Верховный Совет находит, что продолжение гражданской войны в России представляет собой, в общей сложности, наиболее озабочивающий фактор в настоящем положении Европы.

Правительство Его Величества желает указать генералу Деникину на ту пользу, которую представляло бы собой в настоящем положении обращение к советскому правительству, имея в виду добиться амнистии как для населения Крыма вообще, так и для личного состава Добровольческой армии в частности. Проникнутое убеждением, что прекращение неравной борьбы было бы наиболее благоприятно для России, великобританское правительство взяло бы на себя инициативу означенного обращения, по получении согласия на это генерала Деникина, и предоставило бы в его распоряжение и в распоряжение его ближайших сотрудников гостеприимное убежище в Великобритании.

Британское правительство, оказавшее в прошлом генералу Деникину значительную поддержку, которая только и позволила продолжать борьбу до настоящего времени, полагает, что оно имеет право надеяться на то, что означенное его предложение будет принято. Однако, если бы генерал Деникин почел себя обязанным его отклонить, дабы продолжить явно безнадежную борьбу, то в этом случае британское правительство сочло бы себя обязанным отказаться от какой бы то ни было ответственности за этот шаг и прекратить в будущем всякую поддержку или помощь какого бы то ни было характера генералу Деникину.

Британский Верховный комиссар. 2 апреля 1920. Константинополь".

Теперь Врангелю все становилось ясным: ни малейшей надежды не оставалось. Белые были обречены.

Адмирал выжидательно смотрел на него. Как европеец, он понимал, что генерал лишен даже возможности выбора, но то обстоятельство, что тот был русским, могло оказаться решающим. У русских свое понимание долга.

— Благодарю вас, — ответил Врангель. — Если у меня еще могли быть сомнения, то после того, как я узнал содержание этой ноты, у меня их более быть не может. Армия в безвыходном положении. Если выбор моих старых соратников падет на меня, я не имею права от него уклониться.

Англичанин молча протянул ему руку, приветствуя его мужественный выбор.

Врангель сказал, что выезжает немедленно.

На следующий день броненосец "Император Индии" с генералом на борту покинул рейд Мода и через сутки бросил якорь на Севастопольском рейде. Родная земля встречала будущего Главнокомандующего голубым небом, солнцем, белыми домами на берегу.

Чувство утраченной прекрасной Родины владело Врангелем.

Вот он и вернулся. Надолго ли? Об этом не хотелось думать. Позади остались неприятные минуты, когда он, опальный отставной генерал, лишенный всяких средств к существованию, только при помощи Кривошеина получил небольшой заем в банке и готовился к унылой жизни эмигранта.

Яркое солнце было добрым знаком, который верующий православный генерал воспринимал с надеждой.

" 1.

Генерал-лейтенант барон Врангель назначается Главнокомандующим Вооруженными Силами на Юге России.

2.

Всем, честно шедшим со мной в тяжелой борьбе, низкий поклон.

Господи, дай победу армии, спаси Россию.

Генерал-лейтенант Деникин".

Антон Иванович Деникин уходил в историю с высоко поднятой головой, с молитвой на устах.

Начиналась короткая, восьмимесячная история врангелевского "государства Крым", похожего на эпилог столыпинских замыслов и какой-то смутный сон о будущих переменах.

Может быть, российская история выбрала этих двух героев потому, что наступила пора "смены вех", от консерватизма к реформизму, для чего они и были востребованы из политического забвения. Если бы не необходимость новых идей, то оба они остались бы невостребованы.

