Типажи тюремщиков варьировались от жирных солдафонов, страдающих манией величия, до жирных и слабоумных отбросов местного ку-клукс-клана. Индиана — штат, где наиболее высок процент неграмотных и страдающих ожирением, и настоящее гнездо ярых куклуксклановцев. Тюремщики развлекались стрельбой, в том числе по животным, и затевали пьяные драки в барах. Одного обалдуя повязали за то, что бегал голым, другого — за то, что проносил наркоту, третьего уволили за участие в порнобизнесе заключенных. Даже тюремный священник погорел на героине.

Все вновь прибывшие должны были найти себе альтернативную официальную работу на сорок восемь часов, чтобы не ишачить на кухне за двадцать пять долларов в месяц. Существует множество разных занятий в библиотеках, прачечной, аудиториях и остальных общих зонах. Пока полным ходом шла операция «Буря в пустыне», я появился в отделе образования тюрьмы. Собеседование проводил приятный и сообразительный надзиратель по имени Уэбстер, несовершеннолетние сыновья которого воевали в зоне Персидского залива. Он устроил меня преподавать английскую грамматику заключенным, которые стремились получить диплом об общем образовании, приравниваемый к диплому средней школы. Моя заработная плата составляла сорок долларов в месяц. В свой первый день я стоял перед аудиторией из семнадцати молодых чернокожих, большинству из которых предстояло провести остаток жизни за решеткой. Уэбстер сидел сзади, готовый вмешаться, если возникнут проблемы. В прошлом они уже случались: в туалете обнаружили изуродованный окровавленный труп. Даже под защитой надзирателя заключенному сложно учить таких же, как он, потому что нельзя претендовать на авторитет или показывать свое превосходство, а тем более наводить порядок. Один неверный шаг — и к учителю начнут относиться как к подручному надзирателей или стукачу. Мне было страшно, но я взял за правило никогда не показывать свой страх.

— Меня зовут Говард Маркс. Надеюсь, что я смогу помочь вам подготовиться к экзамену по английской грамматике.

— Слышь, Уэбстер! Я не собираюсь ничему учиться у белой суки. Белая сука ничему не может меня научить. Ничему! Понимаешь, о чем я?

— Ладно-ладно, в этой тюрьме у всех равные возможности, — сказал Уэбстер, пытаясь успокоить Ти-Боуна Тейлора, убийцу полицейского и второе лицо среди «Вайслордс».

— Ни хрена подобного, Уэбстер. Не заливай, чувак! Нечего мне тут вешать всякое расистское дерьмо. Не собираюсь слушать его бред. Этот белый не может знать больше меня. Что он видел в этой жизни? Учила!

— Пожалуйста, зови меня Говард.

— Я сказал «учила»! Ты же хочешь учить, вот я и зову тебя училой. Понимаешь, о чем я?

— Ладно, если хочешь, зови училой.

— Учила, какое ты имеешь гребаное право учить меня английскому?

— Я англичанин, Ти-Боун. — Обычно я поправлял тех, кто называл меня англичанином, но навряд ли эти парни когда-нибудь слышали об Уэльсе.

— Ну и что? Это означает, что ты лучше говоришь по-английски, чем мы, ниггеры?

— Конечно. Мы придумали этот язык.

— Но у нас есть свой собственный, учила.

— Допустим. И он не лучше и не хуже английского. Но вы же хотите сдать экзамен по-английскому, а я хочу вам помочь.

— На кой хрен мне учить английский, учила? Я не собираюсь лажать твой язык или тебя, но не разыгрываю долбаного грамотея, учила. Понимаешь, о чем я? Я не прикидываюсь долбаным грамотеем, учила. Я больше не выйду на свободу. Это гребаное правительство засунуло нас сюда подыхать. Мы ниггеры и не прикидываемся американским говном. Если бы не белые, нас бы здесь не было. Наших предков привезли сюда в цепях против их воли.

— Меня тоже. И знаете кто? Черный пристав. Ти-Боун поднялся с места:

— Что за хуйню ты несешь, учила?

