Джек Корнок больше не смотрел по сторонам. Он втянул голову в плечи, опустил подбородок на грудь. Сильвия поняла, что Бертеншоу наотрез отказался приехать в понедельник. Она думала, что отец попросит ее уведомить Бертеншоу о его недовольстве, но пока отец возился с телефоном, она услышала монотонные гудки и поняла, что Бертеншоу уже положил трубку. Сильвия вспомнила, как заканчивал отец те, прежние разговоры, с каким спокойствием, с каким глубоким удовлетворением кивал в заключение головой, и не могла не пожалеть, что сейчас с ним обращаются так небрежно. Она подошла к отцу.

— Пора, наверное, зажечь свет.

Здоровая рука отца все еще сжимала трубку. Он посмотрел на Сильвию невидящими глазами, и ей показалось, что его снова обуревает ярость. Но глаза ожили, будто отец очнулся от сна. Он оттолкнул телефон, поманил Сильвию рукой и вытащил из кармана плоскую прямоугольную коробочку, Сильвия открыла ее и вынула короткую нитку дешевого жемчуга. В ее непроизвольном «Ой!» смешались обида и удивление. Джек схватил ручку и с детским торжеством, указывая буквы в алфавите, «написал»: настоящий. Он показал на шею: ему хотелось, чтобы Сильвия надела бусы.

В комнату вошла Грета, она зажгла верхний свет и не сразу заметила жемчуг.

— Джек, — сказала она, — я не сомневаюсь, что сегодня ты будешь обедать с нами.

Сильвия понимала, что в ее положении самое лучшее — полная откровенность. Она повернулась к Грете, оттянула углы воротника и подняла подбородок.

— Посмотрите, что мне подарил папа!

— Ах, жемчуг, — сказала Грета. Но когда она снова заговорила с мужем, в ее потускневшем голосе слышалось отчаяние: — Кого ты попросил взять жемчуг из банка? Сидди? Я с удовольствием сделала бы то же самое. Достаточно было сказать.

Увидев, как презрительно склонил голову отец, Сильвия поняла: Джеку доставляло удовольствие показывать всем и каждому, что он не доверяет Грете; Сильвия почувствовала, что краснеет, краснеет вся с ног до головы, красные пятна поползли под жемчугом вверх по ее шее, по ее лицу.

Гарри заглянул в открытую дверь и немного разрядил обстановку.

— Я снял качели. — Он старался не касаться себя грязными руками. — Сейчас отмою грязь и принесу всем выпить.

Гарри согласился подбросить Гая только до Роузвилла, откуда тот мог на электричке доехать до Уин-ярда. Гарри и Сильвия сидели спереди, а Гай примостился сзади и разговаривал с ними, просунув голову в просвет между сиденьями.

— Рози пригласила всех, кроме меня.

— Я тоже не пойду к Рози, — сказал Гарри.

— Но тебя пригласили.

— У меня накопилась масса бумаг, нужно все разобрать, привести в порядок, — продолжал Гарри, обращаясь к Сильвии.

— А у меня нет, — сказал Гай. — Я могу пойти вместо тебя. Мне ужасно хочется посмотреть, как Тед все это примет.

— Что именно? — спросила Сильвия.

— Теду грозит банкротство, — ответил Гай.

— Вот, значит, что Рози имела в виду, — с удивлением проговорила Сильвия.

— Похоже, что Тед действительно обанкротится, — сказал Гарри.

— Я тебе, Сильвия, сейчас объясню, почему Рози не пригласила меня. Я стибрил ее подсвечники и заложил, ей пришлось идти их выкупать. Ух как она кипела. Тебе уже рассказали, что я могу что-нибудь стибрить? — спросил Гай.

— Правда можешь? — вежливо осведомилась Сильвия.

— Маргарет работает сейчас в рекламном отделе телевидения, — снова заговорил Гарри.

— Я обычно таскал вещи у матери, — перебил его Гай, — потому что знал, что она не станет докладывать Грозному Командиру. Но потом Гарри избил меня, и я перестал.

— Маргарет столько раз говорила, что ни за что не станет заниматься рекламой, — удивилась Сильвия.

— Гарри избил меня вовсе не потому, что разозлился, — не унимался Гай.

— Я избил тебя именно потому, что разозлился.

— Нравится Маргарет работа?

— Мне пришлось залепить глаз пластырем, — бормотал Гай, развалившись на заднем сиденье. — Все меня жалели.

— Не знаю, — ответил Гарри. — Мы не видимся. Так уж вышло.

— Это часто бывает, — сказала Сильвия.

