Однако надо глубоко проанализировать эту мысль, а не успокаиваться, как это делают многие, на том, что время само сделает все за нас. Такой фаталистический оптимизм был бы вдвойне неправильным. Во-первых, политика вечного выжидания и складывания рук у тех, которые должны и могут быть активными борцами с коммунистическим строем в России, уже сама по себе является фактором в пользу этого строя. Во-вторых, из того положения, что время действует не в пользу большевиков, неправильно делать вывод, что оно действует в пользу национальной России. Напротив, надо ясно осознать, что пока коммунисты у власти, время действует против них и против России".

В этой статье выражались кутеповские взгляды на историю. Он должен был бороться дальше, несмотря на страшный удар, нанесенный ему Лубянкой. Пусть против него стояла неодолимая сила. Пусть он был обречен. Пусть "Трест" запятнал его имя. Но он жив, и его цель ясна.

Герой Галлиполи не мог опустить флаг.

На Кутепова накатила тяжелая волна критики, целью которой было задвинуть его в дальний угол эмигрантской жизни. Резко выступил Врангель, всегда враждебно относившийся к "Тресту". Он писал генералу Барбовичу: "С Кутеповым я говорил совершенно откровенно, высказав ему мое мнение, что он преувеличил свои силы, взялся за дело, к которому не подготовлен, и указал, что нравственный долг его, после обнаружившегося краха его трехлетней работы, от этого дела отойти. Однако едва ли он это сделает. Ведь это было бы открытое признание своей несостоятельности. Для того, чтобы на это решиться, надо быть человеком исключительной честности и гражданского мужества".

Можно понять Врангеля и даже его преувеличение насчет честности и гражданского мужества. Околпачили! Возможно, про себя он называл бывшего подчиненного словами и покруче, чтобы заглушить горечь.

Кутепов же стоял как скала. Он должен был ответить террором в России.

Мария Владиславовна была готова сделать первый шаг и погибнуть, но только не дать белому делу умереть. Именно погибнуть. У нее уже не осталось никаких иллюзий. Она прекрасно уяснила, что апатия советского обывателя в национальных вопросах и страх исключают всякие надежды на его поддержку. В лучшем случае с тобой согласятся и уклонятся от борьбы, в худшем — предадут. И некого здесь винить. С каждым днем ожидания Россия уходит все дальше и дальше.

Кутепов и Мария Владиславовна больше не обольщались ничем.

Как когда-то в начале германской войны раненый ротный командир, чтобы не сдаваться в плен, приготовил револьвер для прощального выстрела, так и они, генерал и женщина, были готовы…

Наверное, во время молитвы или ночью, когда Кутепов оставался один, он спрашивал Бога, как могло получиться так, что великая христианская православная держава ушла, подобно Атлантиде в морскую пучину, и остался только бестелесный образ, мерцающий во тьме, словно тлеющие угли. Ответа не было. И вместе с тем он знал, что его родина не мертва, а живет, живет и в его душе.

Он мог повторить слова Марии Владиславовны: "Мы погибнем, но за нами придут другие. Наше дело не умрет вместе с нами".

Кутепову пришлось вынести унижения и упреки, которыми его осыпали великий князь Николай Николаевич и особенно Врангель. У Николая Николаевича было совещание, все волновались, а у хозяина даже случился небольшой удар. Но не все это заметили, Врангель и нефтепромышленник Гукасов продолжали обсуждать положение. Кутепов был подавлен. Врангель прямо бросил ему, что не считает его пригодным для работы в России.

Казалось, престиж Кутепова окончательно упал. Что ему оставалось? Без финансовой поддержки вся его борьба заканчивалась. Собственных сбережений он не накопил. Оставалось найти себе посильную работу. Он уже присмотрел себе столярную мастерскую, куда можно было наняться рабочим.

Черной работы он не боялся. Мало ли офицеров прошли через это? В конце концов, он ничем не лучше сотен русских шоферов или слесарей. Но прекращать борьбу?!

