Карина сидит, понуро опустив голову, как будто это она признается в чем-то, чего она стыдится или должна была бы стыдиться. Я незаметно внимательно слежу за выражением ее лица, ища в нем каких-то перемен, свидетельствующих о том, что она не согласна с моим, только что высказанным, мнением о характере ее сестры. Но, она сидит все в той же сосредоточенно-напряженной позе, и я продолжаю.

- Жена должна была уехать на неделю незадолго до того, как твоя сестра попросила меня начать жить вместе, и я отказался. Моя жена – преподаватель в Национальном Университете Заочного Обучения, и ее частенько посылают наблюдать за экзаменами, проводящимися в провинциях. Иногда, если ей нравится место, куда ее направили, она, пользуясь моментом, остается там на выходные. В тот раз ее направили на Тенерифе, и она решила полететь туда в пятницу и не возвращаться до воскресенья следующей недели. Совпало так, что Алехандро тоже был в отлучке, не помню, почему. Честно говоря, я даже не помню, где он работает.

- Я не верю, что ты этого не помнишь.

- Видишь ли, память – мое слабое место.

- У него мебельные магазины.

- Да, верно. Мебельные магазины.

- Скажи я тебе, что он концессионер одной из автомобильных компаний, ты тоже

сказал бы “да, верно”.

- Нет, не сказал бы.

- Иногда ты говоришь очень странные вещи, как будто бы тебя там не было, и ты ничего

не знал.

- Твоя сестра думала точно так же, что я живу в своем мире, как зашоренный, что вижу

все огромное, не замечая мелочей. Но, скорее всего, я забыл об этом, потому что мне претило то, что Клара была замужем за владельцем магазина. Скорее, я представлял ее женой архитектора, адвоката или университетского профессора.

- Тем более, скорее это причина для того, чтобы запомнить.

- Это ты так считаешь. Алехандро должен был уехать, что по времени совпало с

отсутствием моей жены. Разница была всего лишь в один день. Клара предложила мне взять отпуск и провести вместе эти дни. Мы говорили о том, чтобы уехать на пляж, в квартирку одной ее подруги…

- Полагаю, к Пилар, в Бланес.

- В Бланес, теперь, когда ты говоришь, думаю именно туда. Вот видишь, когда ты мне

помогаешь, я, более-менее, что-то вспоминаю. Конечно, мы хотели поехать в Коста-Брава, но это оказалось невозможным. На самом деле, не мог же я возвратиться домой загорелым после нескольких дней отсутствия, когда жена названивала мне по телефону и оставляла сообщения, а я на них не отвечал… Когда жена уезжала, она каждый вечер звонила мне. Ей было необходимо поддерживать со мной связь, когда мы жили порознь, не для того, чтобы убедиться, что я дома, а чтобы таким способом приблизиться ко мне. Мы продолжали болтать, как будто нас не разделяли сотни километров. По правде говоря, я все еще не могу поверить, что жена бросила меня. Я никогда не думал, что она может жить одна.

- Вероятней всего, и не живет.

- В смысле?

- Скорее всего, она живет с другим мужчиной.

- Нет, в тот раз, когда мы разговаривали об этом, я не сказал тебе, но на самом деле жена

бросила меня, потому что раскрыла мой роман с твоей сестрой.

- Или использовала это обстоятельство для того, чтобы сделать то, что хотела, но не

решалась.

- Ты не знала мою жену.

- Ты, видимо, тоже. Скорее всего, находясь в отъезде, она звонила тебе, чтобы

удостовериться, что ты здесь, а, возможно, для того, чтобы предотвратить твой звонок в самый неподходящий момент или чтобы избавиться от угрызений совести. Люди ведут себя так, что мы не всегда их понимаем, их поступки мы расцениваем так, как нам удобно…

Это меня задевает, хоть и покажется смешным. А, кроме того, я уже думал об этом. Меня

задевает то, что Карина считает, что моя жена проводила время, изменяя мне, а особенно то, что она сказала об этом так вызывающе, словно мстила мне за какую-то обиду, разжигая во мне подозрения в успешности моего брака. Что она знает о моей жене, о наших с ней отношениях и о том, изменяла она или нет? Она ничего не знает и обо мне. Вот и сейчас она выпрямилась и сидит на диване с видом, который я не переношу, потому что он заставляет меня чувствовать себя так, словно я вот-вот завалюсь на экзамене. Зубы сжаты, глаза смотрят на меня в упор, бросая вызов. Да кого она из себя возомнила? Она в моем доме, на моей террасе, я рассказываю ей историю ее сестры, ту, что она хотела узнать. Я помогаю ей разобраться, какими были на самом деле их отношения с Кларой, а она забывает обо всем, чтобы снова внести разлад в отношения со всеми и ждет, что я приму ее вызов и начну перепалку.

