— Мы еще не закончили, — холодно ответил начальник. — Нам тоже надо отчеты составлять.
— Потом. У вас остаются все списки, вызовите и опросите, — сказал Савельев и, не утруждая себя спором, в котором, естественно, взял бы верх, ушел, оставив начальника в бешенстве. Ничего, сорвет зло на подчиненных, в МВД такое в порядке вещей, прямо хоть в Устав записывай.
На лестничной площадке Савельев притормозил: внизу кто-то обсуждал происшествие. Потом сообразил, что это патрульные или милицейские оперативники, а не свидетели. Опера Савельева нисколько не интересовали, они все равно не имели права утаивать информацию от безопасников. Свидетели — другое дело.
— Да никогда они сами не падают! — возмущался один. — Коль, у меня ж транспортный институт! Это ж физика! Не может она упасть вот так! Там высшая точка разгонной дуги! Ни в высшей, ни в низшей точке они не падают! Наверху их электромагниты держат, а внизу — скорость! Ну я тебе говорю, я сам на дипломе считал надежность! И для наземных, и для монорельсовых! Я тебе и без черного ящика скажу: подушка лопнула не после падения. Не за что там было ей зацепиться так, чтоб лопнуть, не за что, понимаешь?! И перевернулась бы она, если б подушка лопнула после падения. А вот если подушка рванула сначала, до падения, тогда — да.
— С чего ей рваться-то? Она ж прочная.
— Вот я и говорю, — гнул свою линию первый патрульный. — Не могла она сама по себе взорваться. Значит — теракт.
— А собака ж не унюхала? — возмутился Коля. — И Вован говорит: нет следов взрывчатки.
— Да при чем тут взрывчатка?! Там достаточно было на заглушке шайбу латунную вместо стальной поставить — и привет родным с места постоянной прописки! А случайно латунь не поставишь, их такие не выпускают, самим точить надо. А раз сами точили, то знали, к чему приведет.
— Техники посмотрят, — угрожающим тоном заметил Коля. — Но я тебе говорю: не теракт. Ты видал, в холле безопасников полно? Вот то-то же. Им покласть на все теракты, хоть Кремль взорви, не поедут. А тут примчались, потому что твой “теракт” их клиент устроил.
— Безопасники не за тем приехали, — сказал третий голос, до того молчавший. — Не, маршрутку раскручивать нам, хотя я бы безопасникам отдал. Там другая фигня. Коль, ты обратил внимание, куда свалилась платформа? А я посмотрел. Мелкий пацан, тот, с великом, кувыркнулся точно под дугой. Платформа-то на него ёкнуться должна была. А она упала левей. Я сначала решил, зацепилась за что-то, должна ж быть причина, что она не отвесно сыпанулась. Потом подумал: чтоб она упала левей сама по себе, она должна была с креном на другой борт падать. В общем, всяко бред получается. Тут увидел безопасников и все понял: кто-то ихний поработал. Чтоб пацана не раздавило. А кстати, Димон прав: подушка-то до падения рванула. Если б после, платформа вообще на деревья упала бы, ее взрывной волной или в куски, или в сторону снесло бы.
— Ну вот! — обрадовался первый голос. — А я что говорил?!
Все трое замолкли, увидев спускавшегося сверху Савельева. Крайний слева спросил:
— Господин майор, разрешите обратиться?
Савельев кивнул. Судя по голосу, это третий, который отклонение платформы отметил. Кстати, сообразительный — Савельева действительно интересовал только этот эпизод.
— Как вы полагаете, то, что маршрутка упала, — теракт или нет?
— Затрудняюсь ответить. — Савельев усмехнулся: — Не наш профиль работы.
— А какой ваш? В данном конкретном случае?
Савельев сделал многозначительное лицо и прошел между патрульными в дверь первого этажа. За спиной послышался возбужденный шепот: “Я ж говорил, платформа странно упала! Не могла она так упасть”.
Оперативники Савельева уже усадили потерпевших и свидетелей в электробус Службы. Савельев сочувствовал этим людям: им бы не на допрос, а к психологу, шок снять. Но шок снимать сейчас нельзя, иначе будут искажены результаты тестирования. Взял у дежурного копию списка свидетелей, занял свое место в служебной машине.
Офис Измайловского районного отделения Службы находился в гостиничном комплексе “Измайлово”. Пока оперативники устанавливали очередь к врачам, проводившим тестирование, Савельев заглянул к Бондарчуку, шифровальщику группы.
— Что нового? — спросил он, встав за спиной Бондарчука.