— Ах, какие проблемы, — снова вмешался Гай. — Ненаглядная моя, неужели и ты мне не поможешь? Мы с женой разошлись и не хотим видеться, но мы очень любим друг друга, мы оба такие славные, поэтому мы очень страдаем. — Сильвия и Гарри рассмеялись. Гай заговорил громче, торопливее: — Гарри везет тебя в Ньютрал Бей, Сильвия, можешь не сомневаться. Берегись. Он тебя изобьет. Жемчуг непременно спрячь. Можешь не сомневаться, эта нитка краденая. — Сильвия подняла руку и провела пальцами по бусинам. — Она-то и нужна Гарри. Не говоря про деньги, он надеется, что деньги достанутся тебе. В Сиднее все знают, что Гарри вор и насильник.

Гарри резко притормозил у края тротуара.

— Ты приехал, Гай.

— Это еще не Роузвилл.

— Вон!

— Гад, — процедил Гай сквозь зубы, вылезая из машины.

— Когда я в первый раз увидела Гая, — сказала Сильвия, — я не могла понять, в чем секрет его привлекательности. Теперь поняла. Его бесстыдство обезоруживает.

— Меня нет. Сейчас уже нет.

Китчинги, как всегда, ужинали в кухне. Приходящая прислуга убирала квартиру и мыла посуду, но готовкой Розамонда занималась сама, поэтому раковина была полна мисок, тарелок и кастрюль; Розамонда знала, что завтра ее помощница начнет свой рабочий день с мытья посуды. Было девять часов вечера. Розамонда отрезала ломтик сыра.

— Нет, я вас предупредила совершенно серьезно, — сказала она сыновьям. — Я хочу, чтобы вы были дома.

— Все из-за какой-то Сильвии, — проворчал Доминик.

— По-настоящему она нам даже не родственница, — поддержал его Метью.

— Тем не менее вы останетесь дома. Я хочу вас показать.

— А папа не останется дома.

— Мама считает, что меня не стоит показывать, — сказал Тед.

— Папа, конечно, остался бы дома, но он не может, ему скорее всего придется быть на яхте. И не вздумайте просить, чтобы он взял вас с собой, потому что папе нужно показать яхту покупателю.

— Ты что, продаешь яхту? — грозно спросил Метью.

Тед ел сыр.

— Пока еще ничего не решено.

— К нам придут Эм и Джэз, — сказала Розамонда мальчикам.

— А потом, когда ты нас покажешь, — спросил Доминик, — тогда можно мы вместе с Эм и Джэзом пойдем к Дереку?

— Эм очень нравится Дереку, — сказал Метью.

— Дереку разрешают пить вино во время еды, — заявил Доминик, глядя, как отец наполняет бокал.

— Ну и что, а тебе нет, — сказал Тед.

— У тебя зато есть ночной горшок, — утешила сына Розамонда.

— Ты бы, мама, прежде подумала, а потом бросалась такими шутками, — сказал Метью.

— Ох, если б мне пришлось думать каждый раз, когда вы, двое, просите меня подумать… Тед, по-моему, Стюарта Корнока тоже надо пригласить в субботу.

— А почему, скажи на милость? — спросил Тед. — Стюарт Корнок, конечно, брат Сильвии, но, по-моему, это еще не причина приглашать его в субботу. Если исходить из таких соображений, мать Сильвии тем более надо пригласить.

— Милый мой, с матерью Сильвии я незнакома.

— Со Стюартом тоже не очень знакома.

— Стюарт так заботливо помогал маме. А кроме того… Ну-ка, мальчики, вы уже можете выйти из-за стола.

Мальчики переглянулись.

— Продаешь яхту? — снова напал на отца Метью. — Продаешь дом?

— Отец Дерека говорит, папа вот-вот обанкротится, — сказал Доминик.

— Делай, что велела мать, — прикрикнул Тед. — Проваливай, и побыстрее.

— Подожди минутку, Тед, — вмешалась Розамонда. — Разве они не имеют права знать, что происходит?

Тед приподнялся:

— Проваливайте!

— Понимаешь, Тед, — сказала Розамонда, когда мальчики ушли, — я знаю, что тебе тяжело, но ты слишком груб.

— Умники вонючие, — пробормотал Тед.

— Я хочу, чтобы ты рассказал откровенно, как обстоят дела.

— Что мог, то рассказал. Каша заварилась вчера вечером.

— Вчера вечером звезды не предвещали ничего хорошего. Так вот, про Стюарта… я подумала, что он сможет заодно оценить дом.