Дожди наконец прекратились, но трудности, вызванные стихией, продолжались. У нас не было ни чистой питьевой воды, ни электричества. В августе в Мингоре был зарегистрирован первый случай заболевания холерой, а вскоре больных стало так много, что их пришлось размещать в палатках, так как мест в больницах не хватало. Поскольку дороги были размыты и сообщение с остальным миром нарушено, в Мингоре начались перебои с продуктами и резко выросли цены. Наступил сезон созревания лука и персиков, и фермеры не знали, что делать с урожаем. Некоторые из них с риском для жизни переправлялись на самодельных лодках через полноводную реку, чтобы доставить свой товар на рынок. Мы были счастливы, если видели на прилавках персики.

Помощь из-за рубежа на этот раз была не особенно значительной. Богатые западные страны страдали от последствий экономического кризиса, а визиты президента Зардари в Европу не усиливали симпатий к Пакистану. Иностранные правительства заявляли, что наши политики в большинстве своем уклоняются от уплаты налогов, и, следовательно, тратить деньги западных налогоплательщиков на помощь нашей стране по меньшей мере неразумно. Службы по оказанию помощи в чрезвычайных ситуациях опасались посылать к нам своих представителей, ведь лидеры Талибана заявляли, что Пакистан не должен принимать помощь от христиан и иудеев. Никто не сомневался, что талибы способны перейти от угроз к действиям. В октябре прошлого года они взорвали в Исламабаде офис Всемирной продовольственной программы (World Food Programme (WFP)), и пятеро иностранных граждан погибли.

В долине Сват мы все чаще встречали свидетельства того, что талибы никуда не ушли. Было взорвано две школы, похищено трое волонтеров из христианской миссии, приехавших помогать пострадавшим. Через несколько дней все трое были убиты. Мы получали и другие шокирующие известия. Друг моего отца доктор Мухаммед Фарук, вице-канцлер Сватского университета, был убит двумя боевиками, которые ворвались к нему в офис и расстреляли его в упор. Доктор Фарук занимался изучением ислама и в прошлом являлся членом партии Джамаат-и-Ислами. Он был решительным противником Талибана и даже выпустил фатву против террористов-смертников.

Мы были испуганы и разочарованы. В изгнании я впервые задумалась о том, чтобы стать политиком. Теперь это намерение окрепло. Я видела, что в нашей стране часто случаются кризисы и нет лидеров, способных эти кризисы преодолеть.

После того как мне исполнилось тринадцать, я перестала расти. Раньше я всегда выглядела старше своих лет, а теперь почти все мои подруги были выше меня. В классе, где насчитывалось тридцать учениц, я относилась к числу самых малорослых. Каждую ночь я молилась Аллаху, чтобы Он позволил мне еще немного вырасти. Я постоянно измеряла собственный рост, делая карандашные отметки на стене своей комнаты. Проснувшись утром, я первым делом вставала к стене, чтобы проверить, выросла я или нет. Но карандашная отметка упорно замерла на высоте 152 см. Я так переживала, что даже обещала Аллаху, если Он сделает меня хоть чуточку выше, прочесть сто ракат нафль, дополнительных молитв, добровольно прибавляемых к пяти обязательным ежедневным молитвам.

Я боялась, что выступления такой коротышки нельзя воспринимать серьезно, даже если они посвящены чрезвычайно важным вопросам. Иногда голова моя едва виднелась над кафедрой. Приходилось носить туфли на каблуках, хотя ходить в них было ужасно неудобно.

Одна из моих одноклассниц в новом учебном году перестала ходить в школу. Ее выдали замуж, едва она достигла половой зрелости. Она была крупной девочкой, хотя ей было всего тринадцать лет. Через некоторое время мы узнали, что она родила двойню. Заучивая формулы на уроке химии, я размышляла о том, каково это – заботиться о муже и детях в такие юные годы.

Конечно, мы никогда не забывали о талибах, но жизнь входила в свою колею, и у нас появлялись новые заботы и интересы. Пакистанская армия, которая помимо своих основных обязанностей постоянно занималась весьма необычными для военных делами, например производством кукурузных хлопьев и химических удобрений, решила снимать телевизионные сериалы. Теперь вся нация в прайм-тайм усаживалась у экранов своих телевизоров и смотрела сериал «Там, где кончается долг». Предполагалось, что сериал этот основан на реальных событиях, произошедших во время операции по освобождению долины Сват от талибов.

