В “Там-Таме” долгое время работала немка по имени Кирстен. Когда она вернулась на родину, то стала работать в организации по русско-немецкому обмену. То есть делались, например, гастроли какой-то локальной немецкой группы – она приезжала и играла в “Там-Таме” и еще в паре клубов. А русская группа могла поехать в Германию и сыграть там. И съездили, соответственно, “Югендштиль”, “Никогда не верь хиппи” и “Химера”.

Виктор Волков

Тося, жена Эдика, когда группа собиралась в Германию, заявила: “Если я не поеду, Эдик тоже не поедет”. Пришлось извернуться и ее тоже как-то взять. Она поехала и посмотрела на их жизнь, это был панк-рок: они то в чистом поле играли, то в сквоте. А что такое заграница для нас была – это же рай какой-то, где не хватает только нас. Мы туда приедем, и все вокруг нас плясать будут. Но ты туда приезжаешь, и выясняется, что там ты тоже никому не нужен. Там надо биться, и там еще жестче зачастую. И вот они это все увидели. А потом, когда туда Сева приехал, Тося упала ему на шею и рыдала: “Забери меня домой”.

Андрей Алякринский

Был, в частности, фантастический концерт в Берлине. В сквоте, в полузатопленном подвале… Во время концерта какие-то чуваки достали бутылки с керосином, стали пить из них и пускать по потолку огонь. Это был пиздец! Я никогда в жизни такого больше не видел. В какой-то момент там стало невозможно находиться, потому что там все было в огне и в дыму. И все выбежали. А Эдик до последнего рубился – даже когда уже никого не осталось. Это было натуральная преисподняя. Самое забавное, что, отыграв этот концерт в этом клубе, мы поехали в Гамбург на двух глазастых “мерседесах” – Севиному приятелю, который жил в Берлине, надо было их перегнать. И вот они везли толпу панков. Это вообще нельзя было назвать туром, все было очень по-любительски. Играли где могли договориться, разговоров о деньгах вообще не было. Играли, чтобы поиграть, получали сколько дадут.

Владислав “Витус” Викторов

Зарубежные люди принимали нас очень положительно, они даже больше понимали, что мы играем. То есть если в России реагировали типа – хрена себе… Здесь вообще так воспринимается музыка, в которой мало аккордов и которая построена на каких-то ритмических линиях. А вот за рубежом жали руки. На каком-то из концертов присутствовал гитарист Rammstein. И в интервью, отвечая на вопрос “Какие коллективы вы знаете из России?”, он до сих пор упоминает “Химеру”. А Эдик в том туре как раз выступал уже в фартуке, с голым торсом, то есть такой металлург или кузнец, который кует хардкор. По тем временам это и выглядело, и звучало достаточно актуально.

Илья Бортнюк

Я помню, Гена Бачинский в какую-то поездку с “Химерой” ездил в качестве басиста. Но он уже тогда делал радиокарьеру, поэтому музыкой серьезно не занимался. Хотя, в общем-то, почти до последнего момента позиционировался как продюсер-директор.

Геннадий Бачинский

Во время первых зарубежных концертов группы мне пришлось временно заменить Юру Лебедева на бас-гитаре, поскольку он уехал на военные сборы. Но бас-гитарист из меня был неважный. Слава богу, меня никто не побил. Однако после поездки мы окончательно расстались с Эдиком – я полностью погрузился в семейную жизнь и оставил музыку.

(Из интервью Дмитрию Меркулову для сайта edikstarkov.narod.ru)

В конце 96-го года на улицах Петербурга появились черно-белые плакаты: голова и плечи человека в бесформенной одежде, обращенного к источнику света, странное слово ZUDWA. Больше – ни слова, ни намека. Мало кто мог понять, что означает это загадочное сообщение. Означало оно, что группа “Химера” наконец выпускает свой альбом. Долгоиграющий. Записанный на профессиональной студии. Первый “настоящий”. И, как выяснилось, последний.

