Наконец, нельзя не отметить, что в условиях современного

американского общества НТР усиливает частичный и опосредованный характер приобщенности работника к трудовому процессу. Работник не видит конечной цели своей конкретной деятельности, реальных производственных связей, в которые он

вплетен, он не ощущает органической связи с производственным целым. В итоге индивид оказывается лицом к лицу с миром, который предстает в его сознании как внешне «организованный» хаос, конгломерат не связанных воедино элементов.

А это, как мы знаем, благодатная почва для конструирования

утопических социальных проектов.

207

нение политической структуры мира и места США в сооб

ществе наций.

Образование мировой системы социализма, выход на

историческую арену развивающихся стран, возникновение

новых форм международной интеграции, научно-технический прогресс и появление новых видов оружия существенно изменили соотношение сил в мире, взаимозависимость

и судьбы наций. Концепция «американской исключительности», глубоко укоренившаяся в национальном поличе-

ском сознании, оказалась поколебленной13. Нужно было переосмыслить представления о себе и о других, о путях развития Америки и ее месте в новом, быстро изменяющемся

мире, чтобы в конечном счете сконструировать социополитические концепции, способные удовлетворить требования

и ожидания различных социальных и политических групп

американского общества. Решение данной задачи неизбежно стимулировало утопическое сознание, и, как показали

70-е годы, породило целый спектр утопических проектов.

Американские исследователи приняли активное участие

в развернувшейся в 70-х годах под эгидой Римского клуба

работе по созданию моделей «нового» («альтернативного», «преферентного») «мирового порядка» 14. Направленные

по замыслу на предотвращение мировых конфликтов и решение ряда глобальных проблем (продовольственная проблема, защита окружающей среды и т. п.), эти проекты

предполагали осуществление мероприятий, которые не

согласовывались с объективными тенденциями международного развития15 и, как верно замечает Йен Кларк, представляли новую волну глобальных утопий 16.

13 «Ныне вместе с концом империи, ослаблением мощи, утратой

веры в будущее нации,— писал Д. Белл в 1976 г.,— исчезла и

вера в американскую исключительность» (Bell D. The End of American Exceptionalism.— The Public Interest, 1975, Fall, N 41, p. 197).

14 Важную роль в глобальном моделировании играет сегодня нью-

йоркский Институт мирового порядка, объединяющий ученых

различных стран и разрабатывающий альтернативные модели

мировой организации.

15 См., например: Тинберген Я. Пересмотр международного порядка. М., 1980; Печчеи А. Человеческие качества. М., 1980.

Утопизм этих проектов, подчеркивает Й. Кларк, не в их неосуществимости, а в «структуре аргументов относительно необходимости реформ», в способе обоснования последних. Кларк выделяет «четыре взаимосвязанные черты утопизма», присущие в

большей или меньшей степени проектам «нового мирового порядка». Это «вера в прогресс»; «недетерминистский взгляд на

мир», т. е. вера в возможность и способность человека «подтолк-

208

Стимулируя развитие утопического сознания, новые

явления международной жизни не могли не отразиться

также и на содержании утопических идеалов, разрабатывавшихся в русле новых концепций.

Естественным следствием веры в «американскую исключительность» и неизбежно вытекающего отсюда исторического снобизма был провинциализм американского утопического сознания, находивший подкрепление в политике

изоляционизма. В отличие от европейских утопистов, которые мыслили, как правило, глобально и стремились переделать весь мир, американские утописты на протяжении

нсего XIX и начала XX в. мало «болели» проблемами

остального мира17: предполагалось, что сам этот мир—если он хочет добиться успеха — должен внимательно следить за тем, что происходит в Соединенных Штатах и следовать их примеру. Теперь с осознанием того, что Америка

лишилась «исключительного» положения в международном

сообществе наций и реже, чем прежде, рассматривается за

рубежом как образец для подражания, что будущее США

во многом зависит от судеб других стран мира, представляющего собой взаимосвязанное целое, намечаются определенные изменения как в масштабах, так и в содержании

«моделей мира», конструируемых американскими утопистами 18.

Все эти явления — эволюция американского капитализма и углубление его противоречий, НТР и вызванные ею

социальные последствия, изменение политической структуры мира и динамики его дальнейшей трансформации —не только стимулировали утопическое сознание, но и при-

нуть» исторический процесс в желаемом направлении; «всепроникающий реализм» или убежденность в том, что как только

неразумность тех или иных явлений будет доведена до сознания тех, кто принимает и осуществляет ответственные решения, так они, сообразуясь с требованиями разума, положат им конец; а также, «признание естественной гармонии интересов» различных наций (Clark I. World Order Reform and Utopian Thought: A Contemporary Watershed? — The Review of Politics. N. Y., 1979, Jan., v. 41, N 1, p. 98-100).

17 После первой мировой войны и особенно в 30-х годах положение начинает меняться. Появляются концепции перестройки

мира и создания мирового правительства под эгидой США. См.

например: Streit С. К. Union Now: a Proposal for a Federal Union of the Democracies of the North Atlantic. N. Y., 1939. Однако до

второй половины XX в. эта тенденция была периферийной.

18 См. упомянутую статью Иена Кларка.

209

вели к некоторой перестройке и изменению приоритетов

сфер конструирования утопических идеалов. Они отразились также на структуре и содержании американских социальных утопий второй половины XX в.

Изменение статуса науки в системе знания и общественного воспроизводства обусловило рост ее непосредственного влияния на форму и содержание социальной утопии.

Достаточно обратиться к нынешним утопическим романам, повестям и рассказам (большая часть которых может быть

одновременно отнесена к научно-фантастической литературе) , чтобы увидеть, что во многих из них наука и техника определяют характер не только фона действия, но также

основных ценностей и идеалов. Другая характерная деталь, несущая приметы времени: едва ли не наибольший социальный и политический резонанс получают утопии, созданные не профессиональными литераторами, а учеными, инженерами, социологами, либо писателями, имеющими естественнонаучное и техническое образование19. Художественная, форма при этом оказывается чем-то внешним, вторичным и используется лишь постольку, поскольку позволяет популярно выразить то, что не всегда может быть

доведено до широкого читателя на языке науки.

Но главное даже не в этом. Сегодня отчетливее, чем

прежде, обнаруживается близость утопического подхода

определенным стилям научного (инженерного) поиска. По

словам американского социолога Р. Богуслава, автора книги «Новые утописты», исследование «проблемы анализа и

проектирования современных крупномасштабных систем

управления и контроля, основанных на вычислительной

технике», привело его к выводу, что «создатели современных систем бессознательно вступили» на путь, давно проторенный утопистами. «...Рождается новая цоросль утопистов, грозящая наводнить все тропы и темные аллеи, час19 Эрих Янч видит в этом чуть ли не знамение времени и считает

нормальным явлением. «...Если в XIX в. и в первых десятилетиях XX в. наделенные воображением писатели еще были в состоянии как-то поспевать за широким научным прогрессом и основывать свои сочинения на разумных предпосылках, которые

сколько-нибудь не противоречили законам природы и не выглядели технически безграмотными, то элементы „серьезной14 научной фантастики стали в настоящих условиях все менее и менее доступны писателям, не являющимся специалистами в науке и технике. В наши дни не существует Жюля Верна, как не