Литмир - Электронная Библиотека

Стояло ясное осеннее утро. Солнце уже поднялось, и роса на траве высохла, но влажная листва деревьев еще блестела в солнечных лучах. Вдоль ограды тянулись ряды деревьев шефали, под ними расстилался ковер душистых цветов.

Вырвавшись на простор из каменных оков Калькутты, Аша резвилась, как лань. Вместе с Бинодини они собирали цветы, рвали плоды и ели их, сидя под деревом. И мягкий солнечный свет, и тень деревьев, и цветущие кустарники – все вокруг, казалось, радостно встрепенулось от безудержной веселости двух молодых женщин. Подруги вернулись с купанья, а двуколки со слугами все еще не было. Мохендро сидел в кресле на веранде бунгало и с упрямым видом читал объявления какой-то иностранной фирмы.

– А где же Бихари-бабу? – спросила Бинодини.

– Не знаю! – буркнул Мохендро.

– Пойдемте поищем его.

– Никто его не похитит, будьте спокойны! Сам найдется.

– А может, он разыскивает вас, боится, как бы не пропало такое сокровище. Надо пойти успокоить его.

Они нашли Бихари под огромным баньяном, который рос у самого пруда. Под ним Бихари распаковал свою корзину, вынул оттуда таганок и вскипятил воду. Когда все подошли, он гостеприимно усадил их на плетеную скамью, подал чай и сладости на небольшом подносе.

Бинодини то и дело повторяла:

– Какое счастье, что Бихари-бабу обо всем позаботился. Что сталось бы с Мохендро-бабу без чая!

Мохендро с удовольствием пил чай, однако не преминул сказать:

– Вечно этот Бихари хочет отличиться. Мне хотелось устроить настоящий пикник, а у него, оказывается, уже готов завтрак, как в городе. Никакого удовольствия!

– Тогда давай сюда свою чашку, Мохим, – откликнулся Бихари, – развлекайся голодный, мы не будем тебе мешать.

Время шло, а слуг все не было. Из корзины Бихари стали появляться на свет различные припасы. Извлекли рис, горох, овощи и разные приправы в маленьких бутылочках. Бинодини удивилась:

– Бихари-бабу, вы и нас, хозяек, превзошли. У вас ведь нет женщин в доме – где вы научились всему этому?

– Жизнь научила, – ответил Бихари. – Приходится самому о себе заботиться, больше некому.

Бихари сказал это шутя, но Бинодини вдруг загрустила и кинула на него взгляд, полный сочувствия.

Бихари и Бинодини занялись стряпней. Когда Аша делала робкие попытки помочь, Бихари отстранял ее. Ничего не смысливший в хозяйстве Мохендро даже не пытался помогать. Он прислонился к дереву и, закинув ногу на ногу, следил за пляской солнечных зайчиков на трепетавшей листве баньяна.

Когда стряпня подходила к концу, Бинодини сказала:

– Мохендро-бабу, все равно вам не сосчитать всех листьев на дереве, идите искупайтесь.

В это время прибыли наконец слуги с провизией. Оказывается, по дороге у двуколки сломалось колесо.

Наступил полдень.

После обеда решили расположиться под деревом и сыграть в карты. Но Мохендро наотрез отказался, сел в тени и задремал. Аша ушла отдохнуть в бунгало.

– Что ж, я, пожалуй, тоже пойду, – натягивая на голову край сари, сказала Бинодини.

– Не уходите, поболтаем немного, – предложил Бихари. – Расскажите мне о ваших родных местах.

Жаркий полуденный ветер шелестел в ветвях деревьев, временами доносился крик кукушки. Бинодини стала рассказывать о своем детстве, о родителях, о подругах детских лет. Пока она говорила, сари постепенно соскользнуло с ее головы. Тень светлых воспоминаний детства легла на ее лицо, сделала черты его мягче, чуть притушила огонь молодости, сверкавший в ее глазах. Насмешливые и проницательные, эти глаза всегда вызывали у Бихари смутное недоверие. Но сейчас, когда их темное пламя померкло, превратившись в спокойное сияние, ему показалось, что перед ним не Бинодини, а другой человек. Под этой ослепительно сверкающей оболочкой билось нежное, чувствительное сердце; неудержимое желание нравиться не иссушило душу этой женщины.

