– Американцы от нашей помощи отказались, – злобно пробурчал он в ответ. – Ну, пусть попробуют, поищут. – На его узком бледном лице мелькнуло подобие улыбки. – Ничего они не найдут…

Я человек не верящий ни в какие всемирные заговоры, ни в наличие мирового правительства, ни в версию участия ЦРУ в терактах 11.09.01. Не хочется мне верить и в версию участия ФСБ во взрывах жилых домов в Москве в 1999 году. Но после слов майора ФСБ Шишкина и его злобной ухмылки я вдруг засомневался и готов был поверить даже в то, что к терактам в Нью-Йорке приложили руку наши славные чекисты.

В конце 2001 года Следственное управление ФСБ России, занимавшееся делом Лимонова с апреля, после сенсационного задержания Эдуарда и нескольких его товарищей на глухой таежной заимке в заснеженных Алтайских горах, приступило к выполнению требований статьи 217 УПК РФ, то есть к ознакомлению подсудимых и их защитников с материалами этого дела.

Так как дело получилось у них многотомное, то, чтобы тщательно изучить все собранные чекистами «доказательства вины» обвиняемых (показания многочисленных свидетелей, акты всевозможных экспертиз и прочее), требовалось значительное время.

Наши подзащитные знакомились с делом практически ежедневно.

Здание СУ ФСБ располагается на территории Лефортовской тюрьмы, и подследственных доставляют в кабинеты к следователям-чекистам по системе тюремных коридоров и закрытых переходов, что существенно облегчает работу следователей. Им не приходится ежедневно ездить в Лефортово, как это делают следователи СКР (тогда – прокуратуры) и МВД, а затем в порядке живой очереди (наравне с адвокатами) занимать кабинеты с мозаичными витражами на окнах.

Но мы, адвокаты, в силу занятости по другим делам и иным причинам, приезжали в СУ ФСБ знакомиться с материалами дела Лимонова не так часто – два-три раза в неделю, а то и реже.

У меня помимо дела Лимонова было много и иных дел, к тому же в январе следующего, 2002 года я планировал традиционно отправиться на месяц в отпуск в Таиланд. Поэтому и попросил одного своего коллегу, адвоката Юрия Иванова, помочь мне принять участие в защите Лимонова и заменять меня, по мере необходимости, на стадии ознакомления с материалами дела.

А знакомиться, повторяю, было с чем! Ведь только сейчас, на этой стадии, мы могли узнать, что накопали опера-чекисты против наших подзащитных за многие месяцы следствия, а также кто и что говорил из свидетелей. Кто из них струсил, смалодушничал и под угрозами оперов оговорил своих товарищей, кто держался на допросах стойко, а кто оказался откровенным провокатором.

Все люди – разные, а дело чекисты состряпали серьезное – «терроризм»!.. И их опера (мы потом убедились в этом в ходе судебного процесса) умеют и красиво врать, и убедительно запугивать, и избивать людей не хуже своих коллег из МВД! Некоторые из них даже не боялись вывозить ночами свидетелей на кладбище, как это было в Барнауле, ставить там на колени на краю выкопанных могил и стрелять… над головой жертв. Позже эти и другие факты грубого нарушения следствием законов послужили основанием для вынесения судом частного определения в адрес руководства ФСБ и Генеральной прокуратуры.

Согласитесь, такие испытания выдержит далеко не каждый опытный, взрослый человек, что уж говорить о совсем юных ребятах!

Поэтому я не буду называть имен тех обвиняемых и свидетелей, кто проявил тогда слабость. Да их, в принципе, было и не много. Но с удовольствием назову убежденного, можно сказать, прирожденного провокатора и стукача Артема Акопяна, на которого делали основную ставку как чекисты-оперативники, так и руководитель следственной группы СУ ФСБ Олег Шишкин. И, забегая вперед, скажу: просчитались! Суд не поверил ни единому слову самодовольного, уверенного в себе и в своих покровителях сексота и полностью отверг его показания!

Впрочем, сейчас речь не о них, а о выполнении защитниками и обвиняемыми требований статьи 217 УПК РФ и об адвокате Иванове, пришедшем мне в этом деле на помощь.