На совещании у великого князя Кутепов покорно просил не оставлять его моральной поддержкой, буквально умолял. Разве можно прекращать борьбу? На идее борьбы держалась лучшая часть эмиграции. Ради них Кутепов не чурался заниматься попрошайничеством, выпрашивая у состоятельных по какой-нибудь тысяче франков, чтобы сразу употребить их на дело борьбы.

Между тем обстановка для России была тревожная. Англия, Франция, Польша хоть и в разной степени, но были едины в намерении содействовать присоединению Украины к Польше. Пользуясь тяжелым положением Русской православной Церкви, Ватикан усилил свою пропаганду по всей России. Кроме того, Англия стремилась укрепиться на Кавказе и Туркестане, ставя своей целью их отделение от СССР.

В справке РОВСа "Работа иностранных государств против России" указывалось: "Всюду проводя свою политику ослабления и "балканизации" России, Англия поддерживает сепаратистские устремления, так английские агенты работают вместе с сепаратистами Украины и казачьих областей (Дон, Кубань, Терек)…

Со своей стороны Японии осторожно направляет свои щупальцы на Дальний Восток, Финляндия не прочь присоединить Карелию, а Румыния — Одессу…

Кроме того, не надо упускать из вида, что престиж национальной России сглаживается из памяти ее друзей. Условия момента заставляют иных (например, Францию, Югославию и др.) искать новых друзей. Образуются новые связи, новые союзы, с которыми возрожденной России придется считаться и которые не всегда выгодны с ее точки зрения.

Разрешен, разрешается или назревает к разрешению ряд вопросов, в которых интересы национальной России, если она к тому времени будет отсутствовать, могут быть болезненно нарушены. Вопрос о Черноморских проливах, столь существенный для России, уже разрешен в отсутствие национальной России. Назревают и другие вопросы, например, Польско-Литовский, Германо-Польский, Галицийский и т. д., намечаются новые экономические и политические комбинации, чрезвычайно интересующие национальную Россию, например, таможенный союз Латвии и Эстонии, проект "Балтийского пакта" и т. п. Отдельно следует упомянуть о дальневосточной и в частности китайской политике, которая может поставить национальную Россию перед лицом совершенно нового и, может быть, крайне невыгодного для нее положения. С каждым годом продолжения коммунистической власти в России международная обстановка может делаться менее и менее благоприятной для национальной России.

Выводы. Вывод из всего изложенного один: каждый лишний год господства большевиков затрудняет возрождение Единой, Великой России…время само по себе работает одновременно и против коммунистов и против Великой России. Но история не просто течение времени — она продукт многочисленных факторов и, главным образом, продукт свободных человеческих сил. Чем яснее мы убедимся, что одно течение времени, погубив большевиков, не возвратит нам возрожденной России, тем с большей энергией мы будем стремиться воссоздать ее сами, но не в пассивном ожидании, а в активной борьбе с ее поработителями".

Склонив голову, Кутепов проделал путь в белую Каноссу. Врангель не простил его ошибок, но большинство смягчилось. Кутепова нельзя было отбросить, за ним стояли тени героев Ледяного похода, Добровольческой армии и Галлиполи. В конце концов, за ним стояла та грозная и обаятельная сила самопожертвования, которую не могли заслонить никакие "Тресты". Пусть Великая Россия исчезла, пусть Советская встала на ее место, раздавливая церкви и русскость во имя Интернационала, но оставалась последняя крепость национальная Россия. С Кутеповым.

История еще не кончилась.

Мария Владиславовна и Опперпут готовили планы новых походов и массового террора. В них они уже доходили до предела, собираясь использовать газы и бактериологическое оружие, стравливать экспорт советских товаров, как будто чума, холера, тиф, сибирская язва, которыми предполагалось заражать "коммунистические дома, общежития войск ГПУ и т. д.", могли каким-то образом не затронуть ни в чем не повинных обывателей.