На увиденных в Ормузе хлипких суденышках были всего одна мачта, один парус, одно весло. Палуб на них не было, а груз клали прямо на дно и покрывали сверху кожами. Такое устройство внушало тревогу: наши венецианцы предпочли бы для надежности два руля, две мачты и солидную палубу. Железных якорей на таких судах тоже не было, так что в непогоду их относило к берегу и разбивало. В книге Марко Поло так и сказано: «Бури в Индийском море часты, и много их (судов. — С.Н.) гибнет»^{116}.

У биографа Марко Поло Генри Харта читаем: «Очевидно, венецианцы пришли к выводу, что длительное плавание на таких ненадежных судах да еще с лошадьми, обычно погружаемыми поверх накрытых кожей товаров, чересчур рискованно — они повернули на северо-восток, вглубь страны, по направлению к Памиру»^{117}.

Никколо, Маттео и Марко Поло спешно покинули Ормуз и вернулись в Керман, где вновь принялись обдумывать способ добраться до двора Хубилай-хана. В конечном итоге они пошли «опасной дорогой через бесплодную пустыню, в которой попадается лишь горькая стоячая вода»^{118}.

Теперь, испугавшись ненадежных судов, они пустились в путь на верблюдах — по древним торговым дорогам, получившим название Великий шелковый путь.

П. И. Пашино, известный путешественник по Востоку и писатель, в своей книге «Туркестанский край в 1866 году» описывает езду на верблюдах так: «Верблюды <…> худее лошадей, но уж так мать-природа устроила, что один верблюд мог тащить то, от чего отказывалась почтовая тройка. Беда вся заключалась в отсутствии корма. Содержатели лошадей сильно жаловались на это. <…> Верблюды же везде что-нибудь да найдут себе поесть и выносливее лошади. <…> Мы были бы очень счастливы, если бы делали по пять верст в час; но, увы, мы двигались только со скоростью 25 верст в сутки. Это происходило не совсем оттого, чтобы нам мешали пески. <…> Голодные и упрямые донельзя верблюды — вот где было наше горе. <…> Во время запряжки возня с ними отнимает добрый час времени: то верблюд ляжет и не хочет подняться <…> то потянет возок с дороги <…> при этом все свои проказы сопровождает невыносимым ревом, фырканьем и отрыжкою»^{119}.

Двадцать пять верст в сутки — это около 27 километров. С другой стороны, крепкие бактрианы (двугорбые верблюды) за сутки могут преодолеть более 100 километров, развивая скорость до 10—12 километров в час. Их выносливость вошла в легенды. Ни одно животное не может сравниться с ними в пустыне. Но ими нужно уметь управлять. Или нужно хорошо платить тем, кто умеет это делать.

Как бы то ни было, спустя семь дней на спинах верблюдов изможденные и измученные жаждой венецианцы достигли Кобинана (Кухбенана). Так назывался населенный пункт, находившийся к северо-западу от Кермана, на западном склоне хребта Кухбенан, пересекающего современный Иран с северо-запада на юго-восток. А из Кобинана они совершили многодневный переход через пустыню в северном направлении и прибыли в Тонокаин (ныне это иранская область, где находится город Фердоус). Эта область и ее жители Марко Поло весьма понравились: «…много всякого добра в городах и в замках, и нет тут ни большой жары, ни большого холода; всё в меру. Народ молится Мухаммеду. Мужчины очень красивы, но в особенности — женщины»^{120}.

Помимо женщин Тонокаина, Марко Поло отметил в своей книге таинственного «Старца горы»[18], а также его секту убийц-ассасинов.

Поясним, что под названием ассасины (или хашашины — «употребляющие гашиш») в Средние века получили широкую известность террористы-исмаилиты. По сути, это была секта, члены которой, одурманенные наркотиками, совершали многочисленные убийства на политической и религиозной почве. В результате к середине XIV века слово «ассасин» (assassin) приобрело во французском и ряде других европейских языков новое значение: профессиональный убийца.

В Персии было даже создано исмаилитское государство, историю которого прервали в 50-е годы XIII века завоевания хана Хулагу, внука Чингисхана.

Официально секта ассасинов прекратила свое существование в 1256 году, после того как пала крепость Аламут. Ассасины были вынуждены рассеяться по горам и уйти в подполье, и они так больше и не восстановили своего могущества.

В описываемые времена методы исмаилитов и образ их жизни были уже настолько хорошо известны на Ближнем Востоке, что информация Марко Поло, очевидно, отвечает действительности.

Аламут был личной резиденцией «Старца горы», а главным центром подготовки ассасинов считался замок Ламасар.

«Старец горы» — это основатель секты Хасан ибн Саббах. По свидетельству Марко Поло, он развел «большой отличный сад в долине, между двух гор; такого и не видано было. Были там самые лучшие в свете плоды. Настроил он там самых лучших домов, самых красивых дворцов, таких и не видано было прежде; они были золоченые и самыми лучшими в свете вещами раскрашены. Провел он там каналы; в одних было вино, в других — молоко, в третьих — мед, а в иных — вода. Самые красивые в свете жены и девы были тут; умели они играть на всех инструментах, петь и плясать лучше других жен. Сад этот, толковал старец своим людям, есть рай. <…> Входил в него только тот, кто пожелал сделаться ассасином. При входе в сад стояла неприступная крепость; никто в свете не мог овладеть ею; а другого входа туда не было»^{121}.

В этом «раю» ассасины проходили «полный курс боевой подготовки, учась убивать кинжалом, мечом, удавкой и ядом, принимать в целях маскировки обличье купцов и нищих, музыкантов и священнослужителей»^{122}.

О том, как Хасан ибн Саббах добивался от своих учеников полного подчинения, Абдель-Рахман Дамасский в своей книге «Искусство лжи» рассказывает так: «Предводитель ассасинов приказал вырыть в своем зале для аудиенций глубокую и узкую яму. По его выбору какой-нибудь из старших учеников забирался туда так, чтобы была видна одна голова. Вокруг его шеи размещали круглое медное блюдо из скрепленных между собой половинок с отверстием в центре. На блюдо наливали немного крови, так, что казалось, что на нем лежит свежеотрубленная голова.

После этого в зал вводили ассасинов-новичков. Хасан обращался к голове с требованием рассказать собравшимся о том, что она видела в загробном мире. И “мертвая плоть” открывала глаза и на все лады принималась расписывать прелести рая. Когда рассказ заканчивался, “Старец горы” гордо сообщал обманутым, что только ради них он на время оживил мертвеца, дабы они узнали от него об уготованной им загробной жизни. А когда потрясенные новички удалялись из зала, несчастному обманщику тут же на самом деле отрубали голову и вешали ее на всеобщее обозрение, дабы никто не мог усомниться в могуществе и правдивости Хасана»^{123}.

Хасан ибн Саббах требовал от своих людей абсолютного аскетизма и сам придерживался такого же образа жизни. Внутри секты были установлены жесткие и авторитарные порядки. В частности, по подозрению в нарушении установленных правил «Старец горы» даже приказал казнить одного из своих сыновей.

Надо полагать, что сам Марко Поло не сталкивался с ассасинами, и писал он о них так, словно они уже тогда отошли в прошлое. Он явно заблуждался. После того как в 1256 году хан Хулагу разрушил их крепость, они рассредоточились по окрестным горам и с тех пор жили, соблюдая всяческие предосторожности и неся смерть в окрестные земли.