– Да какой я вам Полумраков? – возмутился голос. – Зенки-то разуйте!

– Антуан! – хором воскликнули друзья. – Это ты?!

– Ну я, я, – с добродушно-ворчливыми интонациями сказал кот и запрыгнул Евстигнееву на плечо. – Значит, вот какой ваш эксперимент? На солнышке греемся… Это Канары или что?

– Молчи, – сказал Костя, – пока тебя не съели! Посмотри вон на этих, бородатых. Видишь, глядят на тебя и облизываются! И вообще, ты как сюда попал?

– Как попал, как попал, – скрипучим голосом передразнил его кот. – Между прочим, с настоящими друзьями так не поступают! Вам интересно, а я что – рыжий?

– Рыжий, – сказал Костя, – еще какой рыжий!

– Ах это… – Антуан вспушил рыжую шерсть и самодовольно пригладил усы. – Это шатен называется. Самый популярный в Париже цвет!

– Хватит трепаться! – зашипел Шлоссер, сделав большие глаза. – Вы сейчас половину Египта перепугаете!

– Потому что я говорящий? – загордился Антуан.

– Потому что ты глупый!

– Это я-то? Я?!

– Тише вы! – взмолился Полумраков. – На нас уже смотрят.

В самом деле, один из бородатых ассирийцев не сводил с говорящего кота вытаращенных глаз.

– Ну чего буркалы выкатил? – пробормотал Антуан. – Говорящих котов не видел?

– Нэ бачил, батько! – воскликнул бородач, невольно хватаясь за усы. – Це ж диво дивное!

Однако столь многообещающий диалог с представителем иноземной делегации, которую Костя принял за ассирийцев, был прерван самым решительным образом.

Оглушительно затрубили трубы, на площадь выбежал запыхавшийся человек и принялся беззвучно раскрывать и закрывать рот.

– Отдышись, бедолага! – послышалось из толпы.

– А?! Хрр! Кхе-кхе!

Гонец наконец-то восстановил дыхание, прокашлялся от пыли и пропищал:

– Его величество Рамзес Тринадцатый!

Снова взревели трубы, и в конце улицы показалась процессия. Впереди шагали охранники с дубинами. Они свирепо поглядывали вокруг и случайных зевак прогоняли с пути пинками и подзатыльниками.

Дубинку они применили только один раз, чтобы отогнать чересчур ретивого просителя. Дубина с хрустом вошла в соприкосновение с высокой прической египтянина, и сразу обалдевшего бедолагу уложили отдыхать тут же, неподалеку.

К несчастью, всю эту сцену наблюдал молодой фараон. Он бодро спрыгнул с носилок и уставился на телохранителя.

– Кто это был? – строго и требовательно спросил он.

– Проситель, ваше величество! – склонился телохранитель.

– Ты посмел обидеть просителя, который шел ко мне за справедливостью? – рассердился фараон. – Форменное безобразие! Наклони голову!

Охранник послушно наклонил голову и вздохнул. Костя замер. «Кошмар! – подумал он. – Вот первобытные нравы! Сейчас срубит башку ни за что, факт!»

Между тем фараон подал знак второму телохранителю.

– Этот человек обидел представителя моего народа, – надменно произнес он. – Накажи его!

Глаза второго телохранителя азартно блеснули.

– С радостью, ваше величество! – гаркнул он, и вто же мгновение хрястнул своего напарника дубиной по голове. Напарник с блаженной улыбкой свалился на мостовую.

– Ты выполнил мой приказ, но ты ударил моего охранника! – строго сказал фараон. – Ты тоже должен быть наказан. Таков мой справедливый закон!

Второй охранник наклонил голову, и к нему с радостной ухмылкой шагнул третий… Он посмотрел на второго с каким-то странным вожделением и взвесил в руке дубину. Вскоре и второй охранник улегся рядом с первым.

Такая же участь постигла и третьего, а затем и четвертого охранника. Когда из охраны остался один-единственный человек, фараон самолично отправил его в глубокий нокаут при помощи царского жезла. Причем сделал это весьма умело и быстро.

– Вот так! – сказал он, поглядывая на притихшую толпу. – Мой суд строг и справедлив! Никто в Египте не может безнаказанно обидеть человека. Конечно, кроме меня, – тут же добавил он.

