Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– А как же…

– Все по закону! – подчеркнул Евстигнеев. – Мало того: Крян хочет вступить в коллектив. Правда, он больше склоняется к фермерству.

– Вот еще! – вскипел директор. – Ни дня в хозяйстве не проработал, а хочет фермером стать? Пусть сначала потянет лямку. Он механик?

– Механик, механик! – закивал головой Евстигнеев.

– Вот пусть и займется ремонтом. А землю мы ему выделим, пусть не переживает… На ком жениться-то решил?

– На Матильде, – тихо отозвался Полумраков.

– Так она ж старуха! – удивился Захар Игнатьевич. – Проку от нее…

– Ему как раз такие нравятся, – сказал Евстигнеев. – А что? Баба румяная, дородная, у него на родине и таких нет! А то, что старуха, так это – пустяк. Как выйдет замуж, так враз помолодеет.

– А сам-то он чего не пришел, – с добродушной ворчливостью в голосе спросил директор, – стесняется, что ли?

– Он бы пришел, – сказал Костя, – но тут такое дело…

– Простое дело, – перебил его Евстигнеев. – Крян служит в Галактической полиции и сейчас на задании. Они там кого-то ловят. Операция перехват называется.

– Тогда я ничего не понимаю, – нахмурился Захар Игнатьевич. – Если он служит, то как же он собирается работать у нас?

– Он уходит в отпуск! – хором сказали Евстигнеев и Полумраков.

– Ну и…

– А отпуск у них по нашему времени – пятьдесят лет, – добавил Костя.

В кабинете воцарилась изумленная тишина. Директор побагровел, крякнул, но, глянув на спокойные лица друзей, вздохнул и кивнул головой.

– Они что там, все долгожители?

– Не особенно, – отмахнулся Евстигнеев. – Тыщи полторы живут, а там засыхают понемногу.

– Как это – засыхают? – заинтересовался Захар Игнатьевич.

– На корню, – веско сказал Полумраков.

Директор откинулся на спинку стула.

– С вами с ума сойдешь, – сказал он, жалостливо глядя на Костю. – Ну где это видано: пришельцы, драконы, черти какие-то… Как тут разберешься? Вы бы навели у себя порядок. Я так понимаю, у этих товарищей даже паспортов нет? Не по закону! Пусть товарищ Яга придет и оформится, как положено. И это… Другие тоже пусть приходят. Мы их проведем как актив. Кстати, этот ваш Крян, часом, не алкоголик? Может, он прогуливать начнет, если мы ему трудовую оформим? У нас так бывает: пока не работает – золото, а не человек, а как только трудоустроился, так и запил.

– Пьет только чай, – сказал Евстигнеев, – вприкуску.

– Все. Договорились! – Директор положил ладонь па стол, давая понять, что аудиенция окончена, но Костя его опередил:

– Захар Игнатьевич, у меня к вам вопрос.

– Ну? – с неудовольствием повернулся к нему директор.

– Мне нужна лодка с мотором, – сказал Костя, – на один день. Я сегодня на реке видел двух аквалангистов. Есть подозрение, что они ведут запрещенную охоту!

Он хотел поподробнее рассказать о сегодняшней рыбалке, но не успел. В дверь, рыча и неразборчиво ругаясь, ввалился детина в шортах и рубашке, разрисованной попугаями. В руке он держал суковатую дубинку.

– Где директор?! – закричал Эдик. – Директор где? – Неуклюжим движением он смахнул на пол квартальную отчетность.

– Вы бы, гражданин, положили свою палочку и объяснили спокойно, в чем дело, – сказал Евстигнеев, – а то так и до греха недалеко.

– А ты заткнись! – прошипел Эдик. – Развелось вас, начальников! – Он попытался отпихнуть Евстигнеева в сторону, но Евстигнеев, не говоря ни слова, схватил детину за шиворот, отнял палку и, повернувшись к Косте, спросил:

– Ну что с ним делать? Ведет себя, понимаешь, как мальчишка, хоть в угол ставь!

– Правильно, – поддержал Полумраков, – вот пусть и постоит в углу, и подумает!

Без видимых усилий Евстигнеев отвел детину в сторону и, как тот ни брыкался, поставил его в угол.

– Будешь дальше хулиганить, ремнем выпорю, – пообещал он.

Полушутя-полусерьезно Евстигнеев дотронулся до своего широкого ковбойского ремня, и Эдик, что-то неразборчиво пробормотав, уткнулся носом в стенку. Сначала он нетерпеливо дрыгал ногой, потом покорно принялся ковырять штукатурку, а через минуту капризным голосом сообщил:

– Я больше не буду!