С первых же шагов Врангель действовал с византийской дипломатичностью, словно воздух Константинополя навеял ему мысли о старинной связи "второго" и "третьего" Рима. Генерал высказал свой замысел весьма определенно: "Англичане решили выйти из игры. Отказ наш от их посредничества даст им возможность отойти в сторону, умыв руки. Никаких переговоров с большевиками с нашей стороны я, конечно, не допускаю. Мне представляется в настоящих условиях необходимым прежде всего не дать возможности англичанам выйти из игры. Переложить на них одиум переговоров, всячески затягивать таковые, а тем временем закрепиться, привести армию и тыл в порядок и обеспечить флот углем и маслом на случай эвакуации…"

Он начинал странную политику "двух России", белой и красной. Впоследствии мир увидел продолжение этого разлома в двух Германиях, двух Китаях, двух Кореях.

Однако для того, чтобы в 1920 году действовать по такой схеме, нужно было пережить внутренний переворот и отказаться, пусть на время, а может быть, и навсегда, от "единой и неделимой". Государственник и патриот должен был исповедовать презренный сепаратизм. Для этого требовалось не меньше мужества, чем для конной атаки на германскую батарею.

В Константинополь британскому верховному комиссару была направлена телеграмма, из которой следовало, что новый Главнокомандующий согласен на прекращение военных действий с большевиками, но для этого требуется не менее двух месяцев подготовки, в продолжение которых "союзники должны продолжать снабжать армию и население занятых областей всем необходимым".

Врангель явно запутывал англичан.

Вначале это имело успех. Лорд Керзон обратился к Чичерину с решительной нотой, грозя в случае отказа принять британское посредничество, направить английский флот в Черное море для защиты белых. Но спустя всего неделю Англия решила добиваться торгового соглашения с Москвой и отвернулась от Крыма.

На счастье Крыма, были еще, кроме английских интересов в России, интересы Франции. Франция прекрасно понимала, что с выбыванием России из европейского оркестра некому будет противостоять Германии. Франция поставила на Польшу, надеясь создать антигерманский противовес. Польша была в шаге от войны с Советской Россией.

Белая армия в Крыму была нужна Парижу как дополнительная военная сила.

Новая военная кампания становилась неизбежной.

Сжавшимся на полуострове войскам, потерпевшим поражение и ужасную катастрофу новороссийской эвакуации — снова воевать?

Воевать!

Занимаемые белыми позиции были ненадежны: летом Сиваш сильно мелел и оборона подвергалась опасности обхода. Надо было выдвинуться вперед, занять выходы из Сальковского и Перекопского дефиле.

Так и начиналось это русское государство в Крыму: защищались от измены англичан, искали связей с французами, планировали военную операцию и обеспечивали возможную эвакуацию. Впрочем, это только внешние действия, очерчивающие некий силовой круг внутренней жизни, жизни в совсем маленькой осажденной крепости.

Шансов было мало, один из ста, как признавали сами белые генералы. Если говорить об их самочувствии, то они ждали приближения гибели.

И делали все, чтобы выжить.

Эта мужественная спокойная сила, державшая Крым в 1920 году, была унаследована от Великой России. Русская пословица: "Помирай, а рожь сей" полностью приложима к ней.

В полках подтягивалась дисциплина, каралось пьянство и дебоши, виновные офицеры разжаловались в рядовые. Восстанавливались воинская этика и мораль.

Врангель обратился за поддержкой к двум столпам национальной России Кривошеину и Струве. Он уповал только на сподвижника Столыпина и не ошибся: Кривошеин ясно осознавал необходимость учитывать новые обстоятельства отечественной истории, не закрывать глаза на то, что революция произошла.

До Врангеля и Кривошеина с революцией только боролись, не признавая ее.

В заявлении для печати Главнокомандующий четко обрисовал перспективы: "Создание для населения Юга России, занятого моими войсками, такого правопорядка, при котором население могло бы быть удовлетворено в своих чаяниях возможно шире — вот основные задачи власти.

Мною намечен целый ряд мер, чтобы наибольшее количество земли могло бы быть использовано на правах частной собственности теми, кто в эту землю вложил свой труд. Мелкому крестьянину-собственнику принадлежит сельскохозяйственная будущность России, крупное землевладение отжило свой век".