– В Германии.

– Перебралась в Британию во время войны?

– Перед ее началом. Бабушку приютил один из дядьев, дальний родственник, который давно открестился от предков. Он дал ей нормальное христианское имя и отправил в церковь. Моя мать лет до тридцати даже не догадывалась о своем происхождении.

– Терпеть не могу сообщать дурные вести, – признался Габриель, – но для меня вы все равно еврей.

– Если честно, я всегда ощущал себя немного евреем.

– Не любите ракообразных и немецкую оперу?

– Я про духовный аспект.

– Келлер, вы же профессиональный убийца!

– Это не значит, что я в Бога не верю. Я, может, даже лучше вас знаю историю вашего племени и Писание.

– Тогда чего якшаетесь с этой тронутой ведьмой?

– Она не тронутая.

– Только не говорите, что верите ее вздору.

– Тогда как она узнала, что мы ищем заложницу?

– Должно быть, дон предупредил ее.

– Нет, – покачал головой Келлер. – Она это видела. Она все видит.

– Например, воду и горы?

– Да.

– Мы на юге Франции, Келлер. Я тоже вижу воду и горы. Я их тут всюду вижу.

– Услышав про старого врага, вы задергались.

– Я никогда не дергаюсь. Что до старых врагов, я натыкаюсь на них, стоит мне выйти за порог.

– Ну так перенесите порог в другое место.

– Это что, корсиканская мудрость?

– Просто дружеский совет.

– Мы с вами пока еще не друзья.

Келлер пожал мощными плечами, изображая не то безразличие, не то обиду или же нечто среднее.

– Куда вы дели свой талисман? – спросил он, прерывая угрюмое молчание.

Габриель похлопал себя по груди, давая понять: талисман, близнец того, что носит Келлер, у него на шее.

– Если не верите, – спросил Келлер, – зачем тогда надели?

– Он хорошо вписывается в мою экипировку.

– Ни в коем случае не снимайте его. Этот талисман отпугивает зло.

– Мне много кого хотелось бы отпугнуть.

– Например, Ари Шамрона?

Габриелю стоило некоторых усилий скрыть удивление.

– Откуда вы о нем знаете? – спросил он у Келлера.

– Мы с ним пересекались, когда я приезжал на стажировку в Израиль. – Сказав это, Келлер поспешил добавить: – И потом, какой шпион не слыхал про Ари Шамрона? К тому же все знают, кого он хотел поставить начальником Конторы вместо Узи Навота.

– Не стоит верить всему, что пишут в газетах, Келлер.

– У меня свои хорошие источники. Они сообщают, что вы отвергли предложение Шамрона.

– Вы, наверное, не поверите, – произнес Габриель, устало глядя в заливаемое дождем лобовое стекло, – но я не в настроении пускаться в долгие воспоминания заодно с вами.

– Я просто помогаю скоротать время.

– Возможно, нам стоит насладиться уютной тишиной?

– Снова острите?

– Были бы евреем, поняли бы.

– Ну, я, в принципе, еврей.

– Вам кто больше нравится, Пуччини или Вагнер?

– Конечно, Вагнер.

– Тогда какой из вас еврей?

Келлер прикурил от спички. Вместе с порывом ветра лобовое стекло захлестнула новая волна дождевой воды, мешая разглядеть бухту. Желая проветрить салон, Габриель приспустил стекло со своей стороны.

– Похоже, вы правы, – сказал он. – Нам стоит снять номер в отеле.

– Думаю, обойдемся.

– Почему же?

Келлер включил «дворники» и указал вперед.

– Марсель Лакруа идет прямо к нам.

Лакруа был одет в спортивный костюм и ядовито-зеленые кроссовки; на плече у него висела сумка «Пума». Похоже, Лакруа большую часть дня проторчал в спортзале. Не то чтобы контрабандист в этом нуждался: ростом он был шести с лишним футов и весил фунтов под двести. Черные волосы зализал, убрав в короткий хвост; в обоих ушах у него поблескивали сережки-гвозди, на шее виднелась татуировка в виде китайских иероглифов – знак того, что он занимается восточными единоборствами. Лакруа постоянно стрелял по сторонам глазами, однако не заметил двоих в побитом «рено» с запотевшими окнами. Габриель тяжело вздохнул: Лакруа окажется достойным противником, особенно в тесных коридорах «Лунного танца». Кто бы что ни говорил, а размер имеет значение.

