Зефир Люблю тебя ласкать очами, Хмелея от заморских вин; Люблю в тебе искать губами Благоухающий рубин. Люблю смотреть, как ты, вияся, Сгораешь в медленном огне, А взор твой детский, чист и ясен, Когда скользишь ты на спине. Ах, этой страсти бездорожье, Ах, эти ямочки ланит! Как трепетно твое межножье Зефир лобзаньем пламенит. Со мной ли под луной безмолвной Потонешь в ласках огневых, Когда невинный, страсти полный, В тебя войдет мой жаркий стих. Tristia Среди пиров, среди блядей, Среди классических страстей Души высокой и греховной, Пизда с небес спустилась к нам С мечтами, таинствами, мглами. И нет преград меж ней и нами, И ходит, ходит по рукам!.. Баллада Вам, шлюхи уличные, вам Слагал я горестные пени, Над кем глумились по ночам По всем вертепам-кабакам, Где шваль стояла на измене; А что теперь? Мир глух и нем. В прах обратил Господь Эдем! Распутницы, что кажут нам Все прелести на этой сцене, Где открывался в сердце храм И, вызов бросив небесам, Спешил раздвинуть я колени. Так насладившись чем-ничем, В прах обратил Господь Эдем! Когда бы встретиться всем нам, На солнце выбежать из тени; Под ветра свист иль птичий гам, В мороз и в дождь я верил вам, Где рай зиял в неверном крене. Пусть дело дрянь, и я ни с чем. В прах обратил Господь Эдем! Скорбь-невзгода С кем вы, бляди-потаскухи? Пал туман – одни старухи. Без конца любви хотят, Кораблю пристать велят! Скорбь-невзгода отзовется, О пизде молва плетется; Блядь с распущенной косой Смотрит сморщенной каргой. Не смахнуть с груди усталой Ту напасть рукой удалой. Как о прошлом ни жалей, Не вернуть уж тех блядей! Огнь любви Ты хочешь, ангел мой прелестный, Чтоб жертвенник я твой почтил? Не я ли огнь любви чудесный Без промаха в тебя вместил! Тот огнь могучий, в битвах смелый, Ликует, гнется и звенит, И ум твой детский, ум незрелый, Всю эту мощь постичь спешит! И старец в ебле закаленный, И робкий школьник – тут как тут, И даже пастырь умудренный Тебе сердечну дань несут. Один – я видел – все вздыхает, Другой в мечтах своих парит, Когда же огнь любви играет, Нахал краснеет и молчит. Лишь я один, о Боже! Боги!.. Сей дани не хочу платить, И вверх твои забросив ноги, Хочу все грезы воплотить! Два стихотворения
1 Ну как ты там теперь одна, Красотка, дурочка, Психея? Как изменился вкус вина, Как шумно плещется волна, Навзрыд цитируя Алкея! И время прочь в такие дни, О чем ты плачешь? Дай мне руку. Ведь мы опять с тобой одни, Пересекаем вплавь разлуку. 2 На корабле открылась течь, Все ближе бездна океана; Игра с тобой не стоит свеч В последний час Левиафана. Мой голос сдержанно звучал, Рыдали трубы и фаготы; Я покидавшим честь отдал, Когда сводил с любовью счеты И взглядом шлюпки провожал. В пропастях Какая грусть! конец романа. Опять мосты нас развели. Неужто мы навеки, Анна, Исчезнем в пропастях земли? А в небе ни клочка лазури, А в доме пусто и темно, Какие в сердце пели бури, Какое пенилось вино! Чего я жду? иль может статься, Бывалой жизнию дыша, В другую плоть переселяться Заране учится душа? А я, подхваченный забвеньем, Еще живу, еще дышу… И с замираньем и волненьем Себя мечтами извожу! Стыд Сто раз ты меня обнимала И с криком тоски раздевалась, Губами ловил твои груди И красный насмешливый рот; О, как ты колени сдвигала, О, как ты в любви повторялась, И стыд, словно сон, разгоняла, Встречая неверный восход. А то, что ночами шептала, Со мною в разлуке умрет! Лейб-улан и Аннет Ода торжественная Ея ебливому Сиятельству Всепресветлейшей красавице Анне Алексеевне, на преславное Ея восшествие на престол лейб-гвардейского конного полка Его Императорского Величества марта 22 дня 1759 года. В изъявление истинной радости и верноподданного усердия искреннего поздравления приносится от всеподданнейшего раба Михайла Лобанова |
