— Уж ты позаботься о ней, приятель, ладно? — сказал я Мышу и пару раз похлопал его по мощным плечам. — Да нет, я знаю, ты позаботишься.

Мыш сел передо мной и с серьезным выражением протянул мне лапу.

Я так же серьезно пожал ее, встал и повернулся к архангелу.

— Ладно, — тихо произнес я. — Теперь готов.

Уриил снова протянул мне руку, и я взялся за нее.

Дом Карпентеров скрылся у нас за спиной, и мы снова оказались в мире бесконечного белого света. Только на этот раз имелось одно отличие: прямо перед нами виднелись две стеклянные двери. Одна вела в какую-то контору — да нет, я сразу же узнал за ней интерьер ведомства капитана Джека в Чикаго Между-Тут. На моих глазах мимо двери прошел Кармайкл, высматривая что-то у себя в блокноте и роясь в кармане в поисках ключей от машины.

Вторая дверь вела в темноту. В неизвестное будущее. В То, Что Следует Дальше.

— Не помню, чтобы я когда-то еще тратил столько времени на одного смертного, — задумчиво произнес Уриил. — Жаль, что нет времени проделывать это чаще.

Пару секунд я молча смотрел на него, потом покачал головой:

— Не понимаю.

Он рассмеялся. Громко, от души.

Я понял, что тоже улыбаюсь, и составил ему компанию.

— Не понимаю, какую игру во всем этом ведете вы.

— Игру?

Я пожал плечами:

— Ваши ребята обманом заставили меня чудовищно рисковать моей душой. Думаю, это только так и можно назвать. — Я взмахнул рукой. — И вы замечательно изображаете неведение — да знаю, знаю, — или, может, вы и впрямь искренни, а капитан Мёрфи пустил крученый мяч в обход нас всех. Так или иначе... в этом нет смысла.

— Почему нет? — удивился Уриил.

— Да потому что это не имеет никакого отношения к восстановлению равновесия, нарушенного, когда один из Падших навешал мне на уши лапшу, — сказал я. — Надеюсь, вы не напихали мне в башку никаких печенек с предсказаниями, нет?

— Нет, — ответил он. — Пока нет.

— Ну, именно это я и имел в виду. Равновесие до сих пор не восстановлено. И я не думаю, чтобы вы, ребята, посылали людей назад просто так, шутки ради.

Уриил смотрел на меня с довольным видом. Но не сказал ничего.

— Значит, вы послали меня сюда с умыслом. Ради чего-то, чего вы не могли добиться семью своими сказанными шепотом словами.

— Возможно, Для того, чтобы уравновесить ситуацию с Молли, — сказал он.

— Угу, — фыркнул я. — Готов поспорить, вы все время заняты решением ваших проблем по одной, в порядке общей очереди. Готов поспорить, вы никогда, ни разу не пытались убить двух зайцев одним выстрелом.

Уриил смотрел на меня с довольным видом. Но не сказал ничего.

— Я собираюсь сделать шаг в великую неизвестность, и вы все еще не готовы дать мне прямой ответ? — с улыбкой спросил я.

Уриил по-прежнему смотрел на меня с довольным видом. Но не сказал ничего. Совсем ничего.

Я снова рассмеялся.

— А знаете что? Просто скажите мне что-нибудь. Такого, полезного. Буду рад и этому.

Он прикусил губу и подумал немного.

— Куда бы вы ни шли, вы уже на месте, — произнес он наконец.

Я даже зажмурился.

— Господи, — пробормотал я. — «Бакару Банзай»?

— Конфуций, — ответил он.

— Ух ты. Настоящая счастливая печенька. — Я полуслабо улыбнулся и протянул ему руку. — Впрочем, несмотря на вашу любовь говорить загадками, в одном я теперь совершенно уверен.

— Да?

— В душах, — сказал я. — Ну, то есть вы всегда гадаете, реальны они или нет. Даже если вы в них верите, вам все равно приходится гадать: ограничено ли мое существование одним телом? Есть ли еще что-нибудь, кроме этого? Есть ли у меня душа?

Лицо Уриила снова осветилось улыбкой.

— Вы все поняли наоборот, Гарри, — сказал он. — Вы и есть душа. И у вас есть тело.

Я снова зажмурился. Над этим стоило поразмыслить.

— Мистер Солнечный Свет, для меня было огромным удовольствием, и так далее.

