– Яна, отпусти мою куртку, – попросил Алекс. Он только теперь обратил внимание на то, что девушка с перепугу вцепилась в складки на спине. – Да, твой товар в самом деле творит чудеса.

– Ага. – Яна шмыгнула носом, не зная, что сказать.

– Нехорошая ситуация, – заметил краевец. – Вы знаете, с кем поцапались? Это Камаз, он у Черного Рынка в авторитете. Но вы, если что, говорите, что я свидетель. Меня Ясень зовут.

– Ты из Края? – уточнил Швед.

– Верно.

Швед представился, назвал спутников и обменялся с краевцем церемонным рукопожатием. Его нож исчез из ладони так же тихо и незаметно, как появился.

– Вы в Житомир ходили? – спросил Ясень. – Ну и как там?

– Как везде, пусто.

– Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит… – продекламировал Алекс.

– Не ходят, значит, туда бродяги? Ну и правильно. Лес закрыл этот город, там больше людям не следует бывать. И вы не ходите, не надо. Послушайте, я верно говорю. Лесу не нравится, когда кто-то в Житомир наведывается.

– Не пойдем, – заверил Швед. – И другим не посоветуем.

– А насчет лешего – это верно? Или так, просто из стихотворения?

– Леший человека загрыз, мы видели, – ответила Яна. – Туда, где леший, мы не пойдем, это точно.

– Человека… Не нужно было человеку туда идти, – строго произнес Ясень. – Лес так рассудил. Ну ладно… Мы здесь, в «Балагане», с другом остановились, так что завтра еще увидимся.

Когда он ушел, Яна заявила:

– Нет уж, к Лесу отдельную комнату, ночую с вами.

– Думаешь, рыночные еще сунутся?

– Нет. Просто не хочу рюкзак Шведа без присмотра оставлять. Там выручка за мою косметику!

Алекс завалился в постель с твердым намерением выспаться как следует. Но разбудили его на рассвете. «Балаган» гудел – на первом этаже навзрыд рыдали женщины, раздавались сердитые мужские голоса. Рядом, в комнатах для постояльцев, хлопали двери, гости наперебой пытались выяснить, что случилось. Ответ вскоре пришел – владелец заведения был найдет мертвым, ему перерезали горло.

Женщины, явившиеся пораньше, чтобы сдать выручку и получить новые распоряжения на день, долго стучали, наконец кто-то разглядел в замочную скважину, что на полу кровь… В общем, охранники «Балагана» стали задерживать тех, кто с утра собрался в дорогу. Они твердо решили, что никто не покинет дом, пока не отыщут убийцу. В «Балаган» позвали местных, кто был в авторитете – то есть хозяев подобных заведений, они в Березовке заправляли всем. Явились и предводители двух кланов Черного Рынка, ночевавших в поселке. Они должны были стать независимыми судьями.

Мало-помалу стали распространяться подробности: смерть произошла, скорее всего, поздно ночью, а комнаты, которые занимал покойный, были обысканы. Причем убийцы даже не пытались скрыть преступление или замаскировать его под несчастный случай. Убитого оставили лежать там, где прикончили, разбросанные при обыске вещи и бумаги валялись, где придется.

– Нет, здесь ничего оставлять нельзя, – заявила Яна, когда они собрались позавтракать. – Здесь и убивают, и воруют, а замок на двери совсем плевый. Швед, все ценное возьмем с собой.

Как бы там ни было, но заведение все-таки продолжало работу, и завтрак гостям предложили. Алекс, Швед и Яна расположились за столом, к ним подсел вчерашний знакомый, краевец Ясень. Теперь Алекс разглядел его как следует – высокий плечистый парень, с бородкой, сдержанный, немногословный. Прежде чем сесть рядом, Ясень спросил разрешения – свободных столов было немного, в «Балагане» собралась большая толпа, и все что-то заказывали, кто еду, кто выпивку. Алекс даже подумал, что, если каждую ночь в заведении мочить по одному человеку, прибыль резко вырастет. Это дело привлекает клиентов! Вслух он, конечно, этого говорить не стал.

– А что, есть какие-то догадки? Может, на подозрении кто-то? – спросил Швед. – Ты здесь раньше нас обосновался, может, знаешь?

