"спекулятивные" скачки. Точно так же вероятно и то, что спекуляции изменят

условия спроса и предложения, считающиеся фундаментальными.

В случае нормального хода событий, спекулятивный взлет цен вызывает

противодействующие ему силы: предложение растет, а спрос падает, и временный

скачок сглаживается с течением времени. Но существуют и исключения. Например,

на валютном рынке устойчивое движение котировок валюты может оказаться

самоподдерживающимся вследствие своего воздействия на уровень внутренних цен

в стране. То же верно и в отношении фондового рынка, когда курсы акций могут во

многих отношениях повлиять на позицию соответствующей компании.

Рассматривая новейшую историю международных займов, мы также можем

заметить, что предоставление займов в избыточном объеме сначала увеличивает

кредитоспособность стран-должников, определяемую на основе их коэффициента

покрытия задолженностей, а затем, когда наступает момент требования банками

выплат, эта способность стран-должников испаряется. Вообще говоря, мы

обнаружим, что расширение и сокращение объема кредитования может влиять на

способность и желание должников возвращать задолженности.

Подтверждают ли эти исключения существующее правило, или же они делают

необходимым пересмотр общепринятой теории? Ответ зависит от частоты их

возникновения и от их серьезности. Если мы имеем дело лишь с единичным

случаем, мы можем рассматривать его в качестве парадокса; но если один такой

случай следует за другим, нам придется поставить под сомнение теорию.

Я настаиваю на том, что такое парадоксальное поведение является типичным для

всех финансовых рынков, служащих механизмом дисконтирования возможных в

будущем изменений. Такими в значительной степени являются рынки ценных

бумаг, иностранной валюты, банковские операции и все формы кредитования.

Микроэкономическая теория может по-прежнему игнорировать его, поскольку

существуют значительные области экономической деятельности, в которых это

поведение имеет место лишь от случая к случаю или же вообще отсутствует;

однако не принимая это явление во внимание, мы не можем понять

макроэкономических изменений. Мир плавающих обменных курсов и

крупномасштабных перемещений капитала характеризуется кругами процветания и

упадка, когда "нормальная" причинно-следственная связь событий, определенная

классической экономикой, кажется перевернутой: изменения на рынке вызывают

эволюцию условий спроса и предложения, а не наоборот.

Если процесс корректировки не ведет к состоянию равновесия, что же происходит с

итоговыми выводами экономической теории? Ответ следующий: в качестве

теоретических выводов они остаются истинными, но они не релевантны по

отношению к реальному миру. Если мы хотим понять положение дел в реальном

мире, нам нужно отвлечь свое внимание от гипотетического конечного результата и

сосредоточиться на процессе изменений, который мы можем наблюдать вокруг

себя.

Это потребует радикальных сдвигов в нашем мышлении. Понять процесс

изменений значительно труднее, чем статическое состояние равновесия. Нам

придется пересмотреть многие из привычных представлений о том, какого уровня

понимания можно достичь, и удовлетвориться заключениями, значительно менее

определенными, чем те, которые пыталась представить экономическая теория.

Проблема несовершенного понимания

Понимание действительного хода событий, в отличие от гипотетического

равновесия, ставит немало проблем, не получивших должной оценки. Причина их

возникновения в том, что участники принимают решения на основе присущего им

несовершенного понимания ситуации, в которой они участвуют. Следует

рассмотреть две взаимосвязанные группы проблем: несовершенство понимания

ситуации ее участниками и несовершенство понимания ситуации специалистом по

общественным наукам. Ни в коем случае мы не должны их смешивать.

В этом разделе я постараюсь объяснить, почему пониманию участников присуще

несовершенство. В следующем разделе мы рассмотрим вопрос о том, почему это

несовершенство понимания создает трудности для общественных наук.

Несовершенство понимания ситуации ее участниками — концепция, которую

трудно определить и с которой еще труднее работать. Я попытаюсь подойти к ней

путем сравнения позиции участника ситуации с позицией ученого-естественника.

(Я должен выбрать именно ученого-естественника, поскольку ученый —

специалист по общественным наукам сталкивается с особыми проблемами,

возникающими вследствие несовершенства понимания ситуации ее участниками.

Эти проблемы мы рассмотрим в следующем разделе). Цель этого сравнения —

определить некий стандарт, по отношению к которому понимание участника может

быть названо несовершенным. Сравнение это усложняется еще и тем, что

понимание ученого-естественника также не является совершенным. Отнюдь нет.

Как показал Карл Поппер3, один из основных постулатов научного метода гласит,

что полнота знания недостижима. Ученые работают путем испытания

правдоподобных гипотез и выдвижения новых. Если бы ученые не считали все

полученные выводы временными и подлежащими дальнейшим уточнениям,

естественные науки не могли бы достичь нынешнего состояния в своем развитии и

не могли бы развиваться далее. Невзирая, однако, на несовершенство знания,

полученного учеными-естественниками, оно выступает как стандарт, по

отношению к которому понимание участников ситуации может быть названо

несовершенным.

Ученые-естественними имеют одно значительное преимущество перед

участниками: они работают с явлениями, которые возникают независимо от того,

что о них говорят или думают. Явления находятся в одной вселенной,

высказывания ученых — в другой. Явления, таким образом, служат независимым,

объективным критерием, с помощью которого можно оценить истинность или

действительность научных положений. Положения, отвечающие фактам, являются

истинными; не отвечающие — ложными. Понимание фактов учеными может

считаться знанием в той степени, в какой может быть установлено подобное

соответствие. Здесь мы не будем углубляться в различные трудности, возникающие

в процессе установления такого соответствия. Главное — ученые имеют в своем

распоряжении объективный критерий.

Ситуация же, к которой относится понимание участников, напротив, не является

объективно данной: она сопряжена с их собственными решениями. Она

недостаточна, чтобы служить объективным критерием для определения истинности

оценок участников. Она действительно предоставляет некоторые критерии: часть

ожиданий подтверждается последующим ходом событий, тогда как остальные не

подтверждаются. Но сам процесс подтверждения оставляет желать лучшего:

невозможно с уверенностью сказать, ожидания ли отвечают последующему ходу

событий, или же последующие события подтверждают ожидания. Строгое

разделение умозаключений и событий, превалирующее в естественных науках,

здесь просто отсутствует. Мышление играет двоякую роль. С одной стороны,

участники стремятся понять ситуацию, в которой они участвуют; с другой стороны,

их понимание служит основой для принятия решений, которые влияют на ход

событий. Эти две роли интерферируют друг с другом. По отдельности ни одна из

них не может исполняться с тем же совершенством, как совместно. Если бы ход

событий не зависел от решений участников, понимание ситуации участниками

было бы равно пониманию событий ученым-естественником; и если бы участники

могли основываться в своих решениях на знании, хотя бы и временном, результаты

их деятельности имели бы больше шансов отвечать их намерениям. В