– Что, не пошутите? – спросил Келлер.

– Как раз придумывал остроту.

– Может, позволите мне разобраться?

– Да нет, не надо.

– Отчего же?

– Лакруа знает, что вы работаете на дона. Если вы к нему явитесь и станете расспрашивать о Мадлен Хэрт, он поймет, что дон его слил. А это не в интересах дона.

– Интересы дона – это уже моя забота.

– Вы за этим здесь, Келлер?

– Я здесь за тем, чтобы вы не оказались на дне Средиземного моря в бетонном гробу.

– Есть могилы и похуже.

– По иудейским канонам, в море хоронить нельзя.

Келлер молча проследил, как Лакруа идет по пирсу к лодке. Габриель же присмотрелся, не оттопыривается ли куртка на пояснице француза и как висит у него на плече сумка.

– Что скажете? – спросил Келлер.

– Думаю, что пистолет у него в сумке.

– Тоже заметили?

– Я все замечаю.

– Как будете действовать?

– Как можно тише.

– А мне что делать?

– Ждите здесь, – сказал Габриель, открывая дверцу салона. – Пока меня нет, постарайтесь никого не убить.

Для агентов Конторы действовала одна простая доктрина применения скрытого огнестрельного оружия. Сам Господь даровал ее Ари Шамрону – по крайней мере, так гласила легенда, – а Шамрон, в свою очередь, передавал ее тем, кто отправлялся в ночь исполнять его приказания. Доктрины не существовало в письменной форме, однако любой оперативник мог процитировать ее как благословение перед зажиганием свечей к Шаббату: «Агент Конторы достает пистолет в одном и только в одном случае. Не размахивает им, как гангстер, и не запугивает никого впустую. Он достает пистолет лишь затем, чтобы из него выстрелить, и стреляет до тех пор, пока цель не покинет мир живых. Аминь».

Наставление Шамрона все еще звучало в голове у Габриеля, когда он подошел к лодке. Ступать на борт он не спешил – даже такой худощавый человек, как он, раскачает лодку, шагая по палубе. Значит, действовать предстоит невероятно быстро и уверенно.

Обернувшись через плечо, Габриель увидел Келлера – тот осторожно следил за ним через боковое окно с водительской стороны. Тогда Габриель наконец поднялся на борт и быстро направился через корму ко входу в кают-компанию. К тому времени Лакруа уже показался в дверном проеме. В тесном проходе он выглядел еще крупнее.

– Какого хрена ты делаешь у меня на лодке? – быстро спросил он.

– Простите, – произнес Габриель, примирительно поднимая руки. – Мне сказали, что вы меня ждете.

– Кто это тебе сказал?

– Поль, кто же еще. Он разве не предупредил, что я приду?

– Поль?

– Да, он самый, – уверенно произнес Габриель. – Человек, для которого вы доставили груз с Корсики на материк. Поль сказал, что лучше вас никого нет и что если мне надо перевезти куда-то ценный товар, то вы пригодитесь.

На лице француза отразилось сразу несколько противоречивых эмоций: смятение, подозрение и, конечно, жадность. В конце концов победила жадность. Отступив в сторону, он движением глаз пригласил Габриеля в каюту. Габриель не спеша приблизился к двери, на ходу осматривая интерьер, ища, где Лакруа оставил спортивную сумку – та лежала на столе, рядом с бутылкой перно.

– Не возражаете? – спросил Габриель, кивнув в сторону открытой двери в каюту. – Дело такое, не хотелось бы, чтобы кто-то случайно подслушал.

Лакруа помедлил секунду, затем отошел к двери и закрыл ее. Габриель тем временем встал у стола, на котором лежала сумка.

– Что за работа? – спросил, оборачиваясь, Лакруа.

– Очень простая. Займет всего несколько минут.

– Сколько?

– Вы о чем? – изобразил замешательство Габриель.

– Сколько денег предлагаешь? – пояснил Лакруа, потирая большой палец об указательный.

– О, я предлагаю нечто более ценное, чем деньги.

– Что же?