– О мудрейший из мудрых, – немедленно взвыла придворная челядь, – о величайший из великих! Когда ты идешь, дрожит земля, твоя сила – самая сильная сила! Твоя правда – самая правдивая правда!

– Правда? – несколько наивно уточнил фараон.

– Правда, правда! – в восторге взвыли приближенные и принялись, подвывая, хвалить фараона на все лады.

Скучные, тягучие потоки славословия продолжались еще минут десять, пока фараон не свесил все той же царственной колотушкой по лбу кому-то из придворных. Все стихло.

Фараон молча уселся на трон, и подметалы тут же принялись обмахивать царя от мирской пыли. Действовали они суетливо и неслаженно, вдобавок начали с обуви, а закончили головным убором. При этом самый шустрый ухитрился провести метелкой фараону по губам. Его величество поморщился и чихнул.

– Доброго здоровьица! – послышалось из толпы.

– Спасибо на добром слове, – как-то уж очень запросто ответил фараон и с интересом посмотрел на окружающих.

Тотчас откуда-то выскочил тип в белом одеянии, лысый и до странности похожий на Берию.

– Ваше величество! – сладко улыбаясь, забормотал он. – Вам нельзя, нельзя в таком тоне разговаривать с простым людом! Нельзя быть таким либеральным, это может привести…

– Да, мой милый Имхотеп, – кивнул фараон, – я с тобой согласен! – При этом он так выразительно погладил свой царский жезл, что верховный жрец невольно схватился за голову. – Не будем вести дискуссию, – улыбнулся фараон. – Давай, Имхотеп, объявляй, что там у нас? А то сегодня жарко что-то!

Верховный жрец подвинул ногой лежащего на дороге стражника и возвестил:

– Посольство Федеративного царства Ассирия! – и, махнув бородатым мужикам рукой, добавил: – С подарками вашему величеству!

Снова грянули трубы, и заросшие мужики поперли к трону какие-то сундуки и ящики.

– Вот меха барсучьи да соболиные!

– Вот рога оленьи: хорошие, ветвистые, куда хочешь пригодны!

– А вот кадушка груздей соленых да рыжиков моченых!

– Вот камушки самоцветные, на берегу реки подобраны!

– А вот капуста квашеная, до того хороша, что слюнки текут!

– Постойте, – перебил послов фараон и, сморщив нос, посмотрел на жреца, – ты случайно ничего не перепутал? Это точно ассирийцы?

Имхотеп развернул папирус, всмотрелся, побледнел, перевернул свиток вверх ногами и принялся усиленно подмигивать послам.

– Они, ваше величество!

– Странно, – пробормотал фараон, – в прошлый раз ассирийцы дарили мне золото, драгоценные камни и восточные сладости… Халву дарили! Да и выглядели иначе.

– Ну так те из центральной части были, а эти с окраины, – нашелся жрец.

– Окраина, наверно, далекая? – прищурился фараон.

– Очень далекая! – смиренно кивнул Имхотеп.

Все это время посол ассирийской «окраины» двусмысленно улыбался в длинные казацкие усы.

– Ты, батько, не сомлевайся! – прогудел он. – Все так, как пан голова говорит!

Жрец облегченно вздохнул и порозовел.

– Хорошие у них тут порядочки! – прошептал Евстигнеев. – Развал натуральный! Послы какие-то левые… А чуть что, так дубиной по черепу. Может, слиняем, пока не надавали, а?

– Поздно! – сказал Шлоссер. – На нас уже смотрят.

Действительно, фараон уже во все глаза таращился на друзей.

– А это чьи послы? – капризно произнес он.

– К вашему величеству должны были прибыть послы русов, – коварно улыбнулся жрец, – может, это они?

– Подойдите! – царственно-ленивым жестом приказал фараон.

Друзья на негнущихся ногах пошли вперед. Шлоссер нес перед собой на вытянутых руках магнитофон, а Полумраков – упаковку пива. В нескольких шагах от владыки они остановились и почтительно замерли. Площадь притихла. Все уставились на них.

– Что за удивительные люди?! – воскликнул фараон, невольно приподнимаясь с трона. – У одного из них я вижу кота! Может быть, это посланцы богов?

– Натурально, мм-яу! – воскликнул Антуан, спрыгивая с плеча Евстигнеева и подбегая к фараону. – Еще какие посланцы! Привет тебе от всех богов, и ура демократическим рефор-мам!