В этот момент раздался звон, и Таня ощутила, как мимо нее что-то пролетело, обдав жаром и брызгами осколков, а стекло в окне отчего-то разлетелось.

И тут ей стало ясно: никакой это не фейерверк в ночи! Это звуки и вспышки выстрелов! Только что кто-то стрелял в ее окно и чуть было не попал в нее! А если бы попал…

Если бы попал, она была бы уже мертва.

Таня в страхе отпрыгнула в глубь спальни и пригнулась. И вовремя. Потому что и прочие окна в ее комнате стали разлетаться вдребезги – кто-то вел по ним прицельную пальбу из автоматического оружия.

Такое было знакомо Тане только по американским фильмам, которые она смотрела по телевизору. Но что подобное случилось по-настоящему, с ней самой, да к тому же в их огромном, отлично защищенном загородном доме… Нет, поверить в реальность происходящего решительно невозможно!

Но тем не менее это была ужасная правда. Звуковым оформлением кошмара стал треск лопающихся воздушных шариков, которые все еще оставались в ее спальне и теперь становились мишенями для пуль.

Да, ее десятый день рождения завершился – окончательно и бесповоротно. И, кажется, вместе с ним закончилось ее детство.

Девочка, испытывая ни с чем ни сравнимый ужас, собралась с духом и вспомнила, как повела себя главная героиня одного из заморских боевиков, когда оказалась в подобной ситуации. Она ничком распласталась на полу, прикрывая голову руками и не шевелясь.

Пальба продолжалась. И чем дольше длилась, тем яснее Тане становилось, что на дом совершено нападение. Кто же в состоянии учинить такое?

Ответ был очевиден: дядя Леня Чехарский. Еще бы, ведь он, уходя из особняка всего пару часов назад, произнес таинственную фразу «на войне, как на войне». А теперь она воплотилась в жизнь. Точнее, в смерть.

Осыпаемая осколками стекла, штукатурки и клочками обоев, сорванных со стен, Таня понимала, что одной пальбой дело не ограничится. Как и в том фильме, наверняка это только начало операции. Потом в дом нагрянут заказные убийцы, наемники в камуфляжной форме, которые добьют всех тех, кто сумел спастись от града пуль.

Таня по-пластунски поползла к двери. Потому что из комнаты надо было бежать, скрыться. Надо было, в конце концов, удостовериться, что с ее родными все в порядке.

А что, если…

Что, если кто-то из них стал жертвой смертельного огня? Думать о подобном не хотелось. А тут, как назло, откуда-то поблизости донеслись явные человеческие стоны и даже приглушенный крик. Неужели это голос мамы? Таня похолодела. И с утроенной скоростью поползла в сторону выхода.

Внезапно огонь стих. Пауза, заполненная непонятными звуками, была намного страшнее, чем треск автоматных очередей.

Дверь внезапно распахнулась, и на пороге появился отец. Схватив Таню, он вынес ее в коридор и, прижав к себе, пробормотал:

– Доченька, с тобой все в порядке? Ты цела?

Чувствуя, что на глаза накатываются слезы, Таня приказала себе быть сильной и не выказывать эмоций. В конце концов, она уже большая, ей только что исполнилось десять!

– Да, папочка, все в порядке. Не беспокойся, меня не задело. А как ты, как мама?

И только сейчас она заметила, что руки отца были в крови – в его собственной или в чужой? Неужели…

– Маму задело, – произнес Михаил Волков странным тоном, – ей надо как можно быстрее в больницу. Но ты не беспокойся, все будет хорошо! Я тебе обещаю!

Пальба возобновилась и продолжалась несколько долгих минут. Отец прикрывал Таню своим телом, а девочка, глотая слезы, обращала свои наивные молитвы ко всем, от кого зависело происходящее, прося только об одном: чтобы с мамой ничего плохого не случилось, чтобы она выжила…

Снова невыносимая пауза, сопровождаемая топотом и криками где-то внизу, в районе центрального входа. Таня смотрела наверх, на потолок, на котором мерно раскачивалась, сияя раздробленными стекляшками, огромная драгоценная люстра из муранского стекла.

