Я ощущал, как ноги цепляются за шпалы, безвольно волочась за слабо раскачиваемым телом, державшемся только лишь на чьих-то руках, время от времени теряющих хватку. В те моменты я терял равновесия и сильнее обычного заваливался на какой-нибудь бок. Один раз и вовсе показалось, что сейчас упаду, однако невидимый помощник (хоть я и догадывался, кто это) успел исправить ситуацию.

  Из-за постоянной качки внутри всё клокотало и рвалось выйти наружу. По крайней мере, такие были ощущения. Но вот только главного составляющего я в желудке не ощущал… Точно, я уже даже не помню, когда ел.

  Слух ещё больше увеличился. Теперь я мог разобрать хотя бы части слов спасителей. Что, конечно, не могло не радовать.

  – Он … жив?... – послышался знакомый голос.

  Смысл фразы, несмотря на её нецелостность, был ясен. Говорили явно обо мне.

  – Дышит… – устало сказал кто-то в ответ.

  Второй голос был уж очень тих и сильно отдавал хрипотцой. Но даже не глядя на это, я бы узнал его из сотни: Гоша.

  Значит, мои товарищи всё-таки остались живы… С души будто камень упал, как же было приятно частично (я всё ещё плохо понимал происходящее вокруг) осознавать то, что с ними всё в порядке. Ну, или более-менее в порядке.

  По их разговору, а точнее тому, как они говорили, можно было спокойно утверждать, что отнюдь не всё так гладко, как хотелось бы…

  А вообще, что недавно произошло?

  Ответить на данный вопрос я не успел, да и при всём желании не смог бы: с головой пока действительно было нехорошо. Однако главным, помешавшим, фактором оказалось неожиданное падение на холодные рельсы.

  Идущий слева Гоша вдруг, чуть вскрикнув, оступился и резко завалился в бок, на раненую ногу. Видимо, именно она и сыграла немаловажную роль.

  Конечно же, при приземлении он попытался, ища опоры, схватиться за меня. Но как я сейчас мог помочь? Антон тоже упал, что я понял, только когда рядом с моим лицом рухнуло ещё одно тело. Чего и следовало ожидать: ослабленный и измождённый человек вряд ли бы смог выдержать вес двух мужчин.

  – А-а… А-ай… – стонал где-то вдалеке (для меня) Гоша.

  – Что … такое? – быстро подскочил молодой охотник и направился мне за спину: помогать Георгию.

  Я же остался лежать.. один.

  Отлично… Просто, ха, прекрасно… И что же теперь делать?

  “Когда не знаешь, что делать дальше – посмотри вперёд” – вдруг всплыли у меня в голове ранее слышимые слова. Они были сказаны совершенно не моим внутренним голосом. Нет. Они будто бы были сказаны кем-то другим… И теперь я знал, кем.

  Вперёд значит, да? Ну что ж… Я еле приподнял голову. Изо рта вырвался пучок горячего воздуха, частица его попала на замерзшие рельсы, растопив на них тонкую кромку льда. Затем же остаток облачка присоединился к такому же плотному и непросветному туману, слабо витающему над путями.

  Некоторые мгновения я действительно ничего не мог заметить сквозь эту белёсую пелену. Однако спустя некоторое время мои глаза свыклись ещё больше. И вот когда зрение вернулось почти полностью, я заметил, что молочная мгла всё-таки пропускала сквозь себя некие лучи света, идущие откуда-то спереди.

  Станция… Неужели.. населённая?

  Я не мог верить своим мыслям, однако надежду в душе уже хранил и лелеял. Ведь, как же это будет… Нет, стоп, пока нельзя.. пока, нельзя.

  Сейчас надо было думать о другом: как до туда добраться. Во-первых, надо встать.

  Я опустил взгляд обратно на стылые рельсы. Затем посмотрел на свои ослабевшие руки и проследил, как они медленно поднимаются, а затем упираются в грязную, замерзшую почву. Теперь надо было лишь напрячься. Но я уже истратил все силы только лишь для того, чтобы приподнять их… Чёрт, как же я слаб…

  Но сдаваться было уже поздно.

  Просчитав про себя до трёх, я, с резким выдохом, сделал рывок вверх. Получилось приподняться только на пару сантиметров, после чего я рухнул обратно на заледеневший металл, больно ударившись него рёбрами – если бы не мастерка, удар был бы ещё болезненнее.

