— Не надо! Она не инициирована, ее можно исцелить!..
Аликкар обернулся. На него смотрел молодой парень. Он был настолько знакомым и родным, что мужчина засомневался…
— Кто ты?..
— Я Лисар — твой сын… — в голосе парня звенела боль.
— …Сын… А она? Я знаю ее. Откуда?
— Это Сафира. Шестьдесят шесть лет назад, она была твоей женой и…
Аликкар взглянул на девушку. Она была очень красива. Белоснежная, свежая кожа, темные изящные брови, длинные ресницы. Роскошные русые локоны, завитками выбивались из прически.
Чувственные, полные губы, слегка приоткрылись, и вырвался стон. «Охотник» приподнял ее голову и увидел, что из раны на шее сочится кровь. Девушка была укушена.
Последствия общения с вампиром, ему были прекрасно известны, если человек не умирал, то становился причиной смерти для других. Ее судьба предрешена, кем бы бедняжка ни была. Ее жизнь кончена…
…Но тут девушка открыла глаза, и цвет ее изумрудно-зеленых глаз заставил раствориться клинок в руке Аликкара, которую едва сдерживал Лисар.
Глава 7. На круги своя
Дом Оверия. Прага
Вечер следующего дня
Я уже начала привыкать к тому, что помнила последним одно место, а просыпалась совсем в другом. Так и сейчас. Может на этот раз я умерла?
Был зал полный вампиров, Гарон… а затем, я увидела ЕГО. Саша был рядом, он смотрел мне в глаза, но его рука с клинком, судорожно пыталась освободиться от цепких оков Лисара.
НЕТ!.. Мне показалось! Он не хотел меня убить!
Я рванула, пытаясь встать, и почувствовала такую боль в шее, будто мне ее сломали, и на теле она держалась, только раскаленными скобами боли. От моего стона рядом кто-то зашевелился, но я не могла повернуть голову и посмотреть. Человек, словно почувствовав это, склонился надо мной, и я снова увидела глаза, которые при нашей первой встрече перевернули мою душу. Это был Саша, или уже Аликкар… И он помнил меня, я видела это в его глазах. Оверий все сделал как надо!
— Родная моя, все хорошо, уже, все хорошо…
Я вздрогнула от его голоса и непроизвольно отстранилась. Он закрыл глаза и отвернулся от меня, пытаясь скрыть искаженное от боли лицо.
Нет… Саша не хотел меня убить, он не МОГ этого хотеть…
— Мне приснилось, что ты хотел меня убить… — я произнесла это вслух, для того чтобы скорее избавиться от наваждения.
Это действительно звучало глупо… Он ведь любит меня!
Саша напрягся. Молчание длилось недолго. Посмотрев мне в глаза, он наклонился, но, не решаясь дотронуться, мертвым голосом произнес:
— Тебе не приснилось… — слова повисли между нами. Я смотрела в глаза и видела сжигающий его изнутри огонь. Он ненавидел себя, за то, что мог сделать.
— Ты не виноват… — мой стон прервал давящую тишину, — Я знаю, ты ничего не помнил!
Я потянулась к нему рукой, и попыталась развернуть к себе каменное лицо. Александр напрягся от моего прикосновения. На секунду показалось, что он снова стал прежним, моим любимым Сашей, но лицо вновь исказилось, и уже от гнева.
— Я виноват! — его голос дрожал, — Как я мог даже подумать, что ты должна умереть. Как я мог тебя не узнать?!
Отстранившись, Саша подошел к окну. Руки крепко вцепились в подоконник, он молчал.
Александр терзал себя за то, что лишившись доступа к своему сознанию, действовал, полагаясь на инстинкты. Как это глупо! Ведь он не мог иначе. Никто не смог бы.
— Саша… — я тихо позвала его.
Он резко развернулся. Какие же у него были глаза, столько боли… я невольно прикрыла веки. Саша испугавшись, что мне стало плохо, в одно мгновение оказался рядом.
— Болит? — он осторожно провел рукой по моему прокушенному горлу, и огонь немного утих, но в горле запершило.
Я потянулась к шее, чтобы снять повязку, которая не позволяла даже голову повернуть, но Саша перехватил мою руку.
— Еще не время, края раны слабо затягиваются, — он виновато взглянул на меня и отвел взгляд, — Я пробовал лечить тебя, когда ты спала, но это почти ничего не дало. Теперь будет гораздо легче, к утру все пройдет.
