— Слава богу, вы приехали, — обрадовался Алан. — Но не вздумайте связываться с Джимом, что бы там ни наговорил Чарли. Этот человек — опасный сумасшедший. У него в машине, здесь на улице, полно взрывчатки. В дурдоме тайники с оружием. Меня он поставил ухаживать за собакой, а сам весь день или дурь курит, или бухает. Таскает сюда парней из ИРА, а все полицейские в Ирландии с ног сбились — его ищут. Мне в жизни так страшно не было. Вы уж потешьте его, когда вернется из паба, но упаси вас бог заниматься с ним бизнесом. И глазом моргнуть не успеете, как его накроют.

Джим Мак-Канн, пьяно шатаясь, ввалился в дверь и пнул спящего пса под задницу. Не удостоив вниманием ни меня, ни Грэма, с шумом испортил воздух и уставился на собаку.

— Вы посмотрите на этого гребаного пса! А ты, Алан, чего не тренируешься? Так нельзя, понял? Взгляни на это гребаное животное!

Алан, Грэм и я безучастно уставились на спящую дворняжку. Это и есть Мак-Канн? Борец за свободу Ирландии? Взгляд Мак-Канна перешел с собаки на меня:

— А ты что, никак из Кабула?

— Нет, я валлиец.

— Валлиец! Хренов валлиец! Иисусе... Что, ёб твою, ты можешь сделать? Что тебе здесь надо?

— Решаю, можешь ли ты быть нам полезен.

— Полезен вам?! — взревел Мак-Канн. — Слушай. Давай напрямую. Я тот самый Кид. Я крутой. И я здесь сам решаю, от кого есть гребаная польза, а от кого нет. А не наоборот, мать вашу. И лучше бы, чтоб от вас самих был хоть какой-то толк. Нам нужно оружие для борьбы. Тебе понятно? Мои ребята вели вас от самого аэропорта. Кругом ИРА. Выкинешь номер — и ты покойник, приятель, просто покойник. — Он повернулся к Грэму: — Значит, ты из Кабула, да?

— Ну, не совсем так...

— Алан, зачем ты позвал сюда этих ублюдков? Мне нужен человек, который может привезти оружие из Кабула.

— Я был в Кабуле, — сказал Грэм, пытаясь спасти положение.

— Сможешь доставить оружие? Да или нет. Либо дрищи, либо слезай с горшка. Ко мне тут вечерком Джон Леннон заглянет. Времени мало.

— Кабул не то место, где продается оружие, — объяснил Грэм.

— Что ты имеешь в виду, ёб твою? Продается оружие? Я эти гребаные пушки не покупаю. Мне дают их для борьбы люди, которые хотят обеспечить себе завтрашний день, когда мы в конце концов выкинем вас, гребаных британцев, из моей страны. И вообще, какого хуя валлийская сука продает оружие?! Да вам лучше дорожные знаки рисовать.

— Джим, — вмешался я, — мы возим гашиш и хотим знать, сможешь ли ты доставить для нас наркоту. Заплатим за это кучу денег.

— Откуда гашиш?

— Из Кабула.

— А где это, ублюдок ты валлийский?

Разговор уже почти вышел из-под контроля. На помощь пришел Грэм.

— Кабул — столица Афганистана. Но можно доставать товар в Карачи, в Пакистане. У тебя есть предложения, как ввезти его в Ирландию?

— Да в гробы засунуть. Понимаете, о чем я? Гробы никогда не обыскивают. Я дам вам адрес, куда послать. Мой брат Брендан знаком со священником. Джерард может катафалк везти, а Питер сделает так, что никто к нему и пальцем не притронется.

Идея не лучшего толка. Даже неоригинальная, но, по крайней мере, мы заговорили на одном языке. Я слегка приободрился, Грэм, похоже, нет.

— Перевозка гробов в таких местах, как Кабул, создает некоторые проблемы, Джим. Их немало. Потребуется оформить кучу бумаг. Они захотят узнать личность покойника и так далее.

— Хренов Алан сказал мне, что вы можете привезти из Кабула что угодно. А вы и пушки не можете, и даже сраный труп... Я отправлю вам этого гребаного покойника с паспортом на шее, чтобы кретины в Кабуле знали, что это за хрен. А где этот гребаный Джон Леннон? Он опять опаздывает. Алан, сходи наверх и позвони ему!

Алан исчез наверху, почесывая затылок.

