Но переход до заимки по колено, а то и по пояс в снегу занял у чекистов времени больше, чем они рассчитывали.
Нацболы уже проснулись и тут заметили сквозь мутные окна, что кто-то подошел к их дому. Дмитрий Бахур выскочил по нужде на улицу в одних трусах, но увидел не хозяина заимки, а крадущихся к избе со всех сторон людей в камуфляжной форме с автоматами наперевес.
Эта сцена походила на кадры из фильма-боевика, но так как мы все-таки имеем дело с трагикомедией, то, следуя этому жанру, полуголому, коротко стриженному Диме Бахуру, похожему по своей комплекции на подростка, увидев здоровенных детин, следовало бы расхохотаться и описаться от смеха. Однако каменные лица спецназовцев говорили, что их обладатели лишены чувства юмора, и направленные в грудь Бахура стволы автоматов свидетельствовали о том же.
Всех обитателей заимки, включая Лимонова, выгнали в нижнем белье на улицу с поднятыми руками и в таком виде продержали несколько часов на морозе, пока безуспешно искали в доме и вокруг него мифические склады оружия и боеприпасов.
Позднее, устав отвечать на одни те же вопросы журналистов относительно причин задержания Лимонова и его товарищей в Горном Алтае, я пошутил, что нацболы прятали в тайге ракеты класса «земля-земля». Какой-то глупый журналист все это опубликовал в Сети, а какой-то еще более глупый фээсбэшный начальник распек майора Шишкина за головотяпство и потребовал срочно проверить то, что «случайно выболтал адвокат Беляк». И они на полном серьезе все это проверяли, о чем через несколько месяцев мне по секрету рассказал один из следователей, не скрывая своего злорадства по отношению к Шишкину.
Видеозапись той «героической» спецоперации ФСБ несколько раз показал потом в своей передаче «Человек и закон» Алексей Пиманов – один из самых «объективных, принципиальных и честных» телеведущих Первого канала. И планировал показать снова – прямо накануне приговора. Но мы, защита, выразили по данному поводу протест, и суд (о, времена!) удовлетворил его, потребовав от гособвинителя Сергея Вербина (представлявшего Генеральную прокуратуру РФ) принять меры по недопущению очередной демонстрации фильма по телевидению, дабы не оказывать давление на судей.
Пока Аксенов находился в Лефортово, его защищала адвокат Татьяна Беззубенко, привлеченная мной, как и адвокат Иванов. Однако, когда дело направили для рассмотрения в Саратовский областной суд и всех обвиняемых этапировали туда, встал вопрос о новых защитниках.
У большинства ребят не было средств для оплаты услуг адвокатов, поэтому суд предоставил им защитников по назначению. А я договорился с некоторыми из них, что буду приплачивать им из средств, которые были выделены Лимоновым для меня. Я всегда исходил и исхожу из того, что людям за хорошую работу нужно платить, а бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке. Лимонов был согласен со мной. Кроме того, он считал своим долгом помочь товарищам, оказавшимся в беде.
Надо признать, мои саратовские коллеги очень хотели участвовать в том громком деле и так быстро разобрали себе подзащитных, что некоторые из адвокатов, пришедшие в облсуд, но оказавшиеся менее расторопными, остались ни с чем. Среди последних был и молодой адвокат Андрей Мишин, который мне понравился своим искренним желанием набраться практического опыта в сложном процессе. Кроме того, уже в первые дни нашего знакомства я убедился, что человек он не только обязательный, но и крайне деликатный.
Этапировав Лимонова, Силину, Карягина и Лалетина в Саратов, их сразу поместили в центральную тюрьму, а несговорчивых Аксенова и Пентелюка (для их устрашения и большей изоляции) в СИЗО-2, расположенный в здании бывшего БУРа на территории «двойки» – колонии строгого режима № 2 города Энгельса.
Там, в очень жестких условиях, ребята и провели первые полгода. Туда же осенью 2001 на пару недель перевели и Лимонова после того, как он дал пространное интервью телеканалу НТВ. Но позже этот изолятор закрыли, так как он «не отвечал современным требованиям, предъявляемым к подобным заведениям мировым сообществом». В результате чего все наши подзащитные оказались в итоге в Саратовском централе.
И вот в конце июля началась подготовка к судебному процессу: новые защитники стали знакомиться с материалами дела, перечитывали их и мы с Лимоновым. И когда он попросил, чтобы я взял на себя еще и защиту Сергея Аксенова, я предложил адвокату Мишину работать в паре со мной.
Но тут я исходил еще вот из чего. Аксенов позиционировался обвинением как учредитель газеты «Лимонка» (и он формально действительно таковым являлся некоторое время перед задержанием, хотя конечно же финансировал и издавал газету всегда сам Лимонов за счет своих собственных средств). В силу этого обвинение считало Аксенова лицом наиболее приближенным из всех обвиняемых к вождю НБП. Спорить с этими утверждениями было бессмысленно. И, продумывая линию защиты еще в Лефортово, мы решили, что используем факт учредительства Аксеновым газеты для его же пользы: покажем суду, что этот образованный и умный молодой человек – вовсе не маргинал (какими следователи представляли всех обвиняемых), а начинающий бизнесмен и меценат, симпатизирующий революционерам, – этакий современный Савва Морозов. Сергею только оставалось впоследствии стать таковым или сделаться профессиональным революционером.
А раз так, то нам ни в коем случае нельзя было признаваться, что ни у самого Аксенова, ни у его родителей не было средств на оплату услуг адвокатов. Возьми он защитника по назначению, и наша заранее придуманная легенда о казначее партии мигом бы лопнула (да простит нам Господь это маленькое лукавство!). Десять тысяч рублей, что смогла выкроить из скудного семейного бюджета и привезти в Саратов мама Сергея, хотя я ее не просил об этом и тут же раздал деньги адвокатам других подсудимых, не хватило бы даже на одну квалифицированную юридическую консультацию, не говоря уж о проведении такого сложного и длительного судебного процесса. Поэтому пришлось, для общей пользы дела, скрыть это от суда и заявить, что Эдуарда Савенко (Лимонова) и Сергея Аксенова будем защищать мы с Андреем Мишиным – вдвоем.
С этого момента перечитывать материалы дела мы начали все вместе. Длилось это целый месяц. И это происходило в здании областного суда, куда стали ежедневно доставлять из Энгельса и Сергея Аксенова.
Следует отметить, что в данном процессе нам помогал еще один защитник – депутат Государственной думы Виктор Черепков. Он не только почти постоянно присутствовал на судебных заседаниях, перебравшись на время процесса в Саратов и открыв там свою общественную приемную, но и оперативно реагировал на все нарушения прав наших подзащитных либо на притеснения нацболов со стороны местных правоохранительных органов. Парни и девушки, члены НБП, съехались в Саратов со всей страны, чтобы морально поддерживать своих товарищей, покупали для них продукты и одежду, носили им (даже тем, кто пошел на сотрудничество со следствием) передачи. Параллельно периодически приезжали в Саратов и те, кто должен был выступать в суде в качестве свидетелей. И их тоже выслеживали и постоянно притесняли местные чекисты и менты.
Можно по-разному относиться к фигуре Черепкова, к его политическим высказываниям или отдельным поступкам, но я обязан заявить со всей ответственностью, что без помощи Виктора Ивановича нам всем, и мне тоже, было бы намного сложнее работать в Саратове. Мы, согласовав с ним линию поведения, добились-таки того, что суд допустил его к участию в деле, хотя перед этим он отказал в аналогичной просьбе двум другим кандидатам, в том числе и Александру Проханову.
Я уже отмечал, что Лимонова можно было назвать образцовым подзащитным: эрудированным, непоколебимым, умеющим принимать ответственные решения и, что называется, держать удар, инициативным, не теряющим оптимизма, без всяких сомнений и метаний из стороны в сторону.
Практически никто не верил в справедливый и оправдательный приговор. Сколько иронии было в комментариях журналистов по поводу участия в деле Черепкова, сколько сарказма было в их словах относительно самого Лимонова, его выступлений и облика! Почти никто не верил, что помогут делу показания свидетелей, что стратегия и тактика защиты принесут свои плоды, что моя долгая речь в прениях убедит судей в невиновности Лимонова, Аксенова и других подсудимых в терроризме и прочих тяжких преступлениях.