— Ничего. Предварительные результаты подтвердились. Реал-таймовый разряд полуторной ступени. Пробой в непосредственной близости от места происшествия. Единственное… сначала думал, сбой, потом посмотрел — похоже на то, что уникум нам попался. У него импульс — прямоугольный.
— Это как?!
— Так. Он набрал силу не постепенно. Пробой сразу на нужную ступень, и там залип. Потом резко выключился.
Савельев покачал головой:
— Пойду со свидетелями поговорю. Если он сразу на ступень вышел, кто-нибудь мог или свечение заметить, или отметить необычное поведение.
Просторный коридор был битком забит гомонящими людьми. Савельеву приходилось лавировать и следить, чтоб случайно никому не отдавить ноги. Взрослые парились на стульях, дети устроили возню на полу, играя в аварию. Детей было раза в два больше, чем взрослых. Понятно — воскресенье, все ж стараются выбраться в парки, “выгулять” потомство. Тут же, страдая от отсутствия внимания, девушки-роллерши строили глазки оперативникам. Савельеву тоже досталась парочка зазывных взглядов. Отделался дежурной улыбкой.
Он посадил за опросы всех своих оперативников и всех дежурных. Людей надо отпустить как можно скорей. Потом пошел на половину медиков. В дверях его чуть не сбил с ног торопившийся Бондарчук:
— Извини. Ты тоже туда? Они звонили только что — вроде нашли.
— Это хорошо, — кивнул Савельев отчего-то без особого воодушевления.
Трое свидетелей, сидевших под дверью, осторожно напомнили, что врачи принимают в порядке общей очереди.
— Мы сотрудники, — бросил Савельев.
Зайдя в лабораторию, удивился: она была рассчитана на четверых, а занято только два места. Что ж тех, в коридоре, парят? Впрочем, это личное дело врачей.
Два “клиента” расслабленно полулежали в креслах, усыпленные. Савельеву оба примелькались еще во время беготни по коридорам: Валентин Зубров, водитель злосчастной маршрутки, и белобрысый мальчик, несостоявшаяся жертва аварии.
— Вот, — показал на спящих врач. — Оба.
— В каком смысле оба? — будто проснулся Савельев. — Реал-тайм режим?! У обоих?!
— Нет-нет, что вы. — Врач выглядел слегка удивленным. — У мальчика пост-режим потенциально второй ступени, а у Зуброва очень интересная картина. Взгляните на монитор. Вот результаты глубокого сканирования его головного мозга. Вообще-то ему свойственны каппа-бета ритмы, характерные для пост-режима, но на них накладываются затухающие каппа-альфа ритмы реал-тайм режима! Как вам это понравится?
— Мне это не нравится, — честно сказал Савельев.
Отчего-то его совершенно не заинтересовал феномен наложения двух разных режимов — реального и прошедшего времени. Савельев вспомнил, как сам когда-то мечтал: вырасту, при тестировании снимут у меня каппа-ритмы, какие-нибудь — альфа или бета, неважно… Он верил, что обладает теми самыми загадочными каппа-клетками головного мозга, наличие которых и определяло — быть человеку корректировщиком или нет. Но тестирование показало, что каппа-клетки в головном мозге тогда еще совсем юного Игоря Савельева по неизвестной причине остановились в своем развитии, так и не сформировавшись. Игорь Савельев стал блокатором — человеком, который не в состоянии работать с информационными потоками, но зато в состоянии помешать сделать это кому-нибудь другому. Заблокировать.
Во времена его молодости считалось, что каппа-клетки “вызревают” к тринадцати-шестнадцати годам, примерно как половые. И если в двадцать лет каппа-ритмы не обнаружены, то дальше ждать бесполезно.
Вот вам и опровержение, хмуро думал Савельев. Мальчик, Илья Моравлин, уже в двенадцатилетнем возрасте показал вполне четкие способности к изменению информационных потоков в режиме прошедшего времени, к тому, что в принципе и называлось “постовкой” — пост-корректировкой. Савельев послал запрос на имя Валентина Зуброва в общую базу данных, ответ получил на удивление быстро. Ага, подумал он, а вот вам и второе опровержение. Потому что тридцатидвухлетний Валентин Зубров десять лет назад уже проходил тестирование. Здесь же, в Измайловском отделении. Десять лет назад он показал полную неспособность к работе в Поле. Стало быть, каппа-клетки сформировались позже обычного. “Сходить и мне на тест еще разок, что ли?” — подумал Савельев и тут же осадил себя: уж кто-то, а он почувствовал бы, что с его мозгами не все в привычном порядке.