Около них появился один их телохранителей отца, протянувший Михаилу Волку пистолет и произнесший:

– Беда! Кто-то запустил их на территорию поместья, потому они и миновали беспрепятственно все препоны. Явно знали коды сигнализации и место расположения камер наблюдения!

Отец взял пистолет, щелкнул предохранителем и распорядился:

– Чех пошел в атаку. Не теряет времени, мерзавец! Ну ничего, я с ним лично рассчитаюсь. Позаботься о Тане. Головой за нее отвечаешь! Доставь ее в подвал, в «тревожную комнату».

А затем, едва коснувшись губами волос дочери и передавая ее телохранителю с рук на руки, Волк добавил:

– Таня, я с этим разберусь. Но тебе надо к маме. И к тете Нике. А я с моими людьми и с Димой проучу Чеха. Да так, что запомнит до самой смерти. Причем очень скорой.

– Папочка… – начала сдавленно Таня.

Но отец, не обращая внимания на ее слова, уже отправился куда-то вперед. А потом по всему дому вдруг погас свет.

Девочке сделалось страшно. Ужасно страшно.

Телохранитель отца понес ее куда-то вниз. Таня знала, что такое «тревожная комната», тоже видела в одном из голливудских триллеров. В фильме это была отлично защищенная, бронированная комната, некое подобие огромного сейфа, расположенного в подвале и защищенного металлом, бетоном и современной электроникой. Семейство героя укрылось в персональном бункере после того, как на дом напали бандиты.

Когда оказались на первом этаже, Таня заметила странные красные лучи, взявшиеся из ниоткуда и пронизавшие темноту. Телохранитель несколько раз выстрелил в разные стороны, послышался сдавленный стон, затем звук падения человеческого тела. В них тоже начали стрелять.

До Тани донеслось тихое проклятие телохранителя, и она поняла, что его тоже задело. Однако мужчина упорно шел к своей цели, и наконец они спустились на нижний, подвальный, уровень. Миновав комнаты, в которых находились стиральные машинки и сушилки, попали в небольшое помещение, освещенное тусклым светом – видимо, оно обеспечивалось электроэнергией от автономного, спрятанного где-то под землей генератора. Таня увидела массивную дверь во всю стену – это и был вход в «тревожную комнату».

До сего момента она была здесь всего один раз. Воображение рисовало в ее мозгу некое подобие таинственного военного бункера, а в итоге Таня тогда увидела обставленную, как и множество других, комнату, только без окон и с одной-единственной бронированной дверью. Ну, и с мониторами, по которым можно было наблюдать за происходящим по всему дому.

Отец строго-настрого запретил дочке распространяться о наличии «тревожной комнаты», и Таня придерживалась его приказания. Но сейчас внезапно вспомнила, что однажды все же проговорилась и даже привела подругу, гостившую в особняке, в это подвальное помещение, в котором находился вход в «тревожную комнату». Это подругой была Таня Чехарская.

Телохранитель остановился и громко произнес:

– Я с Таней. Распоряжение босса – ей тоже надо спрятаться в «тревожной комнате». Прошу вас открыть дверь!

Через пару мгновений раздался еле слышный щелчок, и огромная металлическая створка, походившая на дверь в банковском хранилище, отошла в сторону. Из-за нее вышла тетя Ника, сестра отца, которая поцеловала Таню и поинтересовалась, все ли с ней в порядке.

Девочка указала на телохранителя, у которого была ранена рука. Тетя Ника предложила обработать ее, благо что в «тревожной комнате» имелась целая аптека, но мужчина отрицательно качнул головой и сказал, что отправится на поверхность.

– Снова запритесь и никому не открывайте! – произнес он напоследок. – Тот, кто знает, как войти вовнутрь, сам туда войдет. Все остальные – ваши враги.

Он сделал шаг назад, а Таня прошептала:

– Спасибо вам!

Телохранитель обернулся:

– Запомни, Таня, что бы ни случилось: у тебя отличный отец. Я горжусь тем, что он мой босс.

Мужчина ушел, и в этот момент свет и в подвальном помещении тоже погас. Значит, поняла Таня, нападавшие добрались и до автономного генератора. Только вот откуда они знают, где тот располагается? Похоже, у них есть план всего особняка, даже самых секретных его коммуникаций…