– Слушаю вас! – рявкнул Захар Игнатьевич, и Эдик медленно отклеился от стены, опасливо поглядывая на друзей. – Какие у вас претензии, молодой человек? – Директор встал из-за стола и теперь нависал над детиной, требовательно и строго дыша ему в лицо.

Эдик вдохнул запах добротного калиновского борща, и глаза у него подернулись белесой куриной пеленой.

– Этого… Того… – начал он, оглядываясь в поисках палки.

– Конкретней, конкретней! – одернул его Евстигнеев.

– Что случилось-то?

– Вот! – жалобно заявил парень, поднимая вверх укушенный палец, – Медведь укусил! Ни с того ни с сего! Я шел, а он как тяпнет! Наверно, бешеный! А потом какая-то бабка напала, – перешел он на шепот. – Где такие только водятся? Лапы – во! Зубы, – тут Эдик помотал головой в поисках сравнения и не нашел, – во! – заключил он. – Ружье украли. Импортное. Или верните ружье, или пусть заплатят компенсацию. Я этого дела так не оставлю! – Последнюю фразу он произнес, гордо вскинув голову.

– Простите, – вмешался Костя, – а с какой стати вы разгуливаете с ружьем по лесу? Вы охотник? Билет с собой? Лицензия? На кого собирались охотиться?

– Да… Дело пахнет керосином, – произнес Евстигнеев в сторону, но Эдик услышал, и его лицо побагровело.

– Постойте, постойте! – продолжил Костя, видя, что Эдик собирается что-то сказать. – Что вы сделали с медведем? В наших лесах осталось две медвежьи семьи, и охота на них карается в уголовном порядке. Значит, так: сейчас составим протокол, а пока я сообщу в райотдел милиции.

– Нет! Нет у меня ружья! – испугался Эдик. – Я просто так сказал, пошутил! Обидно стало, что у вас медведи кусаются.

– Ну вот! – развел руками Костя. – Что же это получается? То – есть, то – нет. Так было у вас ружье или не было? А если не было, то все равно назовите калибр и марку.

– Ладно, – махнул рукой Захар Игнатьевич, – что мучить парня? Может, действительно у него травма, вот и болтает не разбери что. Ты, Евстигнеев, отведи человека в медпункт, пусть Надя посмотрит!

Сказав это, директор улыбнулся Эдику такой широкой улыбкой, что тому невольно вспомнился вылезший из берлоги Потапыч.

Через минуту Евстигнеев и Эдик шли по главной улице, потом свернули направо, потом налево и оказались в тихом зеленом уголке.

– Авторский переулок, – прочел Эдик и непонимающе уставился на Евстигнеева.

– Тут разные писатели жили, – лениво пояснил Евстигнеев, – много их было, вот и назвали.

– А какие писатели? – невольно полюбопытствовал Эдик, оглядывая курчавую, всю сплошь в акациях улочку.

– Ну Лев Толстой, – сказал Евстигнеев, осторожно обходя лежащего в пыли петуха. – Пушкин, Лермонтов…

– А Достоевский? – съязвил Эдик, демонстрируя начитанность.

– У Достоевского характер был вредный, – сварливо заметил Евстигнеев, – он жил на другой улице и с Толстым не здоровался. Принципиально. Ну вот мы и пришли. – Он показал на выкрашенный белой краской дом. На доме висело две таблички. На одной, с красным крестом, было написано «МЕДПУНКТ», а на другой, поменьше – «Дом-музей В. А. Жуковского».

– Ерунда какая-то получается, – возмутился Эдик. – У вас что, все писатели жили?

– Все! – невозмутимо ответил Евстигнеев.

– Не верю! – заупрямился парень.

– Значит, вы – атеист, – спокойно констатировал Евстигнеев. – Здешние жители, например, все верят… Да вы проходите, проходите! – И он подтолкнул Эдика к двери.

Внутри было тихо, бело и пахло йодом. Девушка в очках сидела за столом и что-то быстро писала в толстую конторскую книгу.

– Садитесь, – кивнула она головой, – я сейчас. – Наконец она закрыла свой гроссбух и холодно улыбнулась: – Что у вас?

– Да вот, – сказал Евстигнеев, решивший помочь незнакомцу, – парня укусил дикий зверь.

– Дикий? – вытаращила глаза девушка. – Какой зверь?

7
{"b":"22656","o":1}