- Верно, Сергей Ильич. Только я боюсь, как бы они сами не пустили в ход наши лучи, - выразил тревогу Ваня.

- Будем надеяться, что этого не произойдет. Ремизов полагает, что Пашкевич со своими друзьями не успели пробраться за границу. Вряд ли переправлен и чертеж.

- Ну, а как дела у Ремизова? Он сообщал что-нибудь?

- Да. Он мне звонил и говорил, что дела идут успешно. Обещал скоро известить…

- Поскорей бы, - вздохнул Ваня.

- Кстати, Ткеша, как идет работа с вашей ручной гранатой? - спросил инженер.

- Готова, - ответил Ткеша и достал из портфеля свою гранату.

- Я сделал всего три гранаты, - пояснил он, - две передал для испытаний, а одну принес показать вам. - И он, смущенный, протянул гранату Званцеву. - Она без капсюля, а потому безопасная. Капсюлечек я храню отдельно.

Званцев осмотрел гранату, которая по виду ничем не отличалась от обыкновенной ручной гранаты бутылочной формы, применявшейся еще во время мировой империалистической войны.

- А каков радиус ее действия? - спросил Званцев.

- Я рассчитывал на пятьдесят метров… Испытания покажут. Я думаю…

Телефонный звонок прервал Ткешу. Званцев взял трубку.

- Здравствуйте, товарищ Ремизов… Слушаю, слушаю… - Инженер довольно долго молчал. Наконец он сказал: - Что ж, как всегда, я готов. Скажите, можно взять с нами Ткешу?… Отлично, мы сейчас соберемся. До свидания. - Он положил трубку.

- Что такое? - спросил взволнованный Ткеша.

- Он предлагает мне и вам ехать в Великие Луки. По дороге обещал все объяснить. Вы не возражаете, Ткеша? Я за вас дал согласие.

- Конечно, не возражаю!

- Хорошо. Поезд отходит через полтора часа с Октябрьского вокзала. Мы поедем до станции Бологое, а там пересядем на другой поезд.

- А вы, - обратился инженер к Ване, - останетесь здесь и поможете Андрею Васильевичу закончить работу.

Сборы были недолгими. Званцев дал Ткеше полотенце, мыло и другие необходимые в дороге вещи, которые Ткеша уложил в свой портфель вместе с гранатой.

Званцев дал ему также теплую фуфайку, шапку и шарф, так как на дворе стояла уже поздняя осень, и Ткешино драповое пальто было недостаточно теплым. Сам Званцев взял с собой только маленький чемоданчик, который, как это заметил Ткеша, был у него заранее уложен. Через полчаса они были уже на вокзале. В ресторане их ждали Ремизов, его помощник Семенов, еще три товарища в форме и… Елена Николаевна Савельева.

- Решила пуститься в приключения, - сказала она, глядя на Званцева и протягивая ему с улыбкой руку. - Дочурку отправила к бабушке. И вот еду с вами.

- Я попросил Елену Николаевну сопровождать нас, - вмешался в разговор Ремизов, - так как она единственный человек, который видел в лицо Лунца. Я очень рад, что она согласилась, хотя это путешествие не лишено опасности.

- И вы не боитесь? - спросил Званцев Елену Николаевну.

- Я не трусиха. А, кроме того, прошу помнить, что я дочь Макшеева. - Глаза ее стали серьезными, но губы по-прежнему улыбались.

- Я никогда и не считал вас трусихой. Я знаю, что вы - храбрая женщина. А как же вы устроились с работой?…

- Мне дали отпуск на пять дней. Думаю, что этого времени хватит.

- Товарищ Ремизов, но когда же вы откроете нам тайну этой поездки? - спросил Ткеша.

- Позже, в вагоне.

- Тогда, если никто не возражает, давайте выпьем чаю, - предложил Ткеша.

Все уселись за один столик и заказали чай.

Ресторан был полон народа. Это в большинстве были военные: летчики в кожаных пальто, артиллеристы, военные врачи, интенданты.

Через полчаса подали поезд. Ткеша взял один чемоданчик Елены Николаевны; другой, маленький, с красным крестом на крышке, она взяла сама.

- Что это у вас? - спросил Ткеша.

- Дорожная аптечка. Я всегда беру ее с собой. Я ведь врач, а врач без аптечки - все равно, что солдат без ружья.

