Дайнека подумала про мелкого пианиста.

«А парень-то совсем без характера, совершенно бесплотный. Какая там ему Мадлен…»

– Стоп! Снято! – Режиссер сдвинул наушники. – Теперь снимаем портреты. Крупный план одинаковый. По плечи. – Закинув голову, он закричал в потолок: – Костя! Попробуй съехать на марки!

Дайнека почувствовала себя знатоком съемочного процесса. Она поняла, что приказ был отдан оператору, который с крупного плана актеров должен плавно перейти на альбом с марками.

«В общем, – мысленно резюмировала она, – никаких фокусов в этом сериале точно не будет».

– Тихо!

– Мотор! Начали! Съемка!

Актеры снова произнесли свой текст. Дочь еще раз собралась упорхнуть из гнезда, поезд с пианистом проехал мимо полустанка Мадлен.

– Стоп! Снято!

Воспользовавшись моментом, какая-то женщина рядом с Дайнекой заговорила по телефону:

– Она должна выйти в длинной зеленой юбке, черная сумка, босоножки с ремешками… А кофточка с камушком на груди.

«Костюмер», – догадалась Дайнека.

– Репетируем следующий эпизод! – выкрикнул Михаил Потопаев, взял с пульта потрепанную брошюрку и направился в комнату.

Откуда-то появилась девушка-актрисулечка. Очень хорошенькая, а вот ножки у нее оказались как бутылки. На ней было вышедшее из моды платье с цельнокроеным рукавом и горловиной, собранной на узенький рулик. Смешное-пресмешное платьице, да еще эти ножки бутылочками…

Дайнека отправилась следом за ней и заглянула в гостиную. За большим овальным столом уже сидели режиссер, профессор и пианист. Туда же прошла актрисулечка. Она прочитала:

– Папа! Как здорово, что ты дома! У меня к тебе дело на миллион долларов!

Папой был пианист. Он спросил:

– Прямо на миллион?

Их прервал режиссер:

– Стоп. Лучше скажи: «Так уж и на миллион».

– Так уж и на миллион? – повторил за ним пианист.

– Я насчет конкурса. Нужно внести в список участников одного человека. – Актриса выставила перед собой фотографию смазливого парня.

– По блату? – грозно спросил профессор.

– Нет-нет-нет… Не пойдет. – Пианист недовольно поморщился. – Теперь так не говорят.

– Раньше так говорили, в 80-х, – сказал режиссер. – Оставляем.

– Он сирота, – вставила актрисулечка.

Пианист прочитал по бумажке:

– Но ведь списки уже… – он прервался, поколупал сценарий ногтем, – составлены.

– Папа! Он мне так напоминает тебя! Я думаю, он – гений! – Чувствовалось, что по роли актрисулечка влюблена. Не дождавшись ответа, она обрадовалась: – Я немедленно сообщу ему телеграфом!

– Нет, – встрял дед профессор, – давайте скажем так: я немедленно пошлю ему телеграмму.

Режиссер кивнул, и девушка согласилась:

– Я немедленно пошлю ему телеграмму!

Дайнека стояла у косяка и слушала, как актеры и режиссер курочат чей-то сценарий. Ей очень это не понравилось.

«Штамп на штампе. Живого языка близко нет».

За спиной прозвучал голос Сергея:

– Могу провести экскурсию.

Она обернулась.

– По квартире?

– Гостиную ты посмотрела, идем в костюмерную.

Костюмерную развернули в комнате, которая располагалась над спальней ее отца. Там разместили ящики с реквизитом и двухъярусные вешалки с разной одеждой. Оттуда они перешли в «комнату профессора», здесь уже стояла «Ригонда» Эльзы Тимофеевны. Еще одну комнату директор отвел под склад.

– Ну, – Сергей помолчал. – А в гримерке ты уже побывала, когда нашли Полежаеву.

– А больше туда нельзя?

– Почему же…

Они прошли в дальний конец коридора, вошли в комнату. Как и в прошлый раз, у окна стояли два туалетных столика с лампочками.

– Это переносная гримерка. Что-то поправить, припудриться, подчесать. Основная грим-уборная в автобусе, что стоит во дворе сразу за светобазой.

Дайнека прошла к кровати и осторожно села на то место, где еще недавно лежала мертвая Полежаева.

Сергей внимательно на нее посмотрел.