— Гарри, — отозвался он, пожимая мне руку. — Для меня тоже.

Я отпустил его руку, кивнул и расправил плечи.

А потом быстро, боясь передумать, отворил черную дверь и шагнул через порог.

С учетом того, как обычно складывается моя жизнь, я мог бы и догадаться, что в Том, Что Следует Дальше, меня будет ожидать боль.

Много боли.

Я сделал попытку вздохнуть, и грудь пронзило острой болью. Следующий вдох я откладывал как мог дольше, но в конце концов уступил необходимости глотнуть воздух — и снова по грудной клетке разбежался огонь.

Некоторое время я просто повторял этот цикл, сосредоточившись единственно на борьбе за вдох. В борьбе этой я явно проигрывал, хотя сама по себе боль пусть и не ослабела, но постепенно сделалась более терпимой.

— Хорошо, — прошептал сухой, скрежещущий голос. Очень хорошо.

Потом я начал ощущать все остальное тело. Я лежал на чем-то прохладном, форма которого имела явно искусственное происхождение. Не могу сказать, чтобы это было слишком удобно, но и пыткой я бы это тоже не назвал. Я сжал пальцы, но с ними что-то оказалось не так. Они едва шевелились. Словно кто-то заменил мои кости и плоть свинцовыми гирями, тяжелыми и неповоротливыми, а мышцы и сухожилия слишком ослабли, чтобы одолеть инерцию. Однако я ощутил под пальцами прохладную, сырую, податливую землю.

— Пдохо ффуфается, — пробормотал я. Язык тоже действовал неважно. И губы. Вместо слов вышла неразборчивая тарабарщина.

— Отлично, — проскрежетал голос. — Я же говорила, у него хватит сил.

От другого голоса — того, что не касался моих органов слуха, — у меня захватило дух, а в голове сразу принялись роиться мысли.

МЫ ПОСМОТРИМ.

Что там говорила крестная у моей могилы? Что-то про знак почтения и...

...и глашатаев.

— Глаза, — проскрежетал голос. — Отвори глаза, смертный.

Мои веки оказались в том же состоянии, что и все остальное. Они не желали шевелиться. Но я все же заставил. До меня дошло, что они прохладнее остальной кожи, словно кто-то только что протирал их влажной салфеткой.

Я открыл глаза и даже слабо вскрикнул от яркого света.

Я выждал секунду и сделал еще одну попытку. Потом еще одну. С четырехсотой или пятисотой попытки мне удалось что-то разглядеть.

Я находился в пещере, освещенной тусклым светом странного, лукового такого оттенка. Я разглядел земляной свод, из которого тут и там торчали древесные корни толщиной с мою талию. Сверху капала вода. Я слышал стук капель. Одна капля упала мне прямо на губы, и я слизнул ее. Она показалась мне сладкой, слаще двойного вишневого сиропа, и меня даже дрожь пробрала от наслаждения.

Я умирал от голода.

Я медленно огляделся по сторонам. Голова при малейшем моем движении, казалось, готова была оторваться от плеч и воспарить, но я не сдавался. Насколько я мог судить, я, совершенно раздетый, лежал на мягкой земляной насыпи, которой кто-то придал форму моего тела. Точнее, лежал я не на самой земле, а на подстилке из мягкой сосновой хвои, пахнувшей свежо и резко.

Какая-то тупая боль исходила из моих рук, и я опустил взгляд посмотреть...

Я обнаружил... то ли корни, то ли побеги, то ли что-то в этом роде, враставшие прямо в меня. Они обвивались вокруг моих запястий и уходили под кожу. На первый взгляд они напоминали растения, только какие-то бесцветные, губчатые. С некоторым усилием я разглядел какую-то жидкость, которая текла по ним — предположительно в мое тело. Я хотел закричать и стряхнуть их со своих рук, но, похоже, это мне было пока не по силам. Только спустя секунду или две мой скованный свинцовым грузом мозг сообщил мне, что эти побеги похожи на... как это называется? На внутривенное вливание. На капельницу.

Что, чтоб мне провалиться в Ад, за Ад здесь такой?

Я сообразил, что голову мою поддерживает что-то круглое и неподатливое. Я поерзал и покрутил головой и в конце концов понял, что моя голова лежит у кого-то на коленях.

— Ах, — прошептал голос. — Вот ты и начинаешь понимать.