Маминой реакции Лариса боялась больше, чем

сцены с мужем. Но то, что произошло на самом

деле, она и представить себе не могла, не то что

предвидеть. Алевтина Андреевна сначала держалась сухо и холодно, всем своим видом подчеркивая ту безумную глупость, которую собирается

сделать дочь. Когда это не подействовало, закатила чудовищную истерику, чуть ли не эпилептический припадок. А в конце концов, немного отдышавшись, вынесла окончательный приговор: «Можешь убираться к своему хахалю, но знай: сына я

тебе не отдам, ничему хорошему он в твоем обществе не научится, А если окончательно спятишь

и разведешься — прокляну. Можешь плевать на

меня, можешь терзать мое материнское сердце, но если ты предпочтешь Сергею какого-то проходимца — у меня больше не будет дочери. Выбирай: нищий придурок или я».

Лариса выбрала. Подала на развод, переехала

с одним чемоданчиком к Виктору в коммуналку

и целый год старалась быть счастливой. Оформила развод с Сергеем, невзирая на еще полдесятка чудовищных сцен, которые ей лично и по

400

телефону устраивала мать. Пренебрегла даже

тем, что Алевтина Андреевна наотрез отказалась

прописывать обратно «блудную дочь» — бытовые вопросы ее никогда особо не волновали. Ну, поживет без прописки, подумаешь, великое дело.

Главное — с Виктором. А потом вдруг позвонил

ее сын и сообщил, что бабушку увезли в больницу с инсультом, а отец неделю тому назад женился, поэтому придется мамочке вспомнить кое-какие свои обязанности. Хотя бы по отношению

к нему, единственному ребенку. Лариса кинулась

в больницу. Жизни Алевтины Андреевны уже ничего не угрожало, но ноги были полностью парализованы, а речь — не совсем связной и внятной.

Держать ее в больнице никто не собирался, нужно было выписывать домой, но куда? То есть понятно, куда, но кто при этом будет за нею ухаживать?

Лариса попробовала посоветоваться с Виктором, но понимания с его стороны не встретила: «Старуха тебя прокляла, выгнала из дома, отобрала

у тебя сына, а ты собираешься неизвестно сколько

времени пробыть при ней сиделкой? Дело твое, но я лично в эти игры не играю. Либо она, либо я, выбирай. У меня есть своя комната, а жить в одной

квартире с этой полусумасшедшей генеральшей —слуга покорный. Мне нужна только ты, а не куча

твоих родственников».

Оставить мать без ухода Лариса не могла. Отдать ее в «богадельню», как посоветовал Виктор, —тем более. Алевтина Андреевна столько для нее

сделала, так пеклась об ее счастье (и во многом

оказалась права), что теперь у Ларисы практически не было выбора. Да и сын… Хотя Лариса и подозревала, что мать сделала все, чтобы настроить его

против «неблагодарной вертихвостки» (собственной дочери), но нельзя же бросать подростка на

401

произвол судьбы, да еще с парализованной бабкой на руках. А любовь… Любовь, увы, не выдержала испытания жизнью.

Лариса вернулась в родительский дом, прописалась там и три последующих года посвятила

уходу за матерью, которая с каждым днем становилась все несноснее и злее. Как ни старалась

дочь, пытаясь выпросить прощения, — тщетно.

Пока Алевтина Андреевна могла говорить, она без

конца вспоминала любимого зятя, на чем свет

стоит ругала Ларису за глупость и неблагодарность. Даже внуком она интересовалась меньше, чем Сергеем.

Второй инсульт настиг ее, когда Лариса была

на работе, а внук — в школе. Вернувшись, они застали ее уже безмолвной, почти без дыхания. Жили одни глаза, неотрывно смотревшие на телефон. Они словно чего-то ждали.

«Мамочка, хочешь, я позвоню Сергею? — в полном отчаянии спросила Лариса. — Хочешь, я попрошу его приехать?»

Веки старухи дрогнули, а глаза засветились такой надеждой, что у Ларисы перевернулось сердце. Как же привязана ее мать к уже давно бывшему

зятю, если и перед смертью думает о нем…

«Приехать? Сейчас? — саркастически спросил

Сергей бывшую жену. — Вы там обе, похоже, спятили, моя милая. Я не врач и не священник, да к тому же не имею ни малейшего желания видеть тебя

или твою маменьку…»

Лариса молча положила трубку, боясь посмотреть матери в глаза. Но этого не понадобилось: Алевтина Андреевна глубоко вздохнула — как

простонала, и… отмучилась.

После похорон Лариса едва не наложила на себя руки и долго-долго выходила из очередного

приступа депрессии. Но теперь ее мучили другие

402

сны и другие мысли. Она кляла себя за то, что оказалась неблагодарной дочерью, никудышной матерью, пожертвовала всем ради красноречивого

эгоиста и в результате практически убила свою

мать.

Неизвестно, сколько бы продлилось такое состояние, но в один прекрасный день Лариса получила

приглашение к нотариусу. А там узнала, что и дачу, и оставшуюся после отца «Волгу», и кое-какие семейные драгоценности Алевтина Андреевна завещала…

Сергею. Завещание, судя по дате, было написано

в тот день, когда Лариса ушла к Виктору.

«Вы можете оспорить это завещание через

суд, — участливо сказал нотариус. — Ведь вы с наследником в разводе? Да к тому же он снова женился. Возможно, ваша мать потом передумала

и составила новое завещание. Поищите у нее

в бумагах, от души советую. Наследство-то приличное…»

Если честно, Лариса рассчитывала продать и дачу, и машину — денег в доме практически не было, а похороны матери и ее собственная долгая болезнь съели почти все небольшие сбережения.

Только поэтому начала она разбирать бумаги в старинном, еще трофейном материнском секретере.

И вскоре наткнулась на письма с очень знакомым

почерком. Даже не письма — а ответы на послания, которые обнаружились отдельно. Толстая пачка, перетянутая резинкой. А сверху записка. «Возвращаю тебе все. Надеюсь, у тебя хватит благоразумия

уничтожить и их, и мои записки. Наши с тобой отношения никого не касаются». Перед Ларисой лежала переписка ее матери и ее бывшего мужа, из которой с беспощадной ясностью следовало одно: Алевтина Андреевна и Сергей почти все годы

брака были любовниками. Началась их связь незадолго до того, как Сергей познакомился с Ларисой.

403

Точнее, до того, как мать… сосватала своего друга

собственной дочери…

Тогда к Ларисе вернулось воспоминание о поездке к Ванге. Так вот что имела в виду великая

пророчица, говоря о том, что Лариса вышла замуж

«за чужого мужа». Понятно стало Ларисе и то, почему Ванга показалась ей никакой не пророчицей

после того, как сказала, что в отношениях между

родственниками Ларисы есть что-то настолько

невразумительное, что невозможно увидеть отчетливо будущее Ларисы.

Завещание Лариса опротестовывать не стала.

Просто обменяла роскошную генеральскую квартиру на более скромную — с доплатой. На жизнь ей

хватает, тем более что сын практически все время

живет у своего отца: своих детей в той новой семье

заводить не собираются, а этот — готовый наследник. Лариса по-прежнему дает уроки музыки, но в частном порядке и очень мало. Два раза в год, стиснув зубы, отправляется на Ваганьковское кладбище, на могилу родителей, и долго сидит там без

движения, глядя в одну точку. Ей жаль себя, жаль

свою жизнь. Запоздало она вспомнила повеление

Ванги — молиться за отца, и теперь каждую неделю

заходит в храм, просит отслужить панихиду за упокой души отца. И еще чудится ей часто, будто она

слышит голос Ванги: «Если не откажешься от чужого мужа, никто тебе на старости лет стакана воды

не подаст…»

ИСТОРИЯ АМБИЦИОЗНОЙ СВЕКРОВИ

Отношения тещи и зятя давно уже стали темой

для анекдотов. А вот в отношениях невестки и свекрови смешного, по-видимому, много меньше: 404

анекдотов на эту тему практически не существует.

Зато драм и трагедий — сколько угодно, причем

очень сложно определить, кто прав, кто виноват.

Как в случае, героиня которой отправилась к Ванге, ища совета — как устроить жизнь своего сына, вопрошая — неужто не суждено ей дождаться внуков… Историю эту записала одна из подруг нашей