– Нет догадок, – ответил краевец, – только Лесу все ведомо. А человек несведущ. Вот сейчас комнаты убитого осмотрят, может, что-то найдут. Тогда Щавель нам расскажет. Щавель – напарник мой, нас двоих сюда отрядили. Он сейчас с другими старшими, его тоже позвали в судьи. Чтобы и от Края кто-то был, а то сейчас из всех проезжих только Черный Рынок. Нехорошо, нужно, чтобы от разных кланов представители судили.

– И давно здесь с корешем торчите?

– Вторую неделю. Уже собирались уходить. Лес подсказывает, пора нам. Только бригаду подобрать, и в путь. А давайте с нами?

– Куда?

– Лес поведет, – загадочно ответил Ясень. – Нам охрана в дороге понадобится. На дороге же как? Когда отряд большой, его не трогают. И потом, ваш опыт как раз пригодится.

– Какой опыт? Ты что-то о нас знаешь? – заинтересовался Алекс.

– Если вы в Житомир ходили, значит, имеете опыт, в заброшенных местах бывали, развалин не боитесь. Отсюда мало кто в старый город рисковал соваться. Всякое о нем говорят, нехорошее место, грязное. Лес чист, другие места грязные, какое поболее, какое поменее. А Житомир – очень грязное место. Вот в такое место мы со Щавелем и собираемся. Нам не справиться без опытных людей.

Ясень улыбнулся. Улыбка у него была открытая и располагающая к доверию.

– Это, допустим, верно, – покивал Швед. – По всяким руинам мы ходили… но не зная, куда, соглашаться не хочу. И вообще, это дело обдумать надо.

– А я все равно сам не решаю. Со Щавелем сперва посоветуюсь. Вместе с ним послушаем, что Лес подсказывает. Только вы подумайте над моим предложением. Что вам здесь оставаться? Нехороший здесь народ, с гнильцой, потому что от Леса далекий.

Люди, сидевшие за столами, заговорили громче – из внутренних помещений первого этажа показалась группа авторитетных вожаков, занимавшихся осмотром места преступления. Двое предводителей кланов Черного Рынка, четверо местных заправил и Щавель. Его угадать было несложно по краевскому наряду из зеленой кожи, украшенному растительным орнаментом. С ними были несколько женщин, которые помогали убитому вести хозяйство и могли опознать пропажу чего-то из имущества хозяина.

Один из рыночников, здоровенный чернявый детина, поднял руку. Шум пошел на убыль, все приготовились слушать.

– Дело в общем и целом очевидное, – объявил здоровяк, – убили и ограбили. Только кое-какие вопросы все же остаются. Непонятно, что искали гости. Говорят, убитый вчера всю наличку потратил, купил товар. Товар на месте остался, бабы подтверждают, а деньжат у убитого не было, потому что все ушло на покупку. Значит, не за деньги убивали. Может, кто знает, были у покойника с кем-то счеты? Ссора? Ругался он с кем-нибудь?

К старшим подошел кочевник – тот самый, которого вчера едва не кастрировала Яна. Привстал на носки и стал шептать верзиле на ухо.

– Ну, гад, – прошипела Яна, – если он обо мне что-то решил наклепать. Я ему…

– Сейчас узнаем, – равнодушно откликнулся Швед, – что он бормочет.

Он развалился поудобнее, всем своим видом излучая благодушие и спокойствие… но Алекс заметил, что рука Шведа как бы невзначай скользнула под стол. Вот доносчик закончил… предводитель рыночных кивнул и оглядел зал.

– Говорят, вчера у хозяина ссора была? – громко спросил он. – Прямо здесь, в зале? Вроде бы сильно ругались?

Алекс, украдкой оглядевшись, поймал несколько устремленных на их стол взглядов. А верзила уже шагал прямо к ним. И вчерашний Янин ухажер маячил у него за спиной. Следом потянулись и остальные члены своеобразного совета Березовки. Алекс собрался встать им навстречу. Но, покосившись на Шведа, остался сидеть. Ясеню, чтобы не оказаться спиной к пришельцам, пришлось развернуться. Щавель склонился над ним, и краевцы стали шептаться. Щавель совсем не походил на симпатичного приятеля. Он был тощий, весь какой-то кособокий, перекошенный. И бородка торчала криво, и взгляд бесцветных глаз бегающий, неприятный. Однако в их паре он явно был главным.