Конечно, у “Химеры” уже были записи – самая первая была сделана еще в самом начале, в 92-м, и по-носовски звалась “Фантазеры”. Потом была запись, сделанная на шестнадцатидорожник на “Мелодии”, были бутлеги, был диск с характерным названием Nuihuli – но какого-то окончательного, самостоятельного альбома, который хотелось бы назвать гордым словом “пластинка”, который доказал бы, что “Химера” существует не только в стенах “Там-Tама”, не было. Кассета, озаглавленная тем самым странным буквосочетанием ZUDWA, должна была полновесно утвердить “Химеру” в качестве одной из главных рок-групп города, если не страны. Как бы скептически ни отзывались участники записи о ее качестве, ZUDWA до сих пор способна свернуть слушателю голову – и по ней все-таки можно понять, чем была “Химера” и почему именно эта группа впоследствии превратилась в миф. Это очень интенсивная, громкая и напористая музыка, принципиально не помещающаяся в жанровые рамки: кажется, что все возможные определения, будь то “хардкор” или “арт-панк”, эта запись взрывает изнутри. Колюще-режущие аккорды, искры электричества, трубный зов, странные притчи и мистические заклинания в текстах – “Химера” как будто берет в оборот всевозможные здешние и нездешние традиции (от “Аквариума” и Башлачева до NoMeansNo и Slint) и закаляет их каленым северным железом. При всем при том это очень доступная, на физиологическом уровне понятная запись; чтобы почувствовать ее напряженную энергию, не нужна ни эрудиция, ни наслушанность. В конце концов, ZUDWA – это не только страшно, но и весело: эти оголтелые пляски в огне, этот смертный бой, это отрывистое приказание – “худей, сука, худей”.

Как бы то ни было, в 96-м не многие из тех, кто увидел в Питере загадочные плакаты, смогли увидеть и услышать, что подразумевали эти пять странных букв. Отведенный “Химере” ресурс везения, видно, был очень небольшим. Возникли проблемы с лейблом, Гаккелю пришлось издавать тираж самому. Выяснилось, что даже этот легитимный документ не может рассказать, что такое “Химера” на самом деле. Магия имени продолжала действовать: “Химера” оказалась химерой и в записи.

Андрей Алякринский

Все существующие записи “Химеры” не передают того, чем была эта группа. Любой рассказ по определению ущербен. Даже Сева Гаккель не нашел правильных слов, чтобы это описать. Я не смогу сформулировать так, чтобы было хотя бы отдаленно похоже на правду. Я могу сказать, что я записал пару пластинок этой группы, что я с ней ездил в пару туров в Швейцарию и в Германию – ну и что? Это ничего не значит. Ничего не говорит о “Химере”.

Всеволод Гаккель

Концерты всегда были важнее. И дело не в студии и не в правильном продюсере. Есть группы, которые тщательно репетируют программу, потом приходят и в студии ее фиксируют. Есть группы, которые приходят и начинают работать в студии, используя ее возможности и делая какой-то продукт, который сильно отличается от того, что она представляет собой в жизни. Группа “Химера” не репетировала никакой программы; практически альбом ZUDWA был записан живьем. Какие-то песни, я знаю, Эдик мог бы спеть лучше – но никаких дублей, никаких “давайте перепоем завтра” не было. Он приходил и играл.

Владислав “Витус” Викторов

По сути, качественных записей-то и нет. Только ZUDWA, и всё. И она делалась тоже впопыхах, и тоже ограничены все были – понимали, что все стоит денег. Был 96-й год. Это сейчас мы можем, ковыряя дома в носу и воспользовавшись компьютером, сделать заготовки. По сути, сейчас студия нужна только для вокала и барабанов. А тогда надо было сразу в студии все делать, даже некая нервозность была, потому что мы понимали, что за это люди будут платить – платил, по-моему, Сева. Я сейчас слушаю – записано вроде качественно, но вот сыграно… Мне вообще не нравится. Хотя Алякринский сделал нормальный звук, он выжал все, что возможно. Но по сути это очень сырая запись. Когда мы были в Европе и одну программу отыграли в течение месяца, помню, подошел какой-то человек и сказал: “Вы офигенно играете, как какая-то фирменная хардкор-команда”. Когда приобретается опыт, все начинает звучать вообще по-другому. А тогда получилось сыровато. Я понимаю, что другого товара нет и, к сожалению, не будет. Могло быть по-другому, но не получилось. Не повезло. Это судьба, может быть.