Население Галилеи было смешанным, как об этом говорит полное и, вероятно, изначально данное название страны — Г’лиль hаггóйим (גְּלִיל הַגּוֹיִם — округ язычников, Ис.9:1 = Й’шайаhу.8:23). В эпоху Христа среди жителей этой области было множество неевреев — финикийцев, сирийцев, арабов и даже греков (Strab.XVI.2:34; Jos.Vita.12).
Таким образом, Галилея испытывала не только гнет римских завоевателей, но и духовное давление со стороны ортодоксального иудаизма. Тем не менее именно из среды крестьянского населения северных областей Израиля выходили великие вожди в борьбе за чистоту религии Яхве и против иноземного владычества, каковым, например, был Иуда Галилеянин. Объясняется это тем, что, в отличие от имущих и образованных слоев населения, земледельцы и скотоводы Галилеи, несмотря на плодородие страны, были до крайней степени истощены податями и ростовщичеством и часто, разорившись, ступали на скользкую дорогу грабежа и мятежей, призывая к восстанию против владычества Рима (Jos.AJ.XVII.10:4–5; Vita.11).
Если не считать Тибериады с ее римским стилем (Jos.AJ.XVIII.2:2; BJ.II.9:1; Vita.12–13,64), построенной около 15 года Иродом Антипой в честь кесаря Тиберия, и Сепфориса,[449] именуемого также Диокесарией, в котором находились театры, школы, бани и ристалища, то в Галилее совсем не было больших городов. Но она, покрытая маленькими городками и большими деревнями, была плотно населена энергичными, мужественными и трудолюбивыми людьми. Этот земледельческий народ (Jos.BJ. III.3:2), не знающий роскоши, равнодушный к красоте формы и к искусству, проживал в самом красивом и плодородном округе Палестины, который Антонин Плакентий в самом конце VI века уподобил раю (Antoninus Placentius. Itinerarium.5). Нас не должно смущать современное состояние этой выжженной солнцем страны; в начале нашего летоисчисления Галилея была покрыта богатой растительностью (Jos.AJ.XVIII.2:3; BJ.III.3:2; 10:8), и Антонин сравнивал ее плодородие с плодородием Египта: «Provincia paradiso similis in tritico, in frugibus similis Aegypto» (Antoninus Placentius. Itinerarium.5).[450] В продолжение марта и апреля поля Галилеи представляли собой сплошной ковер из цветов разнообразных оттенков. Среди животных встречались горлицы, дрозды, жаворонки, черепахи, журавли и множество иного зверья. Ни в одной другой области Палестины горы не расположены так живописно и романтично, как в Галилее. Именно на горе, по преданию, Иисус подарил человечеству свою самую бесценную проповедь (Мф.5:1 и сл.).
Свежей прохладой тянуло с вершин гор Галаада, и занималась рябью поверхность Геннисаретского озера, искажая в своем зеркале отражение гор и неба. Разгоняя утренний туман, над темными базальтовыми скалами на радость асфоделям и ферулам поднималось солнце. Между горами Сулем и Табор, закругленные формы которых древность сравнивала с женской грудью, располагались долина Иордана и высокие равнины Переи. Ежегодно ранняя весна оживляла природу Галилеи, природу, которая своей райской красотой настраивала на божественную песню; и, повинуясь этому настрою, где-то в небе, за гранью мирской суеты, щебетали, куковали и пересвистывались птицы.
В семи километрах к югу от Сепфориса, на первых отлогих предгорьях Нижней Галилеи, которая ограничивала с севера Изреэльскую равнину, находился Назарет. Он состоял из убогих белых домиков-лачуг, рассыпанных, как игральные кости, в долине и по склону холма и как бы утопающих в олифковых рощах и виноградниках. От единственного источника в нижней части Назарета (Antoninus Placentius. Itinerarium.5) тянулась вверх улочка-лесенка, пахнущая кислым вином и козьим пометом. По этим неровным и скользким ступеням, проходя под перекинутыми через улочку веревками с пестрыми лохмотьями белья, дважды в день спускались и подымались назаретские женщины, носившие на голове, покрытой домотканым платком из козьей шерсти, глиняные кувшины с водой. Ласточки кружились в небе, а на фоне белых домов чернели кипарисы. Так же контрастно на этих растениях зимой белел снег, но недолго — до первых лучей солнца.