- Знаешь, мне все равно. Я не стану спорить с тобой, тем более что теперь это уже не

имеет значения. Я хотел поговорить с тобой о твоей сестре. Так я продолжаю? – Карина шумно выдыхает, неподвижно сидя на диване. Но вот она перестает сопеть и воинственно вскидывает голову, готовая к сражению. – В общем, я предложил ей провести неделю здесь, у меня дома. Я рассказал ей о террасе, о дурманящих ночах под звездами на надувных матрасах, – все было бы, как в отпуске. Я сам занимался бы всем, готовил бы для нее, днем натягивал бы тент и приносил ей пиво и дайкири, как будто она находилась на краю бассейна. Убедить ее оказалось гораздо легче, чем я думал.

Помню, Клара вошла в квартиру так, словно боялась, что кто-то устроил ей ловушку.

Порой твоя сестра была странной. Клянусь, я далеко не всегда понимал ее реакцию. Иногда Клара была такой дерзкой, решительной, безбашенной, что от нее захватывало дух. В этот момент она заставляла тебя думать, что если ты уступишь ей, она увлечет тебя за собой в нескончаемое падение. А потом вдруг эта робкая застенчивость, заставляющая тебя улыбаться, чувствовать себя чуточку ее превосходящим, более опытным мужчиной, который ведет ее за руку в неизведанные места. Ты меня понимаешь, правда?

Карина кивает головой, соглашаясь. Она откидывается на спинку пластикового дивана, и я

не уверен, слушает ли она меня на самом деле или думает о чем-то другом, созерцая небо, ставшее темно-синим. Стрижей уже нет. Небо чистое и спокойное, изредка проносятся порывы ветерка, не нагоняющего туч.

- Клара уселась на диван внизу в свойственной ей манере, широко расставив ступни и

сдвинув колени. Она оперлась локтями на ноги и положила подбородок на руки. Я немного беспокоился, потому что боялся, что Кларе здесь не понравится, и мы упустим нашу отпускную неделю, которую я представлял себе беззаботной, веселой и озорной. Мы двое в своем маленьком спокойном мирке без тревог и дурных предзнаменований. “Хочешь посмотреть террасу?” – спросил я ее. Она посмотрела вверх, даже не подняв головы, лишь стрельнула глазами в сторону металлической лестницы, по которой ты недавно поднималась. “Не хочешь? Она на самом деле очень красивая”. Тогда она вскочила, шагнула ко мне и толкнула в грудь один раз и другой. Я не был до конца уверен, шутила она со мной или ударяла всерьез, провоцировала меня или нападала, стараясь выплеснуть гнев. Так, тычок за тычком, она вынуждала меня шаг за шагом пятиться назад. Она вытолкала меня сначала в коридор, затем в спальню, повалила меня на кровать и сама упала на меня.

- Предпочитаю, чтобы ты не рассказывал мне о ваших занятиях сексом.

- Я даже и не собирался рассказывать об этом. Все уже сказано. Клара снова вернулась к своей роли, как бы это сказать, темной и светлой одновременно, в которой она становится беззаботной и радостно-ненасытной, я понятно говорю? Иными словами в Кларе есть какая-то агрессия, воинственность, если не сказать злость, но потом все это проявляется в радости жизни, и это жизнелюбие освещает ее. Ну, надо же, я становлюсь поэтом.

- Это лучше, чем становиться непристойным.

- Я же тебе сказал, что не думал... Слушай, я не понимаю, какого хрена я рассказываю тебе все это. Ведь ты сама меня спросила.

- Ладно, хорош, проехали.

- Проехали?

- Да, проехали. Продолжай, сделай одолжение.