Ответить никто из нас не решился.
Фрау Симачек опустошила рюмку и поставила ее на стол.
— Иисусе, вот дьявол!
Она вытерла губы и взяла в руки конверт с деньгами, который все время лежал перед ней.
— Деньги любят счет.
Хозяйка раскрыла конверт и пересчитала деньги. Там было ровно шесть тысяч шиллингов.
— Ага. Вальди уже с нами.
Она засунула конверт в сумку из крокодиловой кожи и посмотрела на часы.
— Господи, уже почти час, а в два мне к парикмахеру.
Фрау Симачек встала с кровати и направилась к выходу. Мы втроем провожали ее.
— До свидания, будьте молодцами, — сказала она. — Особенно ты, Лотар, учись прилежно, и когда-нибудь попадешь в парламент. Но все-таки слишком много за книгами не сиди, глаза испортишь.
Честно говоря, глаза Лотару могла испортить разве только витрина ювелирного магазина.
— А тебе, Болек, надо бы съездить на Майорку. Что-то ты больно бледный. А вы, Вальди, раз уж вы теперь с нами, не могли бы как-нибудь подстричь меня?
Решись я когда-нибудь кого-нибудь подстричь, о парике следовало бы позаботиться заранее.
Лотар вскочил с места.
— Ну конечно, он будет очень рад вас подстричь, фрау Симачек. Он сделает вам первоклассную прическу.
— И сколько за это возьмет?
— Совершенно бесплатно.
— Не может быть! Когда же?
— На прощанье. Когда мы будем съезжать с квартиры.
18
С тех пор, как я живу вместе с Лотаром и Болеком, время мчится с бешеной скоростью. Болек всегда приходит с работы в шесть вечера. Он готовит себе поесть, потом два часа смотрит телевизор, чтобы забыть об отбойном молотке. Лотар почти не выходит из дома. Говорит, у него каникулы. Но уж если вышел, ни за что не вернется с пустыми руками: непременно прихватит где-нибудь что-нибудь из электроники.
Только на прошлой неделе он притащил домой три плеера, четыре автомагнитолы и фритюрницу. Готов побиться об заклад, что рука у него ни разу не дрогнула. Болек пытается относиться к этому спокойно, но, увидев фритюрницу, не смог скрыть волнения. Как все славяне, он обожает картофель «фри». Поэтому, когда Лотар все же уступил ему фритюрницу за полцены, он согласился не называть его больше «дешевым карманником».
У меня все хорошо. Случай с бассейном давно забыт, как и прочие неприятности. Я по-прежнему часто гуляю по центру города. Теперь, когда я стал зарабатывать, Вена кажется мне совсем другой. Иногда я заглядываю в кафе «Аида» и высматриваю официантку с заколкой в форме кита. На работе дела идут в гору. Бернштейн увеличил мою зарплату на десять шиллингов в час, и по утрам здоровается со мной за руку — он совершенно уверен, что это принесет ему удачу. С недавних пор он делится со мной некоторыми подробностями своей частной жизни. Я узнал, что он женат, и жена его — бывшая парашютистка. Когда ему нужно уйти, он спокойно оставляет магазин на меня. В конце недели даже доверил отнести недельную выручку в банк в специальной жестянке из-под пива и положить в сейф, откуда заберет ее в понедельник. В жестянке было около сорока тысяч шиллингов, и значит, я не просто нравлюсь Бернштейну — он мне доверяет. Я рад, что дядюшке Милошу ничего об этом не известно. Впрочем, по его понятиям, мое падение состоялось уже давно. Еще в тот момент, когда я пил с Лотаром на брудершафт. Да, чуть не забыл. Недавно Болек встретил здесь девушку, с которой вместе учился в школе. Он хочет нас с ней познакомить, и я жду не дождусь этого события, да и Лотар, по-моему, уже озаботился, где бы по такому случаю раздобыть «Шанель № 5». Надеюсь, Болек не выпьет нечаянно духи раньше времени. И еще кое-что. У меня сегодня день рожденья.
Я мысленно закрыл дневник и положил руки под голову. Стояло чудесное воскресное утро, и можно было спокойно поваляться в постели. Некоторое время я рассматривал потолок, будто на нем расписана вся моя будущая жизнь. Правда, разглядеть ничего не удалось. Я мог бы лежать так целую вечность. Ну хоть раз в жизни имею я право провести свой день рожденья спокойно. Без свечек и открыток с глупейшими пожеланиями, например, чтобы я поскорее стал летчиком.