— Он не получит ни одного долбаного цента, — сказал Джим, показывая наверх. — Это мое первое условие. Чарли Рэдклифф тоже ни хрена не получит. Это условие номер два. Условие номер три: мне нужно пятьсот фунтов наличными сейчас, чтобы все устроить, и пять тысяч за работу.

— Джим, — заговорил я, — а если мы просто пришлем в аэропорт несколько ящиков, а не гробов, ты и твои ребята могли бы их забрать?

— Конечно, могли бы, жопа ты валлийская. А о чем, ты думаешь, я тебе толкую последние десять минут? Мы заправляем этой сраной страной. Передай-ка мне гребаный косарь!

Грэм, заметно подустав, запустил руку в карман и сказал:

— О'кей, Джим, вот тебе пять сотен. Скажи, когда у тебя будет адрес, по которому можно отправить ящики. Я пошел спать.

Сверху спускался Алан.

— По тому номеру, что ты мне дал, никто не отвечает.

— Должно быть, едет. Говард, не хочешь пропустить «Гиннесса»? Алан дождется здесь Джона Леннона. Наверное, зайдет еще парочка ребят, Джону компанию составят, а мы пока сходим выпьем.

И мы отправились к магазинчику в сотне метров от дома. Было около двух часов ночи, темень и туман. Джим долго и упорно барабанил в дверь, пока ему не открыл пожилой человек, по виду фермер. Он провел нас через лавочку в бар на задах, где человек десять попивали пиво и горланили песни. Джим ушел отсюда всего пару часов назад, и теперь его горячо приветствовали. Мы сели за столик, нам принесли несколько кружек «Гиннесса». Джим начал рассказывать мне историю своей жизни. Она мало отличалась от той, что напечатал «Френдз», только была капельку цветистей. Он расспросил меня в подробностях о моем прошлом.

— Так ты сраный оксфордский академик? Хренов мозг этой гребаной шайки сумасшедших из Кабула. Колдун валлийский. Ты из Оксфорда? А не из английской разведки часом? Не за Кидом ли приехал? А кому ты продаешь свою наркоту-то? Другим гребаным академикам и всему этому хипповскому быдлу? Ты что, ходишь со своей сраной сумкой на пляж в Брайтоне или в Гайд-парк? Я знаком с людьми, которые могут продать дурь в Брайтоне. Ты ведь знаешь Виверсов? Или Ники Хугстраттена? Ну должен же ты его знать, Христа ради?

— Я слышал о них, и только.

Виверсы были самым известным преступным кланом Брайтона. Их капо (крестного отца) Джеймса Виверса приговорили к смертной казни за убийство и похищение человека, но отсрочили смертный приговор. Этот клан косо смотрел на ловкачей, поддавшихся искушению торговать мягкими наркотиками. Миллионер Ник Хугстраттен владел доходными домами в трущобах Брайтона, а его управляющие без конца выселяли оттуда обнищавших обкуренных хиппи.

— Я мог бы продавать для тебя гашиш. Здесь, в Ирландии. В Дублине две недели назад арестовали партию.

В Дублине и в самом деле было изъято двести граммов гашиша, и начальник полиции рассказывал об этом по телевидению как о самом большом «захвате». Я совсем не был уверен, что с Мак-Канном можно делать дела. В любом случае, ему вряд ли стоило торговать гашишем вразнос на дублинских улицах, собирая наличность и подвергаясь риску ареста.

— Джим, лучше не сбывать товар в Ирландии. Мы не хотим, чтобы копы думали, что в их страну ввозят наркотики. Как только гашиш будет у тебя, передашь его мне. Я на пароме довезу его до Уэльса, оттуда в Лондон и продам. Через пару дней вернусь на пароме обратно с деньгами, если ты хочешь встретиться здесь.

— Я хочу, чтобы мои деньги переводили в Амстердам.

— Договорились, Джим.

— Ты можешь достать мне оружие и привезти сюда на сраном валлийском пароме? Это помогло бы мне решить вопросы. А как насчет порнофильмов? Привези все, что сможешь.

— Да, Джим, запросто.

Включили проигрыватель, и кое-кто из выпивох пустился отплясывать ирландскую джигу. Джим к ним присоединился. Я отправился в бар и купил всем выпить. Пирушка продолжалась до рассвета. Последними уходили я и Джим.

Мы шли полями, раскисшими от сырости. В нескольких метрах от нас лежало море. Сквозь просветы в пелене утреннего тумана виднелись близлежащие острова.

— Это остров Скарриф. Его покупает Джон Леннон. Наверное, мы его пропустили, пока торчали в пабе. Зато время провели на славу. Уж точно получше, чем в сраном валлийском пабе.