Внутреннее убранство низеньких, с плоскими крышами, домиков было бедно. Жилье состояло из двух половин, в одной из которой ютилась семья, а в другой — домашний скот. Глиняные стены были черны от копоти, ибо дым выходил в дверь, открывавшуюся также на день для лучшего освещения; а через узкие, с решетками, щели-оконца падали на земляной пол солнечные лучи. Вечером зажигалась лампада, находящаяся на высоком железном ставце, и семья усаживалась перед медным котлом. Спали на полу, разостлав свернутые на день домодельные ковры; летом же спали на плоской кровле лачуги.
В одном из таких домиков родился и рос Тот, имя которого известно сейчас в самых отдаленных уголках планеты Земля.
27. Барнаша.[451] («Младенец же возрастал и… преуспевал в премудрости…»[452])
Около 5 года до нашей эры родился Мальчик. Его родина — Галиль, точнее — селение Н’цэрет. По прошествии восьми дней Он был обрезан (Быт.17:12; Лев.12:3; Лк.2:21), и Ему дали имя — Ешуа[453] (Лк.2:21).
Его отец Йосэп и мать Мирйам были людьми простого звания (ср. Лев.12:8 и Лк.2:24). Мирйам, по всей вероятности, была пряхой,[454] а Йосэп — плотником[455] (Мф.13:55).
У Ешуа были братья и сестры (Мф.12:46–47; Мк.3:31–32; Лк.8:19–20; Ин.2:12; 7:3,5,10; Деян.1:14; Гегезипп у Евсевия. — Eus.HE.III.20). Его сестры в Н’цэрете вышли замуж.[456] Как звали братьев Ешуа, мы узнаем из Евангелий (Мф.13:55; Мк.6:3): Яакоб, Йосэй, Шим’он и Й’hуда.[457]
Ешуа провел первые годы своей жизни именно в Н’цэрете, там же Он получил воспитание и начальное образование. По утверждению Секундуса, Ешуа был плотником (Мк.6:3); Юстин же утверждает, что Основатель изготавливал земледельческие орудия — плуги и ярма (Just.Dial.88); существует также предание, что Он, будучи отроком, «пас овец».[458] Ешуа мог в разное время заниматься вышеперечисленными профессиями, ибо даже богатые и образованные евреи должны были обучиться какому-нибудь ремеслу. В Талмуде мы часто встречаем выражения типа «р. Йоханан-башмачник», «р. Йицхак-кузнец» и т. д. Таким же образом Шауль (апостол Павел), имевший римское гражданство (Деян.22:25–26) и получивший прекрасное по еврейским меркам образование у Гамлиэля (Деян.22:3), был ткачом. Павел ткал ту грубую парусину, которая была известна под названием cilicium и шла на изготовление палаток (Деян.18:3).
Так что жители Н’цэрета могли видеть Ешуа, водившего стадо овец и коз к холмам З’булун (זְבֻלוּן) и Наптали (נַפְּתָּלִי), одетого в домотканый хитон, серый выцветший платок из шерсти, стянутый шнурком так, что лежал вокруг темени и падал на спину прямыми длинными складками, ступавшего плетенными из пальмовых листьев сандалиями по горным лугам Галиля и погонявшего скот посохом из акациевого дерева шиттим. Односельчане могли также видеть Ешуа, строившего дом или изготавливавшего обыкновенную скамью и, быть может, помогавшего отцу сооружать кресты для казни последователей Й’hуды из города Гамалы (Иуды Галилеянина), которых по приказу наместника Копониуса распинали по всей области Галиля, особенно в сожженном Циппори (Сепфорисе). И, наконец, близкие Ешуа могли видеть Его, изготавливавшего деревянные плуги.
На Востоке дети получали начальное образование (Testamenta xii patriarcharum. Levi.6), получил его — по-видимому, под наставничеством отца Йосэпа, а может, хаззана (Мишна. Шаббат.1:3) — и Ешуа. Он научился и читать, и писать (Лк.4:16; Ин.8:6), но, вероятно, воспринимал Танах не на оригинальном еврейском, а на арамейском языке (Мф.27:46; Мк.15:34). Синагоги, как отдельного здания, в начале I века в Н’цэрете, возможно, не было,[459] однако жители города в Шаббат собирались в одном из частных домов,[460] хозяин которого, вероятно, и был председателем собрания.
