услышанное, казалось, совсем не огорчило старика. Он продолжал также дружелюбно улыбаться.

– Я никогда не спорю с теми, кто ко мне приходят, – ответил доктор. – Это не в моих правилах. Кроме того, я вижу, что вы действительно не тот человек, которого можно загипнотизировать. Так что вы правы. У нас ничего не получится. Но у меня к вам одна просьба.

Старик доверительно наклонился к моему уху и перешел на полушепот.

– Как вы видите, я довольно преклонного возраста, и там, – он указал пальцем наверх (этажом выше размещался кабинет главврача), – уже давно хотят отправить меня на пенсию. Если вы сейчас сразу отсюда уйдёте, то там будет повод для нового разговора о том, что старик уже не справляется и ему пора на отдых. А у меня, знаете, внучка учится в институте, и мне нужно её поддержать ещё хотя бы пару лет. Поэтому я вас прошу: мы просто посидим, поговорим, а там – он снова поднял палец вверх, – будут думать, что я работаю.

Мне стало жаль этого милого старикана, да и спешить мне было некуда, и я согласился. У стола друг против друга стояли два больших мягких кресла, мой собеседник опустился в одно из них и жестом пригласил меня сесть в другое. Я сел и сразу почувствовал себя комфортно. Оглянулся вокруг. Большой полированный стол был абсолютно пуст. Ни бумаг, ни чернильниц – ничего. Стены заставлены стеллажами с книгами. В углу на тумбочке – ваза с красивыми, пышными цветами. Тёплый ветерок теребит на окнах кисейные занавески. Всё это совсем не напоминало казённый кабинет врача. Скорее кабинет учёного, в котором было по-своему уютно. Меня охватило чувство спокойствия, позабылось всё, что ещё несколько минут назад вызывало раздражение. Я полностью расслабился.