— Меня не это беспокоит. Я переживаю, что ты там себе придумал… Ты ни в чем не виноват!
— Я не придумал, если бы тогда в Сиднее я не остался… ты бы не попала в эту жуткую историю… Сколько же боли я тебе принес!..
— Ну уж нет! — от злости я попыталась привстать, но его руки уложили меня обратно, — Слышать этого не хочу! Я может ни с кем не была так счастлива как с тобой… Я… Я рада, что так случилось, ведь мы снова вместе…
Слезы лились рекой, я уже ничего не видела, только чувствовала, как соленые капли ловит заботливая Сашина рука.
— Успокойся, любимая, я снова тебя расстроил, меня нельзя подпускать… — его слова заглушили мои усилившееся рыдания, — Прости…
Он обнял меня и стал укачивать как ребенка, нашептывая что-то на ухо. Слова тонули в моих эмоциях, не позволяя понять смысл. Через несколько минут истерика прекратилась. Уж понятно, чьими стараниями. Меня потянуло в сон, но я неистово отгоняла от себя всякую возможность уснуть. Казалось, если я засну, то он исчезнет навсегда из моей жизни, и тогда наступит черная пустота, жить в которой, уже порядком надоело.
— Ты только не уходи… — язык заплетался, — …обещай…
— Я рядом, — его голос звучал, как волшебная музыка, — Поспи, родная, будет легче…
Он говорил, говорил, но слов я уже не разбирала. Тембр его голоса расслаблял меня, уводя в сновидения.
«Deutsche Anenerbe» — я покрутила в руках листок с символикой и положила его обратно на пыльный стол. За стеклом слева от меня стоит какой-то странный прибор. Он явно неисправен, внешний вид, оставляет желать лучшего. Цементная крошка на полу вперемешку с обгоревшей бумагой. А это что…
В стене поблескивает металл…
Чья-то тень?!
Мой взгляд устремляется на дверь, где только что скрылась темная субстанция. Я двигаюсь за ней, мусор под ногами очень шумит. Стараясь быстрее выйти из помещения, оказываюсь в длинном коридоре. Через несколько метров лампочки на потолке заканчиваются, и я в кромешной тьме.
В ужасе осматриваюсь по сторонам, но в это мгновение происходит инверсия. Я уже на заснеженном белом поле, и на меня надвигается зловещая пара ядовитых черных глаз. Перестаю дышать…
Ужасные глаза все стремительней приближаются, и пронзив меня своей тьмой, выбивают почву под ногами.
Я падаю…
Полет неощутим, он заканчивается мгновенно…
Оказавшись, на белом теплом песке, понимаю, что я не в состоянии пошевелиться. Тело ломит, ощущение такое, будто во мне не осталось костей.
Шаги…
Пересилив боль, я поднимаю глаза…
Саша! Он медленно подходит ко мне. В его глазах сочувствие и жалость. Наклонившись, Саша гладит меня по щеке, затем стремительно выпрямляется и уходит…
Он уходит!
Я не могу пошевелиться, не могу закричать!
Не бросай меня! Я умру без тебя!..
Вокруг только шум океана и звук удаляющихся шагов.
Не уходи! НЕТ!
— Нет! — крик вырвался из больного горла, и я подскочила, всматриваясь в темноту. Сердце бешено билось, заставляя легкие работать как кузнечные меха.
— Наташа… — руки Саши коснулись моих плеч, — это просто сон, успокойся, это всего лишь сон…
— Сон?! — я не могла поверить своему счастью, — Сон! Ты здесь! Ты меня не бросил…
— Конечно, глупенькая… Конечно здесь. Куда я без тебя?.. — он ласково тронул пальцами мой подбородок, — Я жить без тебя не могу, любовь моя…
Не знаю, откуда только силы взялись. Отбросив одеяло, я обвила руками его шею, и, притянув к себе, прижалась к губам. От неожиданности он не сразу ответил, но когда пришел в себя, мои усилия были оправданы.
Его губы, как же мне их не хватало, ласково порхали по всему лицу, обжигая приятным дыханием. Он целовал все, что попадалось: губы, глаза, щеки, лоб, снова губы. Поцелуи становились все жарче и откровеннее, воздуха не хватало…
