— Никогда не делала? — изумился незнакомец.

Я покачала головой.

— О боже! — пробормотал он и, глубоко вздыхая, провел по лицу ладонью.

Его невосприимчивость или, наоборот, повышенная чувствительность вывела меня из себя. Я знала, что мне не стоит раскрывать рот (давайте смотреть правде в глаза, он мог делать со мной все, что хотел), но тут просто не выдержала.

— Вы вместе со своим замечательным гигантским дружком можете поцеловать меня в задницу! — крикнула я очень выразительно, но не успокоилась на этом. — Может, я не из тех девушек, которые только о том и думают, как бы запихнуть себе в рот член потолще, — но уверена, что вы не заплатили бы за меня два миллиона, если бы я была такой, — и прошу прощения за то, что сделала больно, но если бы даже у меня был опыт, я… Да такую громадную штуку никто вообще в горло не впихнет. Вы — чудовище, ошибка природы, но я, по крайней мере, попыталась.

Как видно, у меня и моего несуществующего мозга случился приступ словесного поноса. Теперь, вероятно, я потеряю контракт и все старания пойдут прахом.

Он какое-то время просто сидел и смотрел на меня. На его лице сменялись выражения: сначала удивление, потом гнев, а затем — замешательство и даже немного ступор. Пару раз он открыл и закрыл рот, как будто собирался что-то сказать, но передумывал. Прошло еще несколько мгновений, он отвернулся, а затем снова посмотрел на меня.

— Другими словами, ты считаешь, что у меня большой член, и на тебя это произвело впечатление?

Я сложила руки на груди, сгорая от стыда, потому что, да, пожалуй, именно так мои слова и прозвучали. Но я не собиралась повторять это.

— Ты вообще сексом занималась когда-нибудь?

Я вновь отрицательно покачала головой.

Он вздохнул и снова запустил пальцы в волосы с таким видом, будто находился где-то далеко-далеко и, возможно, размышлял, оставить меня или нет. Потом он наконец застегнул штаны, встал и посмотрел на меня с высоты своего немалого роста.

— Идем.

— Куда? — Я уже была близка к тому, чтобы умолять его не продавать меня Джаббе Хатту.

— Домой, — коротко ответил он и вышел из кабинки.

— Вы не сердитесь? — Я, вскочив, заторопилась следом, едва поспевая за его широкими шагами.

— Да я просто взбешен, но изо всех сил стараюсь не показать этого. — Он вышел в коридор, ни разу не обернувшись в мою сторону. — Хочу найти что-то положительное в этом… Думаю, я смогу научить тебя делать все так, как нравится мне. Но не сейчас… Сейчас я зверски возбужден, и мне трудно даже соображать. Где твои вещи?

— В какой-то комнате снаружи.

Мы не обмолвились больше ни словом, пока шли туда, где я переодевалась и где оставила свои вещи и мобильник. Он честно постоял за дверью, пока я снимала с себя веревочки, которые должны были считаться бикини, и натягивала топик с юбкой. Наконец я перестала чувствовать себя голой. По-прежнему не говоря ни слова, он повел меня к запасному выходу из клуба, очевидно, предназначенному исключительно для таких гостей, как он.

Мы вышли на стоянку, и Загадочный направился к лимузину, рядом с которым стоял невысокий блондин в черном костюме и шоферской фуражке.

— Мистер Кроуфорд. — Шофер коротко кивнул и с отстраненным видом открыл заднюю дверцу.

— Сэмюель, — обронил в ответ он и, положив руку мне на спину, усадил меня в машину. — Едем домой.

— Да, сэр, — сказал шофер, когда мистер Кроуфорд, до той поры известный мне под именем Загадочный, скользнув в огромный салон лимузина, опустился на роскошное сиденье рядом со мной. Не то что там не хватало места, просто, по-видимому, на следующие пару лет личное пространство будет для меня непозволительной роскошью.

Через несколько секунд лимузин уже мчал по улицам Чикаго. Мистер Кроуфорд вздохнул и поерзал на сиденье, натягивая брюки поудобнее. «Взять на заметку: с его возбуждением лучше не шутить…» Я незаметно усмехнулась.

— Ты живешь в Чикаго? — спросил он, нарушив затянувшуюся тишину.

— Нет. В Хиллсборо, — коротко ответила я.