Елена Николаевна улыбнулась. Черная шуба с каракулевым воротником и такая же шапочка очень шли к ней.

Для путешественников было приготовлено отдельное купе в мягком вагоне. Все сняли верхнее платье и разместились на диванах.

Поезд тронулся. Сквозь запотевшие окна замелькали яркие станционные фонари, колеса вагона застучали на стрелках, и поезд постепенно стал набирать скорость.

Все уселись поудобнее и приготовились слушать Ремизова. Заперев дверь купе, Ремизов, наконец, заговорил.

- Вы уже знаете, что допрос этого петлюровца - Жигуды - не принес ожидаемых результатов. Он был у них только «исполнителем» по части взломов, налетов, покушений. Показания он давал охотно, но о деятельности Лунца и компании сообщил немногое. Завербовал его года два назад тот самый человек, которого вы называете «белобрысым». Настоящее имя его Леопольд Радовец - это первые положительные данные, которые мы получили от Жигуды. Он клялся, что об убийстве профессора Макшеева ему ровно ничего не известно. Что же? Возможно, что это так… Утверждал, что нападение на вашу дачу, товарищ Званцев, было осуществлено под руководством Радовца. Попутно признался, что в сентябре 1938 года им было произведено ограбление сберегательной кассы в городе Ромнах… а осенью 1933 года, когда был убит Макшеев, он под фамилией Лучникова служил кладовщиком на сахарном заводе на станции «Смела», откуда, после растраты, скрылся. Все это подтвердилось. Как видите, это старый уголовник, так что приходится верить, что он был в этой банде только «техническим работником». Радовец откуда-то узнал о его прошлом, специально съездил за ним в Ромны, без особого труда склонил принять предложение, привез в Москву, достал ему подложный паспорт на имя Коваленко и устроил счетоводом на 140 рублей в месяц в домоуправление дома, где жил сам. К этому он приплачивал от себя тысячу рублей. Так что Жигуда не мог жаловаться на свое положение. Сам «хозяин» служил переводчиком в одном из московских научных учреждений. Я не стану его здесь называть. Он занимал маленькую комнату в подвальном этаже большого дома на Брестской улице. Жил бедно.

- Конечно, нечего говорить, что на этой квартире мы его не застали и что обыск не дал никаких результатов. Складная кровать, конторский стол, несколько стульев, этажерка с книгами, комод с бельем - вот почти все, что мы нашли в его комнате.

- Выяснилось, что он исчез в день ареста Жигуды, за несколько часов до убийства Ольги Пермяковой - ушел из дому с чемоданом в руках и больше не возвращался.

- Жигуда также показал, что Радовец несколько раз уезжал из Москвы на четыре-пять дней, причем всегда со Ржевского вокзала. Это - второе ценное показание… Очевидно, где-то недалеко от Москвы у них была запасная квартира. Но где? Тут нам опять помог Жигуда. Он показал, что Радовец и Лунц очень интересовались справочником по обмену жилой площади. Это внимание к жилищному вопросу поразило Жигуду, хотя он и не вникал в дела Радовца. Вспомним, что Пермякова тоже отметила повышенное внимание Пашкевича к этому справочнику. Несколько номеров его было найдено при обыске в комнате Пашкевича. Мы поняли тогда, что справочники по обмену жилой площади должны играть особую роль во всей этой истории. Тщательно изучив номера справочника за этот год, мы нашли три очень интересных объявления.

Ремизов достал с полки свой портфель и вынул из него несколько экземпляров справочника адресов по обмену жилплощади. Он раскрыл один из них на разделе «2 комнаты на 1-2 комнаты» и показал на объявление, отмеченное красным карандашом. Все с интересом стали его рассматривать.

«9/345. Пред. 2 комн. 25 + 25 кв. м., дер. особн., лич. тел., гол, отоп. Первомайский район, Вал Золоторожский, 15, спр. Лунц.

Треб. 1 ком., газ., р-н Арбата, не выше 4 эт., изолир., центр., удобств.»

- Чем же интересно это объявление? - с некоторым разочарованием спросил Ткеша. - Кто-то имеет на окраине излишнюю площадь в деревянном доме, без удобств, и хочет обменять ее на меньшую с удобствами и в центре. Это вполне естественно.