  Что ж, ещё раз… Вновь до трёх, выдох, рывок… На это траз получилось подняться на ещё меньшую высоту. Всё же силы исчерпывались, и  так быстро их было не вернуть.

  “Пытаться!” – это был уже мой внутренний голос. “Раз.. Два.. Три!” – выдох, рывок… И тут я почувствовал чьи-то руки на моих плечах, эти же руки меня и потянули вверх.

  Всё. Я встал. Теперь надо было только устоять… Чуть пошатнувшись я, размахивая безвольно болтающимися руками, всё же умудрился не потерять равновесие.

  Теперь надо было только идти… Идти вперёд.

  Я и пошёл.

  Шатаясь, время от времени спотыкаясь, тяжело дыша – я двигался к еле видимому мною свету. Единственному, что сейчас было не чуждо мне в этих катакомбах.

  Конечно, соображал я пока ещё плохо. Поэтому внезапное появление передо мной лица Антона должным вниманием не счёл.

  Он что-то говорил, причём очень яростно и злостно. Однако я не отдавал этому никакого отчёта и продолжал тупо идти вперёд, пытаясь обойти назойливую фигуру молодого напарника.

  В уши будто ваты натолкали: я действительно ничего не слышал. В голове тоже никаких мыслей не было. Надо было только шагать. Сквозь туман, сквозь тьму, преодолевая препятствия выйти к спасительному острогу…

  Как Антон поднял руку, как замахнулся – я не заметил. Я почувствовал только боль в левой щеке. Такую резкую, припекающую, раздражающую боль…

  Я отступил на шаг. Пощёчина.. чтобы разбудить меня.. да, точно… Но тогда я этого не понял.

  Приставив руку к повреждённому участку, я почувствовал жарящую, прям горящую, кожу под дланью. Отставив ладонь от щеки, я посмотрел на неё. Конечно, темень была такая, что я ничего не увидел, однако мне показалось, будто даже там кожа стала красной и теперь начала также припекать.

  Моё состояние не давало успокоиться нервам, из-за чего подсознательно я ещё больше увеличивал  боль. В конце концов не выдержав, я попытался закричать. Как ребёнок, у которого отняли конфету. Я стоял в полусогнутом состоянии и пытался выдавить из себя хоть какой-то звук, но судя по всему выходил только хрип, и я надрывал связки ещё больше, при этом продолжая осоловело смотреть на свою руку.

  Так длилось до того, как чьи-то руки вновь не легли на мои плечи и не потянули к себе. Это был вновь Антон. Развернув меня к себе лицом, он схватился за ошмётки моего дождевика и притянул поближе к своему грязному, в красно-коричневых разводах, лицу, на котором уже красовался немалый порез над правой бровью и еле заметная недельная щетина.

  Он вновь что-то кричал, притом не переставая меня трясти. Ввиду чего, конечно, мне было больно. Думаю, поэтому организм сработал сам: ответил на внешнюю угрозу.

  Я всё ещё не управлял собой, поэтому сам не понял, как поднял руку и как попытался ударить ею своего товарища. Конечно, в его глазах это было жуть как медленно, так что парировать слабый толчок ему не составило большого труда: Антон просто отошёл чуть в сторону. Я же, оставшись во власти инерции, полетел дальше, прямиком на холодные рельсы.

  Приземление было не очень удачным.

  Не успевая за событиями, я просто не успел выставить вперёд руки, из-за чего повалился наземь, что мешок картошки: также плашмя  и также неуклюже. Разразился новый приступ боли, пробежавший по всему телу и сильно давший в голову. Тогда-то всё вокруг чуть и прояснилось: я начал полноценно слышать.

  – Эй.. мужик, что с тобой?! – гневно и растерянно доносился сзади голос Антона.

  Тело начало слушаться чуть лучше и смог немного привстать с первого раза. Как только я через боль поднял голову, в свете фонаря сразу появился силуэт моего молодого товарища (фонарь, кстати, также был его).

  – Эй… Ты чего? Эй… – он, направив луч в другую сторону, схватил меня за плёчо, взглянул в глаза и, поняв мою неосмыслённость, пощёлкал пальцами перед лицом. – Эй.. ты как? Что это с тобой? Всё нормально? Что это с то…