– Перегруз, пацаны, – сказал он. – Короче, пилите к механику, а я потом подгребу. Вы с ним перебазарьте по-свойски, перетрите, а я потом подъеду. И это… Не переживайте! Вам ведь главное – от рогов избавиться! – Дико захохотав, Эдик убрал голову и дал по газам. Через мгновение джип мигнул зажженными поворотниками и скрылся с глаз.

– Не понял юмора! – сказал Серый, глядя на Толяна.

– Да все путем, – неуверенно отозвался тот. – Он же сказал, что у него перегруз. Потом приедет.

– Точняк, – совсем грустно согласился Колян.

Бабка молча наблюдала за ними, на ее лице было написано самое настоящее злорадство.

– Что, соколики, – не выдержала она, – обманул вас рогатый? Смылся?

– Ничего не смылся, – разозлился Серый, – раз обещал вернуться, значит, вернется!

– Ну-ну! – Старуха широко зевнула и направилась на кухню. – Жрать захотите – чур не опаздывать.

Братки испуганно переглянулись.

– Че делать, пацаны? – запаниковал Серый. – Может, он и вправду того… Типа слинял?

– Может, и слинял, – неожиданно согласился Толян, – все равно надо к механику идти. Придется. И шеф туда заявится, чтобы рога отчекрыжить. Короче, разберемся!

– Не заявится туда шеф, – покачал головой Колян, – с такими бабками он и так хорошо устроится. Подумаешь, рога! В каком-то смысле это даже здорово. Будет в авторитете. Нет, шеф смылся – это точняк!

Неожиданно сзади скрипнула дверца, и братки увидели стоящую на пороге Маланью.

– Подите-ка сюда! – поманила она их.

Парни нехотя подошли.

– Жрать небось хотите?

– Хотим, бабушка! – захныкали братки.

– Ну тогда идите, чего уж там!

Братки влетели в комнату, шумно уселись за стол и оторопели. На столе стояло блюдо с курицей, ровно разделенной на три части. Три миски, полные благоухающей куриной лапши, стояли тут же.

– Это что? – оторопело спросил Серый, поудобнее устраивая гирю.

– Курица, – неожиданно улыбнулась бабка. – Вы что, забыли, что курицу сперли? А я-то помню! И вообще. Обманул вас ваш командир. Всю картошку себе заграбастал! – Она не выдержала и захихикала.

– Не картошку, – скорбно поправил ее Толян, – а золото!

– Да уж какое там золото, – хмыкнула Маланья. – Коли говорю: картошку, стало быть, так и есть.

Парни непонимающе уставились на нее.

– Эх вы, головы дубовые! – вздохнула бабка. – Неужто я этого дела не предвидела? Поставила ему кормовую картошку, а он ее всю и прибрал! Золотишко-то не во всякие руки дается! – И она захохотала неожиданно густым басом.

Братки молча смотрели на нее, тяжело врубаясь в происходящее. Маланья посерьезнела:

– Вам бы не бандитствовать да себя гробить, а вкалывать как следует! Глядишь, и не натерпелись бы, и деньгу заработали! Нам сезонные рабочие и зимой и летом нужны. Ну да теперь поздно об том говорить. Что до вашего шефа, то бог шельму метит. А золото вы сдайте-ка в бухгалтерию, пока совсем не пропали. Да ведь и награда за это положена, и немаленькая. – Она вздохнула и посмотрела на них. – А впрочем, сами думайте, только не прогадайте смотрите! На вас вон и так смотреть страшно, а что дальше будет…

– Что? – разом задрожали братки.

– То и будет! – сурово сказала Маланья и вышла из комнаты.

– Нечего ее слушать, – сказал Толян, молниеносно расправляясь со своей порцией. – Фуфло гонит бабка!

– Сам ты фуфло! – неожиданно сказал Серый. – У тебя и рога бараньи. А мне, например, надоело. Устал я. От рогов, от гири, и вообще. Хочется нормально пожить.

– Это точно, – кивнул Колян, – если башли у нас, тогда все меняется. С деньгами можно свое дело открыть. Легальное! Только как их в город перевезти?

– То-то и оно, – сказал Серый, – нам, рогатым, и машину никто не даст! Бабка верно говорит: скинуть рыжевье в бухгалтерию и получить деньги. Глядишь, и с механиком договоримся.

– Ну-ну, – усмехнулся Толян, – давайте!

