действительности же участники действуют на основе несовершенного понимания,

и ход событий несет на себе отпечаток этого несовершенства.

В более мягкой форме это отсутствие границы между предметом исследования и

актом мышления может иметь место и в области естественных наук. Самый

знаменитый пример относится к квантовой физике, где акт наблюдения

интерферирует с наблюдаемым явлением. Это привело к появлению принципа

неопределенности Гейзенберга, который, на самом деле, устанавливает границу для

получения ученым нового знания. Но в естественных науках проблема возникает

только на периферии, в то время как участник событий находится в самой

сердцевине своего мышления. Прежде всего, ученый преднамеренно старается не

интерферировать с наблюдаемым явлением, в то время как основная цель

участника событий состоит в том, чтобы преобразовать ситуацию, в которой он

участвует, в соответствии со своими интересами. И, что более важно, в квантовой

физике вмешательство в ход событий происходит лишь в результате акта

наблюдения, а не благодаря самой теории неопределенности, в то время как в

случае мыслящих участников событий, их собственные мысли составляют часть

того предмета, к которому они относятся. Позитивные достижения естественных

наук ограничены областью, в которой мышление и сами события эффективно

разделены. В том случае, когда участники событий — мыслящие, область эта

сжимается до нуля.

Проблема общественных наук

Теперь мы можем рассмотреть проблемы, возникающие в общественных науках. И

снова надо рассмотреть два различных вопроса. Один относится к предмету

наблюдения, другой — к наблюдателю.

Научный метод предназначен для исследования фактов; но, как мы уже видели,

события, в которых участвуют мыслящие участники, состоят не только из фактов.

Мышление участников играет казуальную роль; и в то же время оно не соотносится

с фактами по той простой причине, что оно не имеет к ним отношения. Участникам

приходится иметь дедо с ситуацией, которая сопряжена с принимаемыми ими

решениями; их мышление составляет неотъемлемую часть этой ситуации.

Независимо от того, считаем ли мы мышление участников фактом особого рода или

вообще не считаем фактом, оно вносит элемент неопределенности в предмет

исследования. В естественных науках этот элемент отсутствует. Как мы уже могли

видеть, существует некоторое сходство между неопределенностью, вносимой

мышлением участников, и принципом неопределенности Гейзенберга в квантовой

физике, но, как мы вскоре увидим, эта параллель — ложная.

Теперь перейдем к роли ученого наблюдателя: намного легче поддерживать

требуемое разделение между фактами и утверждениями, когда предмет

исследования не включает в себя никаких утверждений, наблюдений или

умозаключений.

Большинство дискуссий о недостатках общественных наук касаются в основном

второго вопроса. Широко используются выражения типа "пророчества, которые

неизбежно сбываются", "эксперименты, обреченные на провал", но обычно они

относятся к лжеученым. В то же время, ответственность за элемент

неопределенности (или недетерминированности), о котором я упоминал выше,

лежит на самовлиянии, присущем самой природе мышления участников. Трудности

научного наблюдения бледнеют перед проблемой неопределенности самого

предмета исследований. Неопределенность осталась бы даже и в том случае, если

бы все проблемы, связанные с наблюдателем, были разрешены, хотя проблемы

наблюдателя напрямую вытекают из неопределенности предмета исследования.

Таким образом, проблема общественных наук является не методологической, а

внутренне присущей самому предмету исследования. Преувеличение роли

научного наблюдателя может быть отнесено на счет ложной аналогии с принципом

неопределенности Гейзенберга. Я не эксперт в области квантовой физики, но, как я

понимаю, этот принцип утверждает, что масса и скорость квантовых частиц не

могут быть измерены одновременно, так как акт измерения интерферирует с

объектом, который подлежит измерению. В этом случае элемент неопределенности

вносится внешним наблюдателем. (Является ли поведение квантовых частиц

случайным по своей природе — уже отдельный вопрос.) Эта параллель с

общественными науками является неверной, поскольку в последнем случае

неопределеность (недетерминированность) вызывается самими участниками.

Аналогия эта была бы обоснованной только в том случае, если бы квантовые

частицы вели себя как мыслящие существа.

Я попытаюсь вернуть наше обсуждение в должное русло: сначала

неопределенность предмета исследования, затем — роль ученого.

Мысль о том, что существует фундаментальное различие в предмете исследования

между естественными и общественными науками, не является общепризнанной.

Напротив, Карл Поппер, который во всем остальном вызывает у меня восхищение,

выдвинул доктрину, названную им "доктриной единства науки"4; то есть,

утверждение о том, что одни и те же методы применимы как в естественных, так и

в общественных науках. Невзирая на то, что эта точк? зрения не стала

общепризнанной, она также не была и окончательно отвергнута. Я попытаюсь

сделать это сейчас.

Чтобы оценить проблему, создаваемую мыслящими участниками, необходимо

более внимательно рассмотреть, как функционирует научный метод. С этой целью я

обращаюсь к схематическому описанию научного метода, предложенному Карлом

Поппером и описываемому в научной терминологии как "дедуктивно-номологи-

ческая" модель, или модель "D-N". Как и всякая модель, она является упрощенной

и идеализированной версией более сложной реальности, но именно в силу того, что

она проста и элегантна, она прекрасно соответствует моим целям.

Модель построена на утверждениях трех типов: конкретные исходные условия,

конкретные конечные условия и универсально верные обобщения. Комбинируя

некоторый набор обобщений с известными исходными условиями, мы получаем

прогнозы; комбинируя этот набор с известными конечными условиями, мы

получаем объяснения; сопоставление известных исходных условий с известными

конечными условиями дает возможность подвергнуть тестированию

соответствующие обобщения. Как можно заметить, существует симметрия между

прогнозами и объяснениями; их можно логически поменять местами. С

тестированием иначе, поскольку никакой объем тестирования не может доказать,

что обобщение универсально истинно. Возможна лишь фальсификация научных

теорий, верификация же — невозможна. Асимметрия между фальсификацией и

верификацией наряду с симметрией между прогнозом и объяснением — таковы две

основные характеристики схемы Поппера.

Модель работает только при соблюдении определенных условий. Важное условие

состоит в том, что содержание утверждений должно быть полностью изолировано

от утверждений, высказываемых по отношению к ним; только в этом случае

содержание может служить независимым критерием для оценки истинности или

действительности высказываемых о нем утверждений*. Другие важные требования

состоят в том, что исходные и конечные условия должны состоять из фактов,

поддающихся научному наблюдению, а обобщения должны иметь универсальную

силу. Таким образом, при повторении определенного набора условий

предшествующие ему или следующие за ним условия должны оставаться теми же,

что и ранее. Можно заметить, что это требование универсальности определяет не

только природу научных законов, но также и характер исходных и конечных

условий: они должны включать в себя факты, поддающиеся наблюдению и