– Что такое светобаза? – Дайнека спросила не потому, что хотела это знать, а только для того, чтобы он не смотрел на нее так.

– Крытый грузовик, похожий на компактную фуру. Внутри – генератор.

– А для чего генератор? – Между делом она методично осматривала стены, шкаф, тумбочку, стоящее рядом с кроватью кресло.

– На случай, если понадобится дополнительное освещение на улице или в подъезде.

– Сергей! – В комнату заглянул режиссер. – Срочно!

Тот рванулся из комнаты, минут десять его не было. Когда вернулся, в дверях встретил Дайнеку.

– Ты куда?

– Домой.

Он отступил, пропуская ее к выходу.

– Что-то не так?

– Все хорошо.

– Тогда почему? То ты просилась на съемки, а теперь убегаешь.

Они вышли на лестничную площадку. Здесь было светлей, и Сергей заметил, что у Дайнеки блестят глаза.

– Послушай, ты чего-то недоговариваешь, – сказал он.

Она взяла его за рукав и стала спускаться по лестнице. На втором этаже втащила Сергея в прихожую, захлопнула дверь. Включила свет, вынула из кармана ключ и показала ему.

– Что это? – спросил Сергей.

– Еще один ключ от квартиры, где застрелили Лидию Полежаеву. Номер два.

– Откуда он у тебя?

– Нашла в глубине кресла, между сиденьем и спинкой.

– Я сразу понял, что здесь что-то не так. Нормальный человек никогда не сядет на место, где недавно лежал покойник.

– Для дела – сядет, – возразила Дайнека. – Давай-ка, на всякий случай, сравним.

Сергей достал свой ключ и приложил к тому, что нашла Дайнека. Она резюмировала:

– Как две капли воды. – И заметила: – Теперь все меняется.

– Что именно? – удивился Сергей.

– Версия.

– А у тебя была версия?

– Была, я же не безголовая. – В словах Дайнеки сквозила обида.

– Я этого не говорил.

– Но в виду имел. – Ее губы сделались тоненькими, как у злюки, но ненадолго. – Полежаева не спать пришла в эту квартиру. Она пришла, чтобы встретиться с мужчиной.

Сергей недоуменно смотрел в дальний угол прихожей, как будто пытался там отыскать утерянный здравый смысл.

– Ну… а дальше-то что?

– Любовник отдал ей ключ, чтобы она ждала его в гримерной. А сам сделал еще один.

– Зачем? Она же могла сама открыть и впустить его внутрь.

– В этом все дело! – Дайнека вошла в раж, не замечая критического настроя Сергея. – Он знал, что убьет ее. И когда она задремала, прокрался, убил и ушел.

– А тот ключ, что был у нее?

– Его он, скорей всего, не нашел.

– Не понимаю, как ты смогла его найти.

– Я – другое дело. Думаешь, мне не страшно было садиться на кровать, где лежал труп актрисы? Еще как страшно. А я все равно села, потому что хотела понять, куда она спрятала ключ. Пойми, если она ждала ночью мужчину и должна была быстро открыть дверь, она бы не убрала ключ далеко, например в сумку. Она бы оставила его на расстоянии вытянутой руки. А на расстоянии вытянутой руки – только кресло. Сиденье у него гладенькое, сатиновое, поверхность округлая… Я будто увидела, как ключ заскользил по ткани и завалился в складку между ним и спинкой.

Взгляд Сергея, наконец, оторвался от угла. Взмахнув рукой, он будто отогнал от себя все, что наговорила Дайнека.

– Все было проще. Она решила заночевать здесь перед вылетом. Отсюда близко железнодорожный вокзал. Оттуда идет аэроэкспресс. Полчаса – и она в аэропорту. Ей просто не повезло – ночью в дом залез грабитель.

– И ничего не забрал, – заметила Дайнека не без сарказма. – Ничего не взял, но тетку, на всякий случай, пришил. Молодец. Пятерка тебе по дедукции.

– Но ведь она в кого-то же стреляла из своего дистанционного электрошокера? И уж точно не в своего мужика.

– Если сосредоточишься, то сможешь себе это представить.

– Ну, – нехотя согласился Сергей.

– Закрой глаза и представь. Ты – женщина, и ты – в постели. Ждешь романтической встречи, возможно, с любимым мужчиной.