Стойкий витязь Стоит – за страсти роковые, За всех развенчанных блядей, За девьи грезы молодые, За жен и вдов души моей. Лобанов О, стойкий витязь! Ты печален, Упал с поникшею главой; Ты грезишь, мрачный и немой, Среди могил, среди развалин; Ты помнишь в зареве ночей Следы мучительных страстей! И неужель трава забвенья Покрыть сумеет эту брешь, Ты – рок: убей или утешь В победной жажде наслажденья. А мы… нам долго цепи влечь, Покуда в ножнах грозный меч. Воспрянь, ебическая сила, Любовных странствий ураган; Давно ли страсти пел боян, Когда луна в бою всходила? Пускай на грозный твой булат Валятся бляди – ряд на ряд! Не гордый дух завоеваний Зовет булат твой из ножон, За честь мужскую грянет он В твоей опомнившейся длани. Над бездной сих нескромных чар Не промахнется твой удар! Пребудь отважным, как свобода, И быстрым в ебле, как перун, Будь вездесущим, как природа, Как это солнце, вечно юн. В летучей жизни ты моей Вобрал всю радость прошлых дней. О, стойкий витязь обольщенья, Пизды неверной властелин, Ты – огнь, ты гордый исполин, Восставший над травой забвенья. Во прах, красавицы, во прах, И пламень Тартара в очах! Когда сквозь частокол объятий Ты грозным кинешься на бой, — Кто сильный сдержит пред тобой Девиц тьмочисленные рати? Кто сгонит бледность с их лица При виде гневного бойца? Рука возлюбленной сильнее Руки, измученной веслом, — Так с неба падающий гром Подводных рокотов звучнее. Так песнь любовная звончей Глухого скрежета цепей! Где ты, краса минувших лет? Подняв холодные железы, Я на тебя смотрю сквозь слезы, Кумир разгула и побед, Но точно гром небесных кар, Не знает промаха удар!  Рытвина с ухабом Дело по́д вечер, зимой И морозец знатный; По красотке записной Скачет парень молодой, Господин занятный. Не спешит, ебёт слегка, Чай рожден не слабым, А девица та сладка — Передок с ухабом! Раззадорил молодец Жаркую красотку: «Ты скачи, мой удалец, Дам тебе на водку!» Что? Забавно? Ничего! Тонко там, где рвется. Ноги вскинет на него: Грешник не спасется! Ну, садись же! Посадил На себя девицу И рванул, что было сил, Точно кобылицу! Только деве все не впрок, Даром что девица: Ах, не так ты, милый, лег, Скачет, веселится! Размахнулся наш герой, Чай рожден не слабым И не чует под собой Рытвину с ухабом. И пошли. Она кричит, Крутит телесами. Только парень наш молчит, Двигает мудями. Час проходит – вот те на! Разогнались лихо! А любовь пьяным-пьяна, Все воркует тихо. Свечерело. Дрожь в ногах, Как беда большая, Только девка на мудях Скачет, как шальная! Долго парень наш скакал, Сколь хватило духа; Целовал да погонял — Экая проруха! Быстро, бешено еблись, Всей Москве на диво. С легким сердцем шел на бис Парень молчаливо. Только стон кругом стоял, Помоги им, Боже! То, что парень повторял, Повторять негоже! Как ей вставит поперек, Жутко вспомнить бабе; Лишь мохнатый седачок Охнет на ухабе! И на совесть, не за страх, Не передохнули; Верст пятнадцать во весь мах Бедные, отдули! В полночь-заполночь летит Парочка хмельная. А красотка голосит, Головой мотая! Ладит вывернуть ухаб, «Заебет!» – смекает, А парнишка, чай, не слаб, Девку разгоняет. Собрался честной народ. Вся Москва в тревоге, Парень девку заебет, Как медведь в берлоге. Трус бежит, а кто смелей, Те – потехи ради, Жмутся около грудей, А мамаша сзади, Трусит, издали кричит: Под венец, хотите ль? Парень, знай себе, стучит, Словно истребитель. Раскричался за спиной Папенька поддатый, Вразумил народ честной Дядька бородатый. И красавицу согнал Он своей дубиной, А родитель обозвал Паренька скотиной. Раскаянье