Насмотревшись вдоволь в потолок, я снял пижаму, оделся и вышел на кухню. Болек уже ушел в костел. Он один из немногих, кто ходит туда помолиться. Лотар сидел за столом и листал «Кроненцайтунг», прихваченную где-то во время утренней прогулки.
Я подошел к холодильнику и вынул два яйца. Поставил на огонь кастрюльку с водой и положил в нее яйца. По утрам я никогда не заговаривал с Лотаром первым, ждал, пока заговорит он. Такая уж у него причуда.
— Только послушай, — сказал он, когда я сел за стол. Он вернулся к предыдущей странице и стал читать: — Самая умная в мире собака живет сейчас в Южной Африке. Она умеет считать до семи и различать некоторые геометрические фигуры. Способности четырехлетнего фокстерьера обнаружились совершенно случайно. Хозяин заметил, что из всех игрушек собака больше всего любит резиновый мяч, на котором нарисован равнобедренный треугольник. Он заинтересовался, с чего это вдруг, и связался с ветеринарным институтом в Йоханнесбурге, чтобы там помогли ему объяснить загадочные пристрастия четвероногого друга. Первое же исследование собаки, которую, кстати, зовут Сократ, превзошло все ожидания ученых. Сократ не только отличает треугольник от круга, он умеет даже производить простейшие вычисления. Ученые из Йоханнесбурга вполне допускают, что этим способности собаки не ограничиваются, что и выявят дальнейшие эксперименты.
Лотар оторвал взгляд от газеты:
— Если пес и дальше будет делать такие успехи, то через несколько лет откроет филиал магазина Юлиуса Майнля.
Не спуская глаз с яиц, варившихся в кастрюльке, я спросил:
— А что обещает мне гороскоп? По Зодиаку я Лев. — Обычно я не интересуюсь такой ерундой, но в тот день мне было не все равно.
Лотар перелистнул несколько страниц и прочитал:
— Следите за здоровьем, не выходите на солнце, не намазавшись солнцезащитным кремом. Ваше тайное желание стать астронавтом может вскоре исполниться. Гните свою линию и каждый день съедайте по килограмму сушеных слив. Стремительный взлет в карьере уже начался. В любви вас ожидает сегодня очень большой сюрприз.
— Сам придумал?
— Я что тебе, Сократ?
Я вытащил яйца из воды и очистил их. Попробовал то, что поменьше. Очень вкусно. Правда, я был голоден, а голод притупляет восприятие вкуса. Где-то я читал, как участники одной экспедиции на Аляску настолько изголодались, что в конце концов поубивали друг друга из-за ботинка — каждый хотел съесть его сам. А ведь они уже были в каких-то десяти километрах от города. Голод просто-напросто лишил их рассудка.
Лотар молча посмотрел на меня и, отложив газету, спросил:
— Что ты думаешь о татуировках?
Я уже привык к его вопросам. У него был мятущийся ум, который постоянно перескакивал с одного на другое. Несколько дней назад, например, вернувшись из туалета, он вдруг захотел знать, почему электроны никогда не покидают своих орбит.
— Думаю, за татуировками будущее, — сказал он. — Новое средство коммуникации. Представь, на тыльной стороне ладони у меня изображен руль. Всем сразу ясно, что я автомобильный фанат. Не успел оглянуться, и меня уже окружают продавцы машин, мечтающие подороже всучить мне первоклассную машину.
— Но у тебя даже прав нет.
— Это я так, для примера. Или вот представь, ты встречаешь человека с татуировкой «быть или не быть». Причем на левой руке. Врубаешься? Левая рука — левая сторона — сердце. А у тебя на левом предплечье тоже «быть или не быть». И вот, среди многих миллионов людей находят друг друга Ромео и Джульетта. Это позволит сэкономить время на всякие глупые ухаживания и сразу перейти к делу. Надо бы эту идею запатентовать.
Он поглядел на потолок, по которому ползали мухи. Вероятно, раздумывал, в какое из патентных бюро лучше обратиться.
Потом снова задумчиво посмотрел на меня и сказал:
