— Вы увидите это достаточно скоро, полковник. Итак, правила оккупации просты. Как наемники, господа, мы попадаем под действие Законов Войны Кодоминиума. Общественная собственность захватывается именем свободных штатов. Частное имущество гарантировано, и за любое реквизированное имущество будет заплачено. Любая собственность, используемая в пользу сопротивлению, либо прямо, либо косвенно, будет конфискована немедленно.

Ардуэй и Гастингс пожали плечами. Все это они слышали и раньше. Одно время КД пытался подавить наемников. Когда это не удалось, Флот жестко начал проводить Гранд Сенатские Законы Войны, но теперь Флот был ослаблен бюджетными сокращениями и новым взрывом американо-советской ненависти. Новый Вашингтон был изолированным, и могли пройти годы, прежде чем появятся десантники КД проводить в жизнь правила, до которых Гранд Сенату не было дела.

— У меня есть проблема, господа, — между тем говорил Фалькенберг. — Этот город — лоялистский, а я должен увести свой полк. Никаких солдат-патриотов еще нет. Я оставляю достаточно сил, чтобы завершить завоевание полуострова, но у капитана Свободы будет мало войск в самом Алланспорте. Поскольку мы не можем оккупировать город, его можно законно уничтожить, чтобы помешать ему стать базой противника в моем тылу.

— Вы не можете, — запротестовал Гастингс, вскакивая на ноги и разбив стеклянную пепельницу. — Я был уверен, что весь этот разговор о сохранении личного имущества — болтовня!

Он повернулся к Баннистеру.

— Говард, я говорил тебе в прошлый раз, что все, что вы сумеете сделать, — это сжечь планету! Теперь вы импортируете солдат, чтобы сделать это за вас! Что, во имя бога, вы можете получить от этой войны?

— Свободу! — гордо ответил Баннистер. — Все равно Алланспорт — гнездо предателей.

— Подождите, — мягко сказал Фалькенберг.

— Предателей! — повторил Баннистер. — Вы получите то, чего заслуживаете, вы…

— СМИР-НА! — рявкнул главстаршина Кальвин. — Полковник сказал вам подождать.

— Благодарю вас, — спокойно сказал Фалькенберг. Молчание было громче, чем прежние крики. — Я сказал, что я могу сжечь город, а не что намерен его сжигать. Однако, поскольку я это делаю, я должен иметь заложников, — он вручил Гастингсу лист с компьютерной распечаткой. — В домах этих лиц будут расквартированы войска. Заметьте, что вы и полковник Ардуэй в верхней части моего списка. Все будут взяты под стражу и всякий сбежавший будет заменен членами его семьи. Ваше имущество, в конечном счете, ваша жизнь будут зависеть от вашего сотрудничества с капитаном Свободой, пока я не пришлю сюда регулярный гарнизон. Все понятно?

Полковник Ардуэй мрачно кивнул.

— Да, сэр. Я согласен на это.

— Благодарю вас, — сказал Фалькенберг. — А вы, мистер мэр?

— Я понимаю.

— И?… — поторопил его Фалькенберг.

— Что "и"? Вы хотите, чтобы мне это нравилось? Вы что, садист?

— Мне безразлично, нравится ли вам это, или нет, мистер мэр. Я жду вашего согласия.

— Он не понимает, полковник, — вмешался Мартин Ардуэй. — Роджер, он спрашивает, согласен ли ты служить заложником за город. Других тоже спросят. Если он не найдет достаточно согласившихся, то сожжет город до основания.

— О! — Роджер почувствовал холодный нож страха. — Какой дьявольский выбор!

— Вопрос в том, — пояснил Фалькенберг, — примете ли вы на себя должностную ответственность и удержите своих проклятых людей от причинения неприятностей?

Роджер с трудом сглотнул.

— Я хотел стать мэром, чтобы помочь искоренить порожденную мятежом ненависть. Да, я согласен.

— Превосходно. Капитан Свобода.

— Сэр.

— Возьмите мэра и полковника Ардуэя в свой кабинет и опросите других. Уведомьте меня, когда у вас будет достаточно заложников для обеспечения безопасности.

— Да, сэр. Господа?

Трудно было прочесть выражение на его лице, когда он предложил им пройти. Забрало его шлема было поднято, но угловатое лицо Свободы оставалось в тени. Когда он выпроводил их из комнаты, загудел интерком.

— Спутник над нами, — доложил майор Сэвидж. — Все в порядке, Джон Кристиан. И мы позаботились о пассажирах с того поезда.

Дверь кабинета закрылась. Роджер Гастингс двигался, словно робот, через суету в палате заседаний городского совета, лишь смутно сознавая мельтешенье штабной деятельности вокруг него.

Проклятая война, дураки, проклятые поганые дураки, — неужели они никогда не смогут оставить людей в покое?