Записки губернского ловеласа На зорюшке ранехонько Пробудишься, зевнешь. На цыпочках тихохонько К служанке припадешь. (Пока еще пронзительно Жена себе храпит.) Как сладко, удивительно Любовь соединит. Смирить свою амбицию Приятно. Видит бог! И ну давай с девицею, Застигнутой врасплох. Там на краю от гибели, Она утратит стыд; Дела, какие б ни были, Авось да и простит. Какой предосторожности В поступках ни держись, Нет никакой возможности От жребия спастись. В тот день у экзекутора, Чтоб скуку разогнать, Рублишка за полутора Слуга приводит блядь. Он сам ебака с именем, Как отставной солдат; Над каждым новым выменем, Ну точно супостат. Согрет одушевлением, Как полдень был хорош, Елдак мой с восхищением Забыл весь мир… и что ж! Не мне читать нотации, Что рухнул идеал, Но выдав ассигнации, Я жару ей задал! Ах, пылкие движения Мечтательной души, От вас мне нет спасения, Покайся и греши! Пусть с ней, кто хочет водится, Я – правилами строг: Каких же еть приходится, Избави меня бог! Занятьем этим втянешься, Пожалуй, в грех такой, Что, черт возьми! останешься С растерзанной душой. Я предан сокрушению, Я низко пал, друзья: Мир ближе к разрушению, К могиле ближе я. Но к вечеру корыстию Сиротку я растлил И жизни грешной кистию Я душу зачернил. И не с того ли чудится, Час близок роковой. И с вами то же сбудется, Что сталося со мной. Пусть счастье скоротечное Изменчиво и зло, Мне на дела сердечные, Как никому везло. А там тигрица дикая Во образе вдовы, Такая страсть великая, Что стал другим. Увы! Но что вперед печалиться, Покуда погожу. Наверно, всякий сжалится, Как все перескажу. И, чтоб часы смиренные Хоть как-то скоротать, Я попадью степенную Решился испытать. С чего бы поп колотится, Ступив за аналой, Без попадьи, как водится, С небритой бородой. Весь мир земной вращается Елико вкруг пизды, Где всяк любовью мается Во имя красоты. Болтать мне утешительно И публику прошу, Все слушать снисходительно, Что я ей расскажу. Здесь всюду наслаждения Для сердца и мудей; Здесь все без исключения Возможно для людей. Где розы, там и тернии, Таков закон судьбы, Я первым стал в губернии В знакомствах и любви. Портные, сочинители, Купчишки и графья Ебали все, что видели, И лучше всех был я! С пиздой цепями скованный, Изменчив человек, Настал иллюстрированный Счастливый новый век. Рисунки чудно слажены, В них каждый штрих хорош, А бляди так раскрашены, Не хочешь, а возьмешь. Чем книга нашпигована, Постигнуть нет ума, В ней все иллюминованно, А в буквах мрак и тьма. Тут ножки разлетаются Под кистью удальцов, Там юбки развеваются, Что не найти концов. Прекрасно, восхитительно, Виват, Мари Монблан, Как держит хуй решительно Мадмуазель Шарман. В ней поза идеальная Исполнена красот, Но самое печальное: Любого заебет! Она давно мне нравилась, Исторья не нова; Своей пиздой прославилась И горлом здорова! А мы в любви не зрители, Запутавшись в мудях, Не только сочинители Ебутся в повестях! Бывало, день изводишься На службе так и сяк. А тут домой воротишься, А женка хвать елдак! Начнешь в четыре голоса, Зальешься, как река; А кончишь тоньше волоса, Нежнее ветерка. Изведал уж немало я Житейской суеты, Эх, молодость удалая! Куда исчезла ты? |