— Ты прекрасно меня понял. Кто бы мы ни были и как бы здесь ни оказались, все хотим отсюда выйти. Послушайте, парни, я только что попал в систему, но уже сообразил, что есть лишь три способа отсюда выйти: заплатить адвокату несколько миллионов долларов, которых нет ни у кого из нас; перелезть через ограду и дать возможность маньякам на службе у правительства, типа Уэбстера, попрактиковаться в стрельбе по мишени или выписаться отсюда.

— Как ты собираешься отсюда выписаться? — заинтересовался молодой торговец крэком из Вашингтона, округ Колумбия.

— А вот как. Большинство из нас получило больше, чем заслуживало. Некоторых просто подвели под приговор. Правительство бесстыдно переврало, сколько у вас было наркотиков, чтобы упрятать за решетку навсегда. Черным достается больше, чем белым. Многие на свободе хотят покончить с этой расистской политикой. Еще больше людей даже не догадываются, что происходит. Даже некоторые судьи не ведают, что творится. Судьи, несколько честных политиков и влиятельных людей способны изменить все. Не в обиду будь сказано, но большинство из вас не в состоянии написать письмо, которое они бы поняли. Те люди, что могут вытащить вас из дерьма. Не говорите мне, что собираетесь легко сдаться. Вот что я и имел в виду, когда сказал, что меня привезли сюда в цепях. Агенты DEA вломились в мой дом в Европе, притащили сюда меня и мою жену, оставили троих моих детей без родителей. Я ненавижу ваше дерьмовое правительство еще больше вас.

— Ладно, учила. Успокойся! Ты неплохой чувак. Я знаю, откуда ты приехал, — пошел на попятную Ти-Боун. — Научишь нас белому рэпу, учила?

— Договорились. Но почему же вы остановили свой выбор на английском, а не на испанском, португальском или французском? Эти парни поимели вас так же, как и мы.

— Ты про свой рассказывай, учила.

— Просто у вас хороший вкус. Вы дали нам музыку, а мы вам — слова. Начнем со знаков препинания. Вы их знаете? Что это? — Я поставил на доске точку.

— Это течка, учила. Растафарианец принялся возражать:

— Учила, пристрели его. Он говорит «течка», а я говорю «точка». Я родом с Ямайки, а на Ямайке «течка» значит месячные у суки.

Начальник отдела образования вызвал меня в соседнюю аудиторию.

— Маркс, ты готовишь их к сдаче экзамена на диплом об общем образовании, так?

— Именно.

— Но кажется, у тебя его нет.

— Чего нет?

— Диплома, Маркс. В твоем деле нет записи ни про диплом, ни про аттестат об окончании средней школы.

— У меня нет их.

— Возможно, начальству не понравится, что заключенный без диплома учит других заключенных. Понимаешь, что я хочу сказать?

— Но у меня степень магистра.

— Множество людей со степенями магистра не в состоянии подготовить к экзамену. Парикмахерская школа в этой тюрьме присваивает степень магистра людям, которые не умеют читать.

— Но я получил свою степень магистра в Оксфорде.

— Оксфорд в штате Висконсин? Кто был твоим тюремным надзирателем?

— Не Оксфордская тюрьма в штате Висконсин, а Оксфордский университет в Англии.

— Ладно, не обижайся. Правительство Соединенных Штатов осторожно относится к иностранным квалификациям. В основном, оно их не признает.

— Оно признает иностранные обвинения.

— Возможно. Я не криминолог. Я специалист по образованию и придерживаюсь мнения, что если иностранная квалификация чего-то значит, ее обладатель запросто сдаст экзамен еще раз. Хочешь запишу тебя на экзамен?

И я сдал экзамен, а потом, облаченный в ослепительную голубую мантию и квадратную шапочку, получил свидетельство от улыбающегося Уэбстера.

Отдел образования в сотрудничестве с местным университетом организовал вечерние занятия. Я хотел их посещать, но они предназначались только для американцев. Это меня взбесило: правительство США собирает в свои тюрьмы людей со всего света и отказывает им в праве на образование, потому что они иностранцы. Я отправился к начальнику отдела образования.

— Да, Маркс, в чем проблема?

— Это откровенная дискриминация. Почему иностранцам не разрешают учиться?

— Не забывай, Маркс, что каждый курс обучения заключенного обходится американскому налогоплательщику в две тысячи долларов. Ты платил налоги в этой стране?