Литмир - Электронная Библиотека

Ввиду всего этого вожди, на которых всецело падает ответственность за любую неудачу, обычно действуют крайне осмотрительно, тогда как юные воины, которые считаются не получившими боевого крещения до тех пор, пока не принесли по меньшей мере один скальп врага, всегда рвутся в бой, желая добыть почетный трофей и покрыть себя славой настоящего воина, даже если это могло стоить позора и поругания их вождей и кровавого поражения.

Вот эти-то взгляды туземцев и могут служить объяснением того каким образом маленькие отряды хорошо вооруженных европейцев, численностью в пять человек, могут пройти из конца в конец австралийский материк, выдержать десятки схваток и столкновений с туземцами и все же не быть уничтоженными или перебитыми ими. Как только австралийцам становилось ясно, что эти пять-шесть пришельцев держали в своих руках, благодаря своему усовершенствованному оружию, жизнь нескольких десятков из них, можно было быть уверенным, что ни одно туземное племя не согласится пожертвовать таким числом своих воинов, числом, превышающим в несколько раз число их врагов, ради удовольствия покончить с ними. Но это еще не значило, что с этого момента европейцы могли считать себя вне опасности. Нет, вместо открытой войны и явных нападений начинались тайные козни — засады, ловушки и предательства. Горе неосторожным, которые вздумали бы расположиться на ночлег, не расставив достаточного числа бдительных часовых: прежде чем они успели бы очнуться, всех их перерезали бы, как глупых цыплят, неслышно подкравшиеся дикари. Поэтому в австралийском буше приходится есть, спать, совершать переходы и стеречь имущество и товарищей не иначе, как с ружьем наготове и револьвером у пояса. Мельчайшая оплошность — и все неминуемо погибнут.

Однажды был такой случай: после первой схватки, в которой европейцы перебили от двадцати пяти до тридцати туземцев, пионеры могли в течение многих месяцев безбоязненно странствовать по австралийскому бушу, не опасаясь увидеть ни одного туземца. Не видя перед собой никакой опасности, успокоенные полной тишиной и бесплодием австралийской пустыни, европейцы были не столь осмотрительны и осторожны, как вначале.

Только этого и ждали туземцы, и в первый же раз, когда усталые путники расположились на ночлег без соблюдения обычных предосторожностей, ни один из них не дожил до утра: все они были беспощадно зарезаны в ту же ночь неслышно подстерегавшими их туземцами.

Ничто не может сравниться с терпением австралийцев, даже американские краснокожие в этом отношении далеко уступают им: индейцы часто нападают в открытую, мало заботясь об опасности и о своем самосохранении; австралиец же будет месяцами следовать за вами по пятам, на расстоянии десяти метров, спать, когда вы спите, шагать за вами следом, когда вы делаете переход, и все время не спускать с вас глаз, прислушиваясь к каждому вашему движению и вздоху, питаясь чаще всего остатками вашей пищи, обыскивая ваши стоянки до того момента, когда какая-нибудь случайная неосторожность предаст вас в его руки.

Хотя Австралия не знает недостатка в больших и прекрасных реках, но ручьев и мелких речонок здесь сравнительно мало. На этом материке совершенно своеобразные гидрологические условия. Здесь, почти повсеместно, много подземных вод, и стоит в любом месте прорыть землю на каких-нибудь полметра, чтобы встретить прекрасную воду. Этим объясняется то, что почти каждая ложбинка, окруженная небольшими холмами или пригорками, имеет один или несколько ключей, представляющих собой ряд опрокинутых конусов глубиной в два-три фута, то есть род воронок, наполняющихся водой снизу.