За стеклом мелькали городские огни. Улицы были полны счастливых людей, в жизни которых, казалось, просто не существовало никаких забот. Я подумала, что если бы мир не возненавидел за что-то меня и мою семью, в любых других обстоятельствах я могла бы стать такой же, как они.

— Зачем ты это делаешь, Дилейн?

Тогда я не была расположена откровенничать, и контракт меня к этому не обязывал, поэтому предпочла не слишком сближаться с человеком, который меня только что купил.

— А вы зачем? — выпалила я в ответ. Как видно, фильтр в мозгах у меня по-прежнему не работал.

Он снова нахмурился, и я, признаться, где-то в душе пожалела, что задиралась с ним, потому что представила, как он может меня наказать. Но пожалела очень глубоко в душе.

— Ты же понимаешь, что теперь принадлежишь мне, да? Помни свое место. Я вовсе не жестокий человек, но твой острый язык и вспыльчивость действуют мне на нервы, — со строгим видом предупредил он меня.

Наверняка в ту минуту я выглядела как испуганный котенок (во всяком случае, чувствовала себя именно так), но гордость не позволила мне опустить глаза, и я смотрела на него в упор. Хотя, возможно, страх заставлял меня не упускать из виду его резких движений. Но, скорее всего, причина была в другом: он был чертовски красивым мужиком, и я проклинала себя за слабость.

— Слушай, я понимаю, что ты всю жизнь о таком не мечтала, и у тебя, вероятно, есть свои причины… Как и у меня есть свои, — начал он. — Но факт остается фактом: на ближайшие два года мы связаны. Так что нам обоим будет намного проще, если мы хотя бы попытаемся поладить. Я не хочу препираться с тобой на каждом шагу. Я не стану с тобой препираться. Ты будешь делать, как я скажу, и точка. Если не хочешь рассказывать мне о своей жизни — не надо. Я не стану спрашивать. Но ты принадлежишь мне, и я не потерплю неповиновения, Дилейн. Ты все поняла?

Я, прищурившись, ответила:

— Прекрасно. Я буду делать все, что вы говорите, только не думайте, что смогу получать от этого удовольствие.

Губы его растянулись в ухмылке, он положил руку на мое голое колено. Его пальцы начали медленно ласкать кожу, потом поползли вверх, под юбку. Он наклонился ко мне, я почувствовала его горячее дыхание на шее, и от этого ощущения по коже побежали мурашки.

— Я думаю, что ты будешь получать удовольствие, Дилейн.

Его хрипловатый голос пробудил во мне жутко непристойные мысли. В другое время мне было бы противно думать о таком… А потом он прижался приоткрытыми губами к шее у меня под самым ухом, а его длинные пальцы скользнули по тайнику между ног. Мое глупое предательское тело ответило на эти прикосновения, и я мгновенно растаяла в его более чем умелых руках. Кажется, даже слегка ахнула, когда он резко отстранился.

Машина остановилась.

— Вот мы и дома, — сказал он.

Стряхнув с себя чары моего Загадочного мужчины, я посмотрела через затемненное стекло. Это был даже не дом, а настоящий особняк. Клянусь, внутри легко могло бы поместиться полгорода. Если бы я не знала истинного положения вещей, то решила бы, что он такой громадиной компенсирует скромные размеры своего тела. Но тут явно речь о компенсации не шла.

Мистер Кроуфорд — боже, как мне было противно так его называть! — вышел из лимузина и протянул руку. Не приняв помощи, я выбралась сама.

Мощеная подъездная дорога обходила по кругу каменный фонтан, подсвеченный мягким белым светом. Столбы воды, взлетая в воздух, падали дождем в стеклянный бассейн. Осмотревшись, я не увидела ничего, кроме идеально подстриженной травы и зеленых кустов, обрезанных в форме оленей.

Черт возьми, здесь что, жил Эдвард Руки-ножницы?

— Сюда, мисс, — сказал Сэмюель, взяв у меня сумку и возвращая мое внимание к дому.

Пилоны по обеим сторонам лестницы перед входом были украшены бетонными статуями, тоже в форме оленей. Олени наклонили головы, будто приготовив гигантские рога для боя, у каждого поднята одна нога. Клянусь, мне показалось, что я услышала воинственное пыхтение, но они, конечно, не были живыми.