– Умница, – похвалил Марат, убедившись, что я дисциплинированно стою, положив руки на затылок и не собираясь рефлектировать. – Повернись ко мне задом и заходи.

– Ты перепутал, – как можно дружелюбнее сказал я, поворачиваясь и медленно пятясь задом. – Надо так: избушка, избушка! Повернись к лесу задом, ко мне пере… кхм-гхм… передом… – Нет, это я не от страха запнулся. Страха не было. Адреналин шарахнул в кровь, организм мгновенно перестроился в боевой режим, аналитическое приспособление с лихорадочной поспешностью принялось высчитывать оптимальные варианты безболезненного выскакивания из ситуации. Последняя заминка была вызвана внезапно открывшимся обстоятельством: повернувшись спиной к хибаре, я увидел три бандитских квартета, бредущих вдоль опушки к такси, и понял, что выскакивание не состоится. Три засадных группы по четыре морды в каждой, все вооружены автоматами и помповиками. Сидели за линией деревьев вдоль опушки с интервалом в двадцать пять – тридцать метров, ждали: как оно получится у предводителя. У предводителя получилось – как только я положил руки на затылок, засадники снялись и направились к месту сбора. Вот теперь – все. Если раньше была шалая мыслишка: побаловаться с супостатами в тесном пространстве хибары, как только окажусь в пределах досягаемости, то теперь – никаких шансов…

– Е…льник закрой, падла, булками шевели! – запоздало отреагировал на мою остроту Марат – и такой ненавистью плеснуло мне в затылок, что стало ясно: никаких компромиссов, это последние минуты в моей жизни. Сейчас доберусь до проема, наденут наручники и повезут на могилу Ильяса. Судя по слухам, Марат большой любитель театральных сцен. А умерщвление врага на могиле «невинно убиенного отрока» как ритуальный акт возмездия – весьма эффектная сцена, способная потешить страждущую душу бандитствующего эстета. Или эстетствующего бандита. Потом Марат, глядя на мою дымящуюся кровь на надгробном камне, с мужественной усталостью в голосе произнесет: «Ты отомщен, брат. Спи спокойно…» И пописает на мой быстро остывающий труп. Нет, насчет пописывания – спорный вопрос. Могила как-никак рядом – нехорошо. Но все остальное будет именно так – ни капельки не сомневаюсь. В противном случае меня давно бы уже завалили его автоматчики – на ближних подступах к хибаре. Они прекрасно знают, что я опасен, и не стали бы рисковать зря.

– Расчленять будете?! – роковая обреченность вытеснила из сознания проблемы адекватного поведения и обязательный в экстремальных ситуациях такт со стороны жертвы по отношению к агрессору. – Или серной кислотой обольете?

– Оно еще бакланит, – процедил Марат, защелкивая на моих запястьях наручники – я как раз благополучно добрался до дверного проема и сделал два шага внутрь хибары. – Оно еще рот свой поганый разевает, падла… Ну-ка, Дюха, обшмонай его.

Чьи-то руки принялись сноровисто и неторопливо обыскивать меня – судя по всему, тот самый третий, что маячил за спиной СС. При первом же его прикосновении я вздрогнул как ударенный током, затем максимально расслабился, закрыл глаза и начал стравливать воздух сквозь плотно сжатые губы. Решение возникло внезапно – как какое-то озарение. Если нам суждено выпутаться из этой тупиковой ситуации, то это произойдет в течение следующей минуты. Наступил благоприятный момент: Дюха обыскивает меня двумя руками, значит, оружие повесил на плечо. Марат стрелять навскидку не будет – между мной и им встрял Дюха. СС наверняка уже не держит рыдающего Вовку под прицелом – на меня надели наручники, и теперь я не опасен. С их точки зрения, не опасен. Вряд ли они предполагают, что хорошо подготовленный боец, даже со скованными спереди руками, за несколько секунд может убить троих обычных – пусть вооруженных и имеющих некоторый боевой опыт мужиков в тесном пространстве этой хибары. Вот тут они сильно ошиблись. Я бы, например, никогда не стал бы обыскивать бывшего офицера спецназа в таком положении. Я бы его поставил к стенке под углом в 45 градусов, велел максимально широко расставить ноги и как следует долбанул бы по черепу – чтобы в процессе обыска этот бывший был занят своей свежей болью и считал круги перед глазами, а не развлекался различными дурными мыслишками. А ребятишки, судя по всему, не слишком часто общаются с такими типами, как я. И мы их за это накажем. Нет, справиться со всей кодлой на открытой местности мне вряд ли по силам – я хоть и подготовленный боец, но отнюдь не Рембо. Я поступлю проще – возьму этих индюков в заложники! Вот тогда посмотрим, как они у меня попляшут…

– Слышь, Эс, – внезапно буркнул Марат. – Ну-ка давай к Вове. Давай!