В одно из наших с ним посещений Следственного управления и случилось то, о чем я хочу рассказать.

В тот день, перед тем как зайти в СУ, я оставил свой старенький, видавший виды «мерседес» в автосервисе, расположенном недалеко от тюрьмы. Мастера-ремонтники должны были сменить в машине масло и что-то еще там проверить, а я пообещал им забрать машину ближе к вечеру, после работы.

Весь день мы (я, Лимонов и Иванов) не торопясь знакомились с материалами дела.

Как всегда, я принес Эдуарду несколько бутербродов с колбасой и сыром, бутылку минеральной воды и плитку шоколада «Аленка».

Пока Иванов вел с Шишкиным вялую беседу ни о чем, а Эдуард жевал бутерброды, я забрал у него пару толстых тетрадей с рукописью только что им завершенной «Книги воды» и большой рукописный текст открытого письма Путину.

Закончив работу, мы вышли с Ивановым на улицу, где уже смеркалось, и он предложил подвезти меня на своей недавно купленной машине (тоже мерсе) до автосервиса. Впрочем, вот так грубо мерсом назвать его машину было сложно: она была женского рода или даже неопределенного рода, выкрашенная в какой-то педерастический нежно-фиолетовый цвет. И невысокий, полноватый Иванов с круглым лицом в очках выглядел за рулем этой своей новой машины как типичный «чайник».

– Да ты оставь портфель, – сказал мне Иванов, когда я уже вышел из машины и хотел было с ним распрощаться. – А то вдруг твоя еще не готова. Посидим здесь, поговорим.

– Хорошо. – Я положил портфель к нему на переднее сиденье, захлопнул дверь и ушел. А когда выехал на своей машине через пять-семь минут на улицу, фиолетового «мерседеса» Иванова на месте не оказалось.

«Что за дела? – подумал я, сразу почувствовав что-то неладное. – Куда его черт понес?» Потом решил, что он мог поехать в аптеку.

Но Иванов отсутствовал недолго. Минут через пять, скрипя тормозами, фиолетовый «мерседес» подлетел ко мне. Я открыл дверь, намереваясь забрать свой портфель, но портфеля на сиденье в машине Иванова не было, а сам Иванов сидел красный как рак и не мог произнести ни слова.

– Где мой портфель? – не выдержал я, заглянув уже и на заднее сиденье. И только тут Иванов заговорил, выскочил из машины, и до меня дошло, что мой портфель у «чайника» Иванова… украли.

Да, как только я скрылся за дверью «Мерседес-центра», к машине Иванова слева подъехала грязная «девятка» «жигулей», водитель которой стал что-то спрашивать у нашего «чайника». И пока тот слушал вопрос да отвечал на него, кто-то потихоньку приоткрыл переднюю дверь фиолетового «мерседеса» и…

Короче, Иванов сообразил, что произошло, только тогда, когда «жигули» внезапно рванули от него на бешеной скорости.

В общем, классическая разводка воров-борсеточников.

– И куда ты сейчас ездил? – спросил я.

– За ними в погоню, – ответил толстенький Иванов, у которого давление явно начало зашкаливать.

Мне стало жаль его, хотя в первые секунды я готов был его прибить за проявленное ротозейство.

– Ты знаешь, что у меня было в портфеле? – снова спросил я.

– Копии материалов дела, – попытался отгадать он.

– Да. Но еще там у меня была ру-ко-пись книги Ли-мо-но-ва! Ты понимаешь, что это такое?! А еще мой паспорт с адресом прописки и ключи от квартиры… Поезжай немедленно в ближайшее отделение милиции, пиши там заявление, что у тебя из машины похитили портфель адвоката Беляка с личными документами, материалами уголовного дела и прочим, а я поеду скорее домой.

– А где тут милиция? – растерянно спросил совершенно раздавленный произошедшим пятидесятилетний адвокат.

– Ищи! – только и мог сказать ему я.

Конечно, дома у меня никаких воров не было. Лазать по домам – это не их профиль.

Поздно вечером Иванов мне позвонил и доложил, что заявление в милицию он подал и завтра они ждут меня для составления протокола опроса.

Это был четверг. Тяжелый четверг. Но предстояло еще как-то объясняться с Лимоновым. А это было еще тяжелее.