Во время этой операции более ста солдат правительственных войск было убито и около девятисот получило ранения. Конечно, армия хотела представить свои действия в героическом свете. Тем не менее зачастую действия военных нельзя было назвать иначе как беззаконными. Иногда, возвращаясь из школы, я заставала дома незнакомых заплаканных женщин, приехавших в Мингору, чтобы получить хоть какую-то информацию о своих мужьях и сыновьях. Во время военной операции пропали без вести сотни мужчин. Возможно, они были арестованы армейскими службами или военной разведкой, но никто не мог сказать, так ли это на самом деле. Женщины, ничего не знающие о судьбе своих мужей и сыновей, были в отчаянии. Некоторые семьи, лишившиеся кормильцев, оказались в бедственной ситуации. В Пакистане женщина, муж которой пропал без вести, не считается вдовой и не может вступить в брак повторно.

Моя мама кормила этих несчастных, поила их чаем, но они приезжали в Мингору не ради угощения. Они рассчитывали, что мой отец поможет им в поисках близких. Благодаря тому, что отец занимал должность спикера Сват Кауми Джирга (совета старейшин), он служил связующим звеном между народом и армией.

– Я хочу узнать, жив ли мой муж, – говорила одна из таких просительниц. – Если он убит, я могу отдать детей в сиротский приют. А сейчас я ни вдова, ни мужняя жена.

Еще одна женщина рассказывала мне, что ее сын пропал без вести.

Женщины утверждали, что их мужчины никогда не сотрудничали с талибами, разве что время от времени давали им воды или хлеба. Но сейчас их мужей удерживали боевики или военные, а лидеры Талибана тем временем разгуливали на свободе.

Одна из учительниц нашей школы жила всего в десяти минутах ходьбы от нашего дома. Ее брат был арестован армейскими службами, закован в кандалы и подвергнут пыткам, после которых его поместили в морозильную камеру и держали там, пока он не умер. Он был владельцем магазина и никогда не имел дела с талибами. Впоследствии армейское руководство принесло семье убитого свои извинения, признав, что он был арестован по ошибке.

К нам домой приезжали не только несчастные женщины, лишившиеся мужей. Как-то раз к отцу пришел богатый бизнесмен, живущий в городе Мускат в Персидском заливе. Он рассказал, что пропал его брат и пятеро племянников и он хочет узнать, какова их судьба. Если они мертвы, он должен подыскать новых мужей их вдовам. Если они находятся в заключении, он должен им помочь. Один из племянников оказался мауланой и благодаря хлопотам моего отца вышел на свободу.

Подобные беззакония творились не только в Свате. В Пакистане насчитывались тысячи пропавших без вести. Люди стояли у зданий судов с фотографиями пропавших родственников, требуя хоть какой-то информации об их судьбах.

Пакистанские суды в то время был заняты решением совсем других вопросов. В нашей стране действует так называемый Закон о богохульстве, который защищает Священный Коран от оскорбления. Во время кампании по исламизации, проводимой генералом Зия-уль-Хаком, закон этот был ужесточен. Теперь всякий, кто «порочит святое имя Пророка, да пребудет с ним мир», подвергался смертной казни или отправлялся в тюрьму пожизненно.

В ноябре 2010 года средства массовой информации сообщили о том, что женщина-христианка по имени Асия Биби приговорена к смертной казни через повешение. Она жила в одной из деревень Пенджаба, была матерью пятерых детей и для того, чтобы заработать на жизнь, занималась сбором фруктов. Как-то раз, в жаркий день, она принесла воды людям, работавшим вместе с ней. Но некоторые отказались пить, заявив, что вода, принесенная христианкой, является «нечистой» и может осквернить мусульман. Одна из женщин, отказавшихся пить, была соседкой Асии. Между ними недавно возникла ссора, потому что коза Асии забрела на соседский двор и повредила поилку для скота. Теперь перепалка вспыхнула вновь. Как это водится, каждая сторона имела свою версию конфликта. Согласно самой популярной версии, люди, работавшие вместе с Асией Биби, убеждали ее принять ислам. На это она ответила, что Иисус Христос умер на кресте, чтобы искупить грехи христиан, и спросила, сделал ли Пророк Мухаммед, да пребудет с ним мир, что-нибудь подобное для мусульман. Одна из сборщиц фруктов сообщила об этом инциденте местному имаму, а тот сообщил в полицию. Асия Биби была арестована, больше года провела в заключении в ожидании суда, который в конечном итоге приговорил ее к смерти.