Раньше Бихари не мог представить себе Бинодини в роли скромной, преданной жены или добродетельной матери, держащей на коленях ребенка. Но сейчас перед ним на мгновение словно открылся занавес, и он увидел непривычное зрелище: счастливый домашний очаг. «Бинодини кажется легкомысленной, но в сердце ее живет суровая отшельница, – подумал Бихари и с глубоким вздохом сказал себе: – Ни один человек по-настоящему не знает самого себя. Лишь создателю это доступно. Для окружающих же человек таков, каким проявляет себя в решающие моменты своей жизни».

Бихари не прерывал рассказа Бинодини, – наоборот, он задавал ей вопросы, стараясь продлить беседу. Никогда еще Бинодини не встречала человека, который умел бы слушать, как Бихари. И, конечно, ни одному мужчине не рассказывала она обо всем так просто и легко. Они разговаривали вполголоса, и Бинодини всем существом своим чувствовала, что после этой откровенной беседы стала чище, – словно омылась в прозрачном потоке.

Мохендро не привык вставать так рано и проспал до пяти часов.

– Пора возвращаться! – раздраженно сказал он, проснувшись.

– Поедем попозже, – заметила было Бинодини.

– Вам, видимо, хочется попасть в руки пьяных европейцев?

Пока собирались, совсем стемнело. Наконец появился слуга и сообщил, что экипаж, на котором они приехали, исчез и его нигде не могут отыскать. Оказалось, экипаж ожидал их у входа в парк, но двое белых заняли его и заставили кучера везти их к станции.

Пришлось послать слугу за другим экипажем. Мохендро еще больше нахмурился и все твердил про себя, что день испорчен окончательно. Он был настолько раздражен, что даже не скрывал своей досады.

Тем временем полная луна выбралась из паутины ветвей и засияла в ночном небе. Застывший в безмолвии сад преобразился, весь в бликах света. В этом заколдованном мире Бинодини испытала странное чувство. И когда в тенистой аллее она обняла Ашу, в ее ласке не было обычной фальши. Аша заметила слезы на глазах подруги и с беспокойством спросила:

– Что с тобой, милая моя Песчинка, почему ты плачешь?

– Ничего, Аша, все хорошо. Просто мне очень понравился сегодняшний день.

– Чем же?

– Знаешь, мне сейчас кажется, что я умерла и попала в совершенно иной мир.

Аша удивилась, ничего не поняла, только, услышав о смерти, испуганно вскрикнула:

– Что ты! Что ты! Не смей так говорить.

Наконец разыскали экипаж. Бихари снова взобрался на козлы. Бинодини молча смотрела в окно. Залитые лунным светом деревья густым черным потоком бежали перед ее глазами. Всю дорогу Мохендро сидел мрачный и злой.

Глава 18

После пикника Мохендро захотелось вернуть потерянное расположение Бинодини. Но на следующий день у Раджлокхи началась инфлюэнца – болезнь не серьезная, но вызывавшая слабость и недомогание. Бинодини ни днем ни ночью не отходила от ее постели.

– Так вы и сами скоро сляжете, – заметил ей Мохендро. – Я найму человека для ухода за матерью.

– Не вмешивайся, Мохим, – уговаривал его Бихари, – она хочет заботиться о больной, пусть заботится. Разве сможет кто-нибудь другой так ухаживать за Раджлокхи?

Мохендро стал часто заглядывать к больной матери. Трудолюбивая Бинодини терпеть не могла, когда человек сам ничего не делал и другим мешал. Не раз в сердцах она говорила Мохендро:

– Все равно здесь от вас никакой пользы нет. Шли бы лучше на занятия, зачем напрасно время терять!

Бинодини было приятно, что Мохендро ходит за ней по пятам, но она презирала его за то, что даже у постели больной матери он мог думать только о своем увлечении. Когда Бинодини должна была выполнить какое-нибудь дело, она забывала обо всем остальном. Касалось ли это стряпни, ухода за больными или хозяйства – никто не мог бы упрекнуть Бинодини в невнимательности. За работой она никогда не думала ни о чем постороннем.

Часто заходил Бихари справиться о здоровье Раджлокхи. Едва войдя в комнату, он сразу замечал, что нужно сделать, чего не хватает, и быстро сделав то, что следовало, уходил. Бинодини видела, с каким уважением относится он к ее заботам о Раджлокхи, поэтому приходы Бихари стали для нее своего рода наградой.

13
{"b":"226676","o":1}