– Не понял? – удивился от окна СС. – Зачем?!

– Не тормози, бля! – прикрикнул Марат. – Иди к нему, я сказал! Приставь ствол к башке и будь постоянно рядом. Пошел!

– Все, пошел, – несколько обескураженно согласился СС, покидая свою позицию и направляясь к выходу.

Я чуть не взвыл от досады. Проклятый толстяк! Ты что – подсел на мою биоволну?! Мысли читаешь?!

– Чисто, – доложил Дюха, закончив телесный осмотр и ничего предосудительного не обнаружив. – Ничего нету.

– А теперь слушай меня, крутой… – начал было Марат.

– Стоять, падла!!! – заполошно рявкнул успевший протиснуться мимо меня к дверному проему СС, неловко плюхаясь на колено и вскидывая приклад «АКС» к плечу. – Стоять, сучонок! Замочу!!!

Я вытянул голову влево и застонал от отчаяния: из-за угла хибары, пригнув голову к груди и отчаянно буксуя по жирной грязи, в глубь стрельбищного поля перемещался Пошехонский. Не бежал – по такой грязи бежать невозможно, а именно перемещался. Узрел, салажонок, что надзиратель на пару секунд оголил сектор визуального контроля, – и рванул. Да что же это такое – все у меня сегодня наперекосяк!

– Уйдет, Мара! Уйдет, бля буду! – хищно раздувая ноздри, бормотнул СС, плотно вдавливая приклад в плечо и поводя стволом вслед медленно удаляющейся фигуре Пошехонского. – Давай сниму, а?

– Прекращай, на фуй! Ну куда, на фуй, уйдет?! – досадливо воскликнул Марат, сдвигая стволом пистолета шапку на затылок и промакивая платком вспотевший лоб. – По такой грязи… Это он от страха поплыл. Щас опомнится, назад прибежит. Вова!!! Ну-ка назад, сучонок! Вова!!!

– У-у-у… – вдруг тихо зарычал СС, выпадая из-под контроля: пришлепнул цевье «АКС» к косяку, застыл как камень и начал выдавливать слабину на спусковом крючке!

– Стой!!! – хрипло каркнул я, прыгая с места на СС и целя обеими ногами в голову.

– Та-та-та-та!!! – вспорола воздух автоматная очередь буквально за какое-то мгновение до моего приземления. Не успел!!! В следующее мгновение яйцеобразный череп СС, оказавшийся между подошвами моих кроссовок и косячной перекладиной, треснул, как кокосовый орех, и плеснул во все стороны студенисто-краповой субстанцией.

Больно упав на спину, я напружинил отбитые лопатки и попытался одним рывком выпрыгнуть в стойку. На тренировке это получалось с легкостью, но в настоящий момент я не учел браслетов, окольцовывавших мои запястья. Руки были нужны, чтобы придать телу дополнительный импульс, дернуть локоточками назад. Я дернул, врезал крепенько себе по диафрагме, сбил дыхание и неловко плюхнулся назад, пребольно стукнувшись башкой о валявшийся на земле автомат СС.

– Э-э-э… – замычал Марат, протягивая левую руку в мою сторону – прошло всего несколько мгновений, как ситуация рухнула в штопор, не успел сориентироваться бандит. Надо быстрее, через пару секунд они очухаются и будут вести себя неприлично.

– Иди сюда, родной мой! – горячо шепотнул я, прогибаясь назад и выдергивая оружие из-под головы. Эх, мне бы руки! Черт, как неудобно работать с оружием в наручниках! И чего не догадался раньше потренироваться? – Бросить оружие, руки за голову! – рявкнул я, пытаясь изобразить командный голос и с ходу подавить противника морально. Получилось неубедительно: во-первых, командный голос на последней ноте сорвался на петушиный всхлип, во-вторых – лежал я, валялся в грязи с широко раздвинутыми ногами, как та хрестоматийная блудница, а потому на солидных мужиков должного впечатления не произвел.