– И дадим! – поддержал Серого Колян. – Скинем золото и возьмем свою долю.

– Пацаны, у вас крыша съехала, точняк! – сказал Толян. – Слышал бы вас шеф…

– Твой шеф – змей! – не выдержал Серый, изгибая длинную шею и нависая над Толяном. – Он нас наколол! Это он нас сюда заманил! Говорил, что здесь лохи живут, а здесь все – крутые. Это он нас подставил!

– А сам смылся, – добавил Колян.

– С картошкой, – ехидно уточнила Маланья, заглянув в комнату.

– Короче, надо идти к механику и поговорить с ним по-человечески, – решил Серый, – а то я весь рогами изошел. Куда мне такому деньги?

– Значит, вы твердо решили? – спросил Толян.

– Тверже не бывает!

– Тогда я вам скажу так: механик заставит вас золотишко-то вернуть! Ясно?

Серый задумался, попытался почесать затылок, наткнулся на рог и махнул рукой:

– Я ему сам свою долю верну, лишь бы снова человеком сделал. Не хочу светиться ночами, как телевизор! Рогов не хочу!

– И я тоже, – кивнул Колян. – Лишь бы избавиться от этой дряни. – Тут он покачал рогами. – Приведу себя в порядок и поеду в деревню. К тетке. Устроюсь на работу и буду жить, как все люди. Мне теперь ничего не страшно! А там Нинка, она меня до сих пор ждет!

Толян задумался, потом махнул рукой:

– А, ладно. Я тоже с вами. Только как мы эти мешки обратно потащим? Они же тяжелюшие!

– А про тележку-то забыли? – спросила Маланья, снова заглядывая в комнату.

Через час жители Калиновки стали свидетелями странного зрелища. Трое измученных парней в дурацких шапках на головах толкали по улице тележку, на которой лежали картофельные мешки.

– Заключенные сбежали, – шепнула Жульетта своей соседке. – Видишь, и жратву с собой прихватили!

Мнения разделились. Кто-то предположил, что в село забрели путешественники, пешком добирающиеся из Владивостока. Более скептически настроенные уверяли, что это очередная научная экспедиция. А кто-то высказал совсем уж крамольную мысль, что перед ними эмигранты из стран Балтии.

– Вот до чего нашего брата в Прибалтике доводят! – ахнула какая-то сердобольная бабка.

– Вы это прекратите, – сказал скульптор Агафонов, выходя за калитку. – Зачем раздувать межнациональную вражду?

– А никто и не раздувает, – возразила Жульетта. – Ты сам посмотри, страхота-то какая!

– Глупые вы люди, – усмехнулся Агафонов. – Это же художественная самодеятельность. У них наверняка репетиция!

Не обращая на все эти разговоры внимания, братки добрались до шлоссеровского дома и постучали в калитку.

– Кого еще несет? – проворчал говорящий запор, но калитка тем не менее распахнулась, и на пороге возник улыбающийся Гаврила.

– Гаврила дверь открывай, сахарок дай, дай! – пробормотал он и тут же затих.

Лицо Гаврилы исказилось гримасой непонимания. Какое-то время он с жалостью смотрел на парней, а затем вытащил из кармана три кусочка сахара:

– Гаврила добрый! Гаврила дверь открывай, сахарком угощай!

При виде сахара бандиты оторопели. Затем Серый недоверчиво протянул руку и сгреб кусочек. Осмотрев его, сунул кусок в рот и захрустел. На лице братка расплылась блаженная улыбка.

– Вкусно! – прошептал он, закатывая глаза.

Толян и Колян быстро последовали его примеру. Пока они грызли сахар, в калитке появилась еще одна фигура. Это был Шлоссер. Осмотрев братков, он кивнул:

– Значит, сами пришли? И золото принесли. Это хорошо. Ну что ж, проходите:

При дневном свете братки оказались вовсе не страшными, скорее жалкими. Они вкатили тележку во двор и остановились в нерешительности.

– Идемте, идемте, – поманил их главный механик, – не на улице же разговаривать.

– Так это… Командир, – Толян со страхом посмотрел на мешки, – там же золото!

– Знаю, знаю! – засмеялся Шлоссер. – Сейчас в бухгалтерию позвоню. Там у них грузчик есть и специальный склад. Приедут, заберут, все посчитают. У нас ведь без обмана. Надо было раньше это сделать, да все недосуг!

Он вынул из кармана мобильник и позвонил. Бросив несколько слов, повернулся к браткам: