Взобравшись наверх, Антон подтянул меня, вместе мы вытащили третьего участника нашей команды.
Всё тело было в грязи и чесалось, рюкзак заметно исхудал – Гошин тоже был на мне. Голова чуть кружилась. Подташнивало. Я очень устал и хотел есть, и ещё больше – помыться. Ха, даже не вериться, что несколько часов назад, мы именно этим и занимались…
Выбравшись, я увидел лежащую у ямы ИЖ-61. Не может быть, неужели и её Антоха нашёл?
Увидев мой пытливый взгляд, он пояснил:
– Там же, где и рюкзаки лежала. Они, видать, действительно поверили, что она пневматическая. Даже не проверили, олухи, – он нагнулся и подобрал винтовку. – Хотя, оно и понятно, с их-то культом, – после этих слов он протянул мне Гошино оружие. Я забрал его и чуть прищурился, мол, что за культ. Антон понял без слов: – Потом объясню.
Видать, нарыл он что-то… Интересно ещё, что же?
Я повесил на плечи свой рюкзак, затем справа разметил ИЖ: левое плечо предназначалось для раненого, который, собственно, решил сам нести свой рюкзак. Я и его хотел надеть, но Гоша, как только я начинал отбирать его исхудалое хозяйство, начинал бессвязно порыкивать и бодать головой мою руку. Да-а, неслабо его приложило.
Подхватив Георгия под мышки, мы понесли его прочь от этого места.
Туман стал ещё белее. Сквозь молочную суспензию не проникало ни звука. Туман будто бы приобрёл физическую оболочку, он толи действительно, толи подсознательно давил, прижимал, заставлял согнуться, встать на колени, а после и лечь, не в силах продолжить ход.
Пройдя примерно с два десятка метров, Антон вдруг начал чуть заворачивать на лево. Мне ничего не оставалось, как только последовать за ним. Однако мне всё же было интересно, почему он вдруг пошёл так, и я уже выглянул из-за Гоши с целью задать данный вопрос, как провожатый сам сказал:
– Там место казни, следы ещё остались…
Больше мне не понадобилось. На плечи навалилась тяжесть, ноги стали ватными. Нет, я отлично понимал, что происходит, и что я делаю, но, как только перед глазами вставала картина растерзанного Петра, тело расслаблялось, разум не мог сфокусироваться ни на единой больше мысли, кроме этой, грудь же сжималась и отказывалась принимать воздух…
Почему же так? Что мы им сделали? За что они так поступили с нами? Зачем они убили Петю…
Наверное, эти вопросы долго будут мучить меня.
Следующие полминуты я шёл, опустив взгляд, и хоть он был устремлён на землю, я всё равно пропустил небольшую кочку и чуть не подвернул ногу, когда случайно вступил в неё. Это немного отвлекло моё сознание.
Я огляделся вокруг. Сбоку увидел нетолстую железобетонную подпорку, кажется, моста. Поднял взгляд вверх: молочная пелена закрыла находящееся надо мной строение. Вернуть голову на своё старое место меня заставила резкая остановка Антона, спустя секунду я понял, в чём дело: из тумана вырастала некая черная громада, длинная и довольно высокая.
Но, не успел я толком ужаснуться, как понял, что она прекратила свой рост, как только мы остановились.
Любопытный взгляд поднял и Гоша, однако сразу же опустил. Мы с Антоном переглянулись и сделали ещё два шага вперёд – проступили ещё черты неведомого существа.
Прошли ещё чуть-чуть – нам открылся цвет исполина. И тогда я понял, на кого, а точнее, на что, мы наткнулись.
Да, это действительно был мост, однако не простой, а железнодорожный. Именно с него на проезжую часть, полностью загородив четыре с лишком полосы, и ещё уходя дальше во мглу, упал синий, покрытый инеем, пассажирский поезд. А точнее, несколько его вагонов. Металл погнулся во многих местах, стёкла разбились, но их я не видел, я видел открытые люки на крыше. Сквозь них были хорошо видны обтертые стены плацкарта, свисающие куски фанеры и трепыхающейся на ветру линолеум. Кстати, коек я найти глазами не смог, при этом резонно подумав, что сумасшедшие тоже знают об этом оплоте цивилизация, и явно уже его обобрали.
Мы обошли ржавеющего гиганта.
Странно, я никогда не думал, что они настолько большие, наверное, я просто ни разу не видел их перевёрнутыми, и ни разу не наблюдал, как его конец, или начало, теряется в непроглядном мареве. Невольно я засмотрелся на достижение человеческого гения. Теперь нам открылась его шасси. Какая сложная структура механизмов была переплетена там, на что же был способен ранее человек… Хм, как необычно, раньше мне казалось подобное таким обыденным, а теперь я смотрю на этом поезд такими же глазами, какими смотрел бы скиталец Сахары на снег…
Мою остановку никто не почувствовал: Антон тоже приостановился и смотрел на лежащий на боку вагон. Он, скорее всего, ещё младше меня, поэтому таких штук в жизни видел, наверное, ещё меньше. В глазах его я на мгновение уловил некую грусть, после он резко перевёл взгляд на меня и кивнул, мол, пошли.
Я развернулся и пошёл.
В этот момент я почувствовал, как пятки начинает потихоньку одолевать холодом. Это плохо, хоть и естественно: обуви-то нет. Хорошо хоть, телу было тепло. Изо рта вырывались пучки пара, но это, как я уже говорил, норма. Щеки стали ощущаться, теперь я не боялся даже немного подвигать скулами. Пальцы и вовсе слушались меня, как и прежде… Не успел я обдумать все приятные моменты, как сзади послышался окрик:
– Я вижу их! Вон они! – по треснувшему асфальту застучали пули.
Мы, не сговариваясь, кинулись за ближний, почти сохранившийся легковой автомобиль.
Голос мне показался знакомом. Но таким обыденным и простым, что я не мог вспомнить, где его слышал. Его можно было услышать где угодно, обладателями такового обычно были люди совершено обычные и не запоминающиеся, ничем примечательным такие не отличались. Тогда вспоминать об обладателях данного тембра нет никакого смысла, да оно и не надо… Тут я чуть выглянул из-за авто.
Лица двух моих провожатых на казнь всплыли в сознание мгновенно. Конечно, кто ведь ещё мог обладать подобным.
Третьего детины среди них не было: они вдвоём выглядывали из-за края вагона, а точнее: один выглядывал, другой залёг в траве и терпеливо ждал меня. Туман мешал рассмотреть всё хорошо. Сильно это мешало им, но мне повезло больше: тут был небольшой подъём, и с него я видел чуть примятую траву с торчащим из неё стволом и не сочетающиеся с чёрным основанием вагона синие спортивки я тоже приглядел сразу.
Пока нагибался обратно, медленно снимал с плеча винтовку. Когда моя голова вновь исчезла за машиной и ИЖ наконец была снята с плеча, я вопросительно взглянул на Антона и постучал по вставленному сбоку пятизарядному магазину. Тот лишь развёл руками: не проверил значит.
Хотя, и они вряд ли проверили, если же купились на то, что она пневматическая. А если так, то тут оставалось около трёх патронов… Надеюсь, хватит.
Антон требовательно потянул руку к оружию, однако я цевья не отпустил: самонадеянность. Я после часто корил себя за это. Зачем я поупрямился, у меня кружилась голова, я был изнеможен, а Антон мог хотя бы прицелиться на более-менее чистый ум. Но тогда я об этом не подумал, как и не подумал о том, что у меня есть всего один шанс: один выстрел, а после нас обнаружат. Ведь тогда они дали очередь наугад, по-другому и быть не может: знали бы где мы – уже бы убили.
Я чуть высунул ствол над крышей, устроил его поудобнее и, толком не целясь, выстрелил в траву. Конечно же, попал я примерно в начало холма.
Сразу же за моим не самым шумным, часть звука будто бы поглотил туман, выстрелом, последовали автоматные очереди, застучавшие по капоту неведомого автомобиля.
– Ну придурок, – сплюнул Антон, подхватил Гошу и побежал зигзагами прочь от машины.
Схватив рюкзак, я, сильно пригибаясь и чуть ли не падая, ринулся за ним.
Теперь надо было как-то выжить, а как?…
Бежали мы недолго, точнее вообще не бежали: не так уж это и легко, когда на плечи взволочено семидесятикилограммовое тело Гоши. Но, как оказалось, этого делать почти и не пришлось: как только мы ушли в туман и поезд скрылся из виду, нас сразу же перестали обстреливать… Однако проступили новые предвестники беды.
