капиталистической экономики; автономный кооперативный

сектор — материальную базу нового общества. При этом

Синклер вполне серьезно рассчитывал, что в реализации

«плана ЭПИК» ему поможет демократическая партия.

Синклер, как можно заключить из его программы, и в

30-х годах оставался «социалистом чувства».

«План ЭПИК», разумеется, не был осуществлен. Вместе с тем он остался важной вехой на пути исторического

развития американской социалистическо-утопической традиции. В известном смысле он сфокусировал в себе многие

основные черты и принципы, сложившиеся на протяжении

более чем столетней истории утопического социализма в

США, как-то: оптимизм, вера в возможность — вопреки

всем препятствиям — осуществить поставленные цели и

перестроить общество в соответствии с социалистическими

154 Sinclair U. The Twelve Principles of EPIC.— In: Upton Sinclair Anthology. Culver City, Calif., 1947, p. 339.

144

принципами; ориентация на нравственный порыв {{{чувство») как движущую силу или, во всяком случае, изначальный импульс социалистического процесса в том или ином

конкретном его проявлении; предпочтение здравого смысла теории; ориентация на личную практическую проверку

предлагаемых программ; уважение к закону и легальным

формам борьбы; ориентация на ненасильственный, т. е. по

r/ути своей реформистский путь «введения» социализма; ■стремление использовать (при условии ее «очищения») существующую «демократическую машину»; ориентация

в борьбе за социализм не на рабочий класс, а на «большинство населения».

Эти черты, которые в той или иной мере проявлялись

во всех сколько-нибудь заметных американских социалистических утопиях XIX— первой половины XX в., отражали специфические условия развития США и американского рабочего и массового демократического движения.

В свою очередь, они оказывали .влияние как на эти движения, так и на американскую социалистическую мысль.

Синклер был последним крупным представителем

американского утопического социализма предвоенного

периода. В конце 30-х — начале 40-х годов утопическо-социалистические идеи утратили прежнюю популярность и

в течение почти четверти века оставались на периферии

социально-утопической традиции.

В 30-х годах XX в. в Америке начинает складываться

новый тип социальной утопии, которому суждено было сыграть важную роль в развитии американской культуры.

Идеи и идеалы этой утопии оказались также одним из существенных факторов становления антиутопии и формирования современного политического сознания в США. Речь

идет о так называемой технократической утопии.

В ней нашли концентрированное отражение те сдвиги

в общественном сознании Америки, в представлении о социальных идеалах, которые затронули прежде всего часть

предпринимательской буржуазии, а также технической интеллигенции и которые были связаны, с одной стороны, с быстрым развитием науки и техники и вызванными -им

социальными изменениями, а с другой — с кризисом либерализма laissez faire, переходом от капитализма свободной

конкуренции к монополистическому капитализму, развитием рабочего движения.

Специфика этого типа утопии заключалась не в том, что

она рисовала картину мира, в котором наука и техника

145

Играют важную роль в жизни всего общества и каждого

человека в отдельности. Это лишь внешняя сторона, к тому

же не составляющая прерогативу технократической утопии. Нацеленная на радикальное преобразование буржуазно-демократических институтов власти, в котором она

видела единственное средство спасения и укрепления капитализма, технократическая утопия порывала с идеалами

(и даже с риторикой) демократического самоуправления

й провозглашала идеал централизованного общества, построенного в соответствии с принципами рациональности

и эффективности. В таком мире вся жизнь общества, все

институты, отношения, ценности определяются позитивистски трактуемыми законами пауки (точнее — естественных наук) и техники. Таким образом, специфика рассматриваемого типа утопии заключается прежде всего в том, что принципы, управляющие ограниченной сферой человеческой деятельности, распространяются — вполне в духе

сциентистско-технологического фетишизма — на всю эту

деятельность, все ее сферы, вытесняя и подменяя социальные законы и приобретая тем самым как бы универсальный характер. Властвующий в технократической утопии

принцип сциентистско-технологической рациональности и

эффективности не делает никаких «скидок» ни на гуманизм, ни на «природу человека», ни на специфику социального. Человек подчиняется машине, обезличивается, становясь легко заменяемым «винтиком» гигантского бюрократического аппарата, созданного с помощью современной

науки и техники и на основе их принципов. Все: нравственность, история, политика — рассматривается и оценивается

через призму «рациональности» и «эффективности». Логическим следствием такого подхода — и это вторая особенность технократической утопии — является то, что у власти

в таком обществе оказываются «повелители» техники и

ученые (собственно, именно это обстоятельство и дает основание называть данный тип утопии технократическим).

Это как бы современный вариант утопического общества, во главе которого стоит мудрец-правитель, с той лишь разницей, что теперь таковым оказывается не гуманитарно

ориентированный философ, а технократ.

Порывая с демократической традицией американской

утопии и национального общественного сознания, технократическая утопия тем не менее привлекала своими обещаниями многих американцев. По словам Роберта Уокера, «технократия... апеллировала к отчетливо выраженной чер-

146

тс национального характера своими утверждениями, что

страна станет более — а не менее — производительной и в

то же время более эффективной» 155. В. JI. Паррингтон-

м.падший, также отмечая соответствие технократическо-

утопических идеалов некоторым ценностным ориентациям

пмериканцев, связывал привлекательность технократической утопии не только с обещанием изобилия, но и с конструируемыми ею картинами технизированного мира, столь

близкими сердцу американца. «Эта готовность поверить

н обещанный достаток, эта вера в результаты действия машины типичны для американской мечты,—отмечает Пар-

рингтон.— На протяжении столетия и даже более длительного периода мы соблазняли себя видениями утопии, которая была своего рода механическими небесами, где

товары, сходившие с конвейера, были всегда больше по

размерам, лучше и функциональнее. Технократы наживали капитал на этой вере, выступая со своими романтическими и зачастую преувеличенными обещаниями»156.

Наибольшую популярность в США в 30-е годы получили технократическо-утопические проекты, разработанные группой инженеров, экономистов и архитекторов под

руководством Говарда Скотта 157. Технократы, как этого и

следовало ожидать, отрицали и утопическую природу предлагавшихся ими проектов, и свою принадлежность к утопической традиции. Любопытно, что, понося «утопистов и социалистов», они упрекали и тех и других за то, что последние исходят в своих теоретических построениях из

«априорно установленных целей», «конечных желаемых

человеческих целей», «ценностных ориентаций», т. е. указывали на действительные сущностные признаки утопизма. Это, однако, не мешало самим технократам претендовать на абсолютное решение проблем, перед которыми спасовали те, кто строил проекты будущего «на основе

155 Walker R. II. The Reform Spirit in America, p. 216.

i5e Parrington V. L. Jr. American Dreams, p. 203.

157 В конце 1931 — начале 1932 годов группа экспертов под рук<»-

водством Скотта занялась изучением «отношений между технологическим развитием и экономикой». В апреле 1932 г. па базе