Эти ключи, встречающиеся на каждом шагу, являются спасением как для туземцев, так и для путешественников: их всегда холодная вода, прозрачная и светлая, как кристалл, отличается превосходнейшим вкусом и лучше всего утоляет мучительную жажду, томящую людей в этих местах. Но горе тому, кому вздумается напиться этой воды без соблюдения необходимых предосторожностей! Туземцы, преследуя намеченную жертву, нередко обгоняют злополучного путника и отравляют по пути все ключи листьями, кореньями и цветами ядовитых растений, свойства которых им хорошо известны, и которые, сами по себе помимо злого умысла, представляют постоянную грозную опасность для неопытного путешественника, встречаясь положительно на каждом шагу в дебрях австралийского буша. Едва только неосторожный отведает этой прекрасной на вкус, студеной воды, как им овладевает мучительная, неутолимая жажда; он пьет все больше и больше и с каждым глотком вливает в себя смертельную отраву; вскоре его охватывает дрожь, затем наступают бессознательное состояние и бред; в бреду ему кажется, что над ним склоняется чудовище, безобразно размалеванное, подползает к нему, глядит сквозь листву кустов и вдруг вытягивается в рост человека. Умирающий думает, что это плод его больного воображения, отвратительный кошмар; он хочет кричать, звать на помощь, но чудовище накидывается на несчастного беззащитного путника и душит его или, схватив одной рукой за волосы, перерезает ему ножом горло и затем завладевает его скальпом.

Кроме того, часто, даже очень часто, случается, что эти ключи отравляют случайно попавшие в него листья и цветы ядовитых растений, и тогда несчастный, отведавший этой отравленной воды, умирает сам в жесточайших мучениях. Существует только одно средство безнаказанно пользоваться этой чудесной ключевой водой: предварительно основательно очистить самый приемник, то есть воронку, вмещающую эту воду. Для этого прежде всего вычерпывают всю воду, что занимает немного времени, так как эта воронка в большинстве случаев невелика и неглубока. Затем тщательно вычищают все листья, корни и всякую зелень, встречающуюся по краям или на дне воронки, после чего вода мало-помалу начинает снова наполнять снизу воронку; тогда этой водой и эвкалиптовыми листьями основательно вычищают воронку и снова вычерпывают воду, проделывая эту операцию вторично для большей безопасности; после вторичного обмывания и протирания эвкалиптовыми листьями можно уже безнаказанно пить воду из ключа.

Ввиду такого громадного числа разных опасностей, подстерегающих здесь чужестранца на каждом шагу и происходящих главным образом от недоброжелательства и враждебности туземцев, есть только один способ жить среди дебрей австралийского буша если не в полной безопасности, то хотя бы относительно безопасно — это постоянно иметь при себе одну или двух хорошо выдрессированных собак, приученных никогда не отходить ни на шаг от своего хозяина, чтобы их не убили невидимые враги, а также одного или двух преданных туземцев. Собаки всегда извещают своим глухим рычанием о присутствии поблизости нежелательных людей, а туземцы одни только способны предугадать и предотвратить коварные замыслы своих соплеменников. Но чтобы обеспечить себе преданность австралийца, недостаточно подкупить его дарами, держать его у себя на постоянном жалованье или прельщать его постоянно обещаниями новых щедрот: австралиец всегда нарушает по отношению к европейцу и данное обещание, и всякое обязательство; при случае он, не задумываясь, бросит вас среди пустыни, предварительно ограбив, и даже поможет вашим врагам зарезать вас, если представится случай. Такой образ действия не считается постыдным и предательским по отношению к чужестранцу. Нет, единственный способ привязать к себе австралийца так, чтобы он был предан вам до самой смерти, — это произвести с ним обмен крови, то есть вступить с ним в кровный союз, или, что то же, «побрататься».

Это исконный австралийский обычай, существующий здесь с незапамятных времен, спас жизнь большинству скваттеров, которые одними из первых рискнули переселиться в Австралию.

Обычай этот состоит в следующем: когда европеец и какой-нибудь туземец придут к соглашению «побрататься» между собой и произвести «обмен крови», то туземец уводит своего приятеля к своим единоплеменникам, в свою родную деревню, и церемония происходит между европейцем и отцом туземца, согласившегося побрататься с ним. Оба они, вооружившись шипом акации, делают себе довольно глубокий укол на руке повыше локтя и затем переплетают между собой эти руки так, чтобы оба укола пришлись непосредственно один на другом и чтобы кровь из раны одного смешивалась с кровью другого; затем каждый из двух прикладывает свой рот к ране другого и высасывает из нее несколько капель крови, которую и проглатывает. После этого европеец становится членом семьи туземца, отец его побратима становится его отцом, мать — его матерью, их дети его братьями и сестрами, словом, он в полном значении этого слова становится приемным сыном этой семьи и не только этой семьи, но и всего племени.